два месяца на Арзюри. Он конвоировал тебя при аресте, — пояснил Захир.
— Что за предмет он нашел? Я не какой-нибудь шпион, у меня в каблуках нет никаких тайников!
— Это была маленькая металлическая пружинка, деталь от часового механизма. Острая. Она впилась в толстую подошву и, по-видимому, пробыла там с момента разгрома часовой мастерской.
— И что? Не понимаю. В той мастерской в день разгрома побывало все население лагеря. И я в том числе. Кстати, мы много там ходили, проводили эксперимент со слышимостью. Она могла прицепиться в любой момент!
— Да, вполне вероятно так могло быть. И мы не настаиваем на том, чтобы принять эту улику в качестве доказательства вины подсудимого. Сама по себе эта деталь ничего не дает, но в совокупности с другими уликами, отлично встает в общий ряд, поэтому я подумал, что ее тоже нужно приобщить к делу.
— У тебя все?
— Да, теперь все, — Захир слегка поклонился и сел.
— Подсудимый, тебе слово.
— Мне?
Вадим был обескуражен. В голове сидела только мысль о том, что вчера он что-то такое записал в блокнот про брелок. Но блокнот остался в погребе. Что еще говорить и спрашивать, он никак не мог сообразить.
— Э… могу я взять паузу и подумать?
— Хорошо. Давайте отложим заседание на послеобеденное время. Тебе хватит четырех часов?
— Да, наверное, хватит.
— Хорошо. Жду всех здесь в два часа.
* * *
Что противопоставить доводам обвинения?
Вадим не знал, что ему делать. В голове стучало только одно: «Я невиновен. Какое-то странное совпадение диких обстоятельств».
Начнем сначала.
«Мастерскую я громить не мог, ибо не знал о ее существовании. Да и не стал бы устраивать разгром только для того, чтобы задержать первый урок. В конце концов, я мог просто отказаться. Ах, да, еще и мышцы тогда ныли…» Вадим записал это в блокнот. Писал по-русски, потому что за полгода так и не освоил письменный галактический.
Что там дальше?
«Брелок потерять на месте убийства я никак не мог. Он валялся в палатке, в которую за полгода я ни разу не заглядывал. То же самое относится к веревке с волосом Фанни. В палатку не заходил, и никогда не видел ни Фанни, ни веревки. Даже трупа ее не видел — мы с Соровым обнаружили только тело Саймона.
Про часовую пружинку вообще можно не думать.
Эх, как же не хватает Сорова!
Непонятно почему Химик ни разу не пришел на заседание. Он же делал экспертизу волоса. И часовой пружинки. Может быть пригласить его дать показания эксперта? Химик умный мужик, сможет что-то дельное подсказать».
Сколько ни думал Вадим о деле, никаких идей больше не родилось. Торопливо пообедав, он пересмотрел свои записи — всего-то две небольшие странички. И отправился в зал заседаний.
— Уважаемый суд, я бы хотел пригласить Химика для дачи показаний, — сказал Вадим, когда все расселись по своим местам.
— Это невозможно. Он болен, — с сочувствием сказала Этель.
— Болен? Как болен?
— Несколько дней назад вечером, на закате он упал с пирса. Водоросли не были уже столь активны, но все же он серьезно пострадал. Игнат сидит с ним неотлучно. Через два дня Химик должен отбыть на Землю. Хоган его вылечит. Главное, чтобы он дожил до момента перемещения. И сюда он ближайшие три года, скорее всего не вернется. Ты же знаешь, что он хотел поменяться местами со своим прототипом, чтобы провести в земной лаборатории свои исследования.
Из Вадима словно воздух выпустили. Он тяжело опустился на стул, оторопело глядя на Этель. Последняя его надежда рухнула.
* * *
Вадим Потапович Хворост —отличный архитектор. Умница и фантазер. На Арзюри он стал еще и неплохим строителем. Даже организационную работу немного освоил.
Но он не был оратором. Не умел влиять на чувства слушателей, не способен был зажигать сердца и убеждать других в своей правоте. Однако, отдышавшись, Вадим попытался изложить свои доводы суду.
Выступление получилось рваным и скомканным. Довольно косноязычно, переводя с листа свои записанные по-русски каракули на галактический, он уложился в десять минут. Потом махнул рукой: «У меня все».
Присяжные удалились на совещание.
Вадим сложил руки на столе, уронил на них голову и уснул. Усталость и перенапряжение сделали свое дело. Его разбудили на ужин. Поев, он поинтересовался, когда вернутся присяжные.
— Надеюсь, скоро. Им тоже хочется вернуться к нормальной жизни, — хмыкнул Захир.
Этель посмотрела на прокурора с неприязнью.
Вадим понял, что она на его стороне. И волнуется, наверное, не меньше, чем он.
Послышались шаги. Присяжные вошли в зал и уселись. На ногах остался лишь новичок, который думал, что Вадима зовут Данком.
— Мы посовещались. Голосованием девять голосов против трех Вадим Хворост признан виновным в совершенных преступлениях.
Вадим, который при первых словах привстал от волнения, тяжело рухнул обратно на стул.
— На пересмотр дела и предъявление доказательств невиновности подсудимому дается три дня. Он остается под арестом. Если за три дня никаких новых доказательств его невиновности не поступит, приговор будет признан окончательным, а подсудимый должен будет покинуть лагерь. Спасибо. Все остальные свободны.
Этель отбарабанила фразу по бумажке и стремительно покинула зал.
Захир с сочувствием поглядел на Вадима и, слегка пожав плечами, последовал за ней.
Несколько присяжных, не глядя на Вадима, тоже ушли.
— Ты не можешь защищать себя, сидя в погребе, — сказал один из оставшихся присяжных. — Требуй, чтобы тебе дали возможность встречаться с людьми, призови друзей, пусть ищут доказательства или алиби. Отсрочь приговор. Заведи новое разбирательство. Дождись Химика. Не сиди. Я голосовал против обвинения. Согласен с Говардом — ты не виновен. Попробую сделать что могу. Жаль, что мы не общались, было бы легче.
Он грустно улыбнулся и, похлопав Вадима по плечу, вышел.
В зале остался лишь арестант и его охрана.
— Ну что, пойдем? — спросил один из конвоиров.
Вадим кивнул.
Глава 15. Изгнанник
Через трое суток после вынесения вердикта присяжных ранним утром Вадима привели в главный зал Пещеры.
Этель торопливо и, словно извиняясь, сообщила, что никаких доказательств невиновности подсудимого за три дня предъявлено не было. Следовательно приговор остается в силе. Затем добавила:
— Как судья, я решила, что уйти из лагеря ты можешь в любое время в течение сегодняшнего дня, до наступления полуночи. Таков закон. Обмундирование и снаряжение для выхода на природу тебе
