Адхи рухнул навзничь, кафтан его задымился, а сердце заколотилось, перепутывая привычный ритм. Что-то ужалило его роем разъяренных пчел из потревоженной колоды. Приходилось восстанавливать дыхание, отвоевывать каждый вдох, учиться заново управлять руками и ногами.
И чем больше он прислушивался к ощущениям своего бунтующего тела, тем меньше замечал огромную голодную тень. А она тоже дергалась и извивалась, окутанная желтоватыми всполохами молний, как грозовая туча. Ей, похоже, досталось куда больше, чем Адхи. Или же просто иссякли питающие ее силы — страх и сомнения. Тень уменьшалась и сворачивалась, как вылившееся дождем облако. Вскоре она уже трепыхалась безобидной ветошью у ног законного хозяина.
Адхи же свернулся на земле, не обращая внимания на исчезновение монстра. Он все еще едва дышал, но вскоре вдохи и выдохи перестали казаться великим свершением. Руки и ноги обрели подвижность, хотя по телу все еще пробегала странная дрожь, не от страха, а от удара заклинания. Адхи дергался и нелепо хлопал глазами, порой вскидывая руки или взмахивая ногами. Но вскоре и это прошло, он просто застыл на земле, уставившись на трепетание собственной тени, все еще живой, но явно побежденной.
— Ледор?! Ты… ты хотел убить Адхи? — гневно вскричала Чигуса, подскочив к повозке. Из-за занавесок показалось зеленовато-белое лицо кудесника. На пальцах его еще играли мелкие искры, но вскоре они погасли, осталось только шевеление корней под кожей.
— Я все рассчитал, — выдохнул бескровными губами Ледор, пока Адхи потирал голову и нервно дергался, сидя в глубокой луже.
— Лед, не смей так больше делать! Иначе я тебе руки свяжу, — кинулся к другу Аобран. Похоже, использование молний навредило кудеснику больше, чем его нерадивому ученику.
— А кому я нужен бесполезным… — с болью выдохнул Ледор.
Голоса друзей звучали для Адхи отдаленным шумом. Но сам он погрузился в счастливую легкость избавления от смертельной опасности и заодно от всех дурных мыслей. Его провели по самой грани, словно заново перезапустили жизненный цикл. В ушах звенело, из носа тонкой струйкой сочилась кровь, но при этом он ощущал безграничное счастье выжившего.
— Ты мне нужен живым, — с болью проговорил Аобран, поудобнее усаживая Ледора в повозке, хотя кудесник пошатывался, глаза его то закрывались, то закатывались. Вновь все его лицо облепило жуткое зеленоватое марево пульсирующих корней.
— Что ты сделал? — поинтересовалась Офелиса, торопливо впрягая в потрепанную повозку ездовых птиц.
— Временно прогнал лишние мысли из головы одного паникера. Разряды тока в этом эффективны, знаешь ли, — с усталой безразличностью ответил Ледор, а потом его скрутила судорога, он сжался в комок, натягивая одеяло, как последнюю бесполезную защиту.
— Не смей больше колдовать, пока не придешь в себя! — воскликнул Аобран, укладывая друга на дно повозки и принимаясь растирать увитые корнями руки и ноги. — Просто не смей!
— Что такое тени? Почему именно моя ожила? — сокрушенно покачал головой Адхи, устало поднимаясь не без помощи заботливо подошедшей Чигусы.
— Твои дурные эмоции и детские страхи, я уже говорила. Ты о чем-то плохом думал, мы видели, — объяснила Офелиса. — И вот магия Вариюда сработала. Здесь у всех так. Победить тень ты можешь только сам, остальные только убьют тебя, если попытаются уничтожить ее. Да, у всех, но у тебя как-то очень сильно, будто в тебе зло какое или обида на кого-то.
— Наверное, из-за Хорга, — предположил Адхи.
«Значит, не все страхи я победил на Пустыни Теней», — подумал он и вспомнил, что перед нападением тени погрузился в сумрачные раздумья об избранности и лживости легенд.
Нет, мироздание намекало, что на пути к спасению Дады ему нельзя ни бояться, ни сомневаться! И Адхи больше не сомневался. В конце концов, даже если легенды в чем-то ошибались, кудесники спасли его племя, а Белый Дракон честно помогал в безнадежных ситуациях.
— Тень еще вернется? Еще оживет? — с опаской поинтересовался Адхи.
— Если ты не победил свой страх, то вернется, — сощурилась Офелиса, явно не в восторге от такой перспективы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Страх… чего я боюсь? Я все еще боюсь проиграть Хоргу и оказаться бесполезным. Я боюсь не спасти Даду и не оправдать ожиданий родителей. И остаться изгоем в одиночестве. Но ведь я не один! Я уже точно не один, со мной друзья! Они точно мои друзья!» — подумал Адхи и заметил, как тень уменьшилась и окончательно замерла, отныне послушная только движениям хозяина. Страх одиночества иссяк. Да, один из страхов он победил, но остальные все еще незримо клубились где-то за пределами мыслей.
— О, люди странные, да у вас беды с тенью? — внезапно раздался голос из-за толстого дуба. Казалось, заговорило само дерево, могучий вековой великан.
— Кто здесь? — вскинулся Адхи, готовый вновь стрелять из лука.
— Ой-ой, не серчайте. Пастух я, видел вот, что бежите вы, несетесь по дороге, — примирительно выставил перед собой руки человек, выходя из-за ствола. — Что же вы так возитесь, будто не привыкли?
«Не говорить же ему, что мы из другого мира», — рассудил Адхи, опасливо ожидая, что морок, наведенный Офелисой, распадется в самый неподходящий момент. Но пастух вовсе не испугался и, похоже, не заметил ни клыков, ни алой кожи одного из странников. Да и на Чигусу с ее ушами-крыльями не обратил никакого внимания. Либо в этой стране не удивлялись ничему необычному, либо исправно работали чары кудесницы.
— Здоровья тебе, добрый человек! Почему возимся? Да вот страхи мальца одолевают. Бед много мы пережили, — не солгала Офелиса.
— Что же вы так, ох-ох, — посетовал пастух, оказавшийся при ближайшем рассмотрении крупным простоватым парнем с большими добрыми глазами и светлыми кудрями. По возрасту он был лет на пять старше Адхи и Чигусы, но наивная открытая улыбка придавала ему сходство с маленькими детьми.
— Отдохнуть бы нам, — не без намека посетовала Офелиса.
— Так остановитесь здесь. Травы всем хватит, — улыбнулся пастух. — Вы только кто будете?
— Да артисты мы и ученые, мир смотрим, чудеса его познаем, — отозвался Аобран.
Внезапно небо над головой потемнело. Гигантский силуэт распростерся по земле, слизывая яркие краски и удлиняя проклятые тени. Вскоре все накрыла тень чего-то огромного.
— Ч-что это? Опять?! — едва не лишился чувств Адхи, когда поднял голову: в вышине зависло нечто, напоминающее формой длинный вытянутый кактус, только в сотни раз больше. Совладать с таким монстром не удалось бы, даже открыв гигантский «прокол».
— Никогда не видел дирижаблей? Как же тебе так повезло? — подивился пастух, не обращая никакого внимания на нависшую над ними предполагаемую угрозу.
— Повезло? — невозмутимо приподнял бровь Аобран.
— Да дурные они! Ну, где это видано, чтобы люди летали по небу как птицы? — развел руками пастух. — Вон недавно один упал, взорвался, ой беды столько принес, ой беды… Слышал я, половина деревни одной выгорела, у них вон внутри горючая летучая штука.
— Все-таки они монстры! — помотал головой Адхи.
— Монстры-монстры, только механические, — довольный своими познаниями, поведал пастух. — У них эти, как эти… шестеренки внутри и винтики. Вот и летают.
— Адхи, успокойся уже. Это просто средство передвижения, а не чудовище, — недовольно кивнула в сторону Адхи совершенно успокоившаяся Офелиса. — Летала я на таких в юности. Там, откуда я родом, это уже устаревший транспорт.
— Да откуда же вы тогда? У нас в Сваитане самые э-э-э… передовые технологии! Вот! Да, — гордо повторил чей-то лозунг пастух. — А все благодаря Всемилостивейшему Государю нашему! И главному придворному анжинеру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Инженеру, — непроизвольно поправил Аобран.
«Надо бы побольше узнать про этого… инженера», — отчего-то насторожился Адхи, провожая взглядом улетающую громадину, которая рассекала небесный океан, подобно огромной рыбине, скользящей под поверхностью воды.
— Надо как следует отдохнуть, день выдался тяжелый, — ближе к вечеру заявила Офелиса. Они остановили кибитки у края обширного луга.
