Дорохов и Мамбетов слушали главного врача.
— Я полагаю, что ранения нанесены в тот момент, когда ваш Муратов нагнулся. Если бы первый удар пришелся на полтора сантиметра выше, никакая скорая помощь его бы не спасла. Второй удар был менее опасен, хотя тоже проникающий. Мы перелили больному кровь, и он ожил. Сейчас опасность миновала, через недельку-полторы можно снимать швы.
— Скажи, Махмуд, почему Муратов не помнит, что с ним произошло? — спросил Касым.
— Я сам его спрашивал, он и мне говорит, что ничего не помнит. Но тут что-то не так... Нет никаких оснований связывать его травмы с провалами памяти. Правда, весьма редко бывают случаи так называемой ретроградной амнезии, когда тяжелые травмы могут вызвать подобное состояние. Но здесь другая картина... Пусть немного окрепнет, а потом можете сами его спросить, почему он не хочет рассказывать.
— У нас к тебе просьба, аксакал, — начал Мамбетов, — положи к нему в палату нашего человека, на всякий случай, чтобы с ним не расправились.
— С потерпевшим? — удивился хирург.
— Да, понимаешь... — Касым замялся, взглянул на Дорохова, и тот пришел ему на помощь:
— Есть у нас предположения, причем очень веские, что Муратов замешан в преступлении и соучастники решили от него избавиться...
Дорохов и Мамбетов, распрощавшись с главным врачом, собрались уходить. У порога Александр Дмитриевич задержал Мамбетова:
— Давай попросим нашего любезного доктора еще кое-что выяснить относительно Муратова.
Врач, начавший просматривать очередную историю болезни, недовольно оторвался от документов.
— Посмотрите, пожалуйста, зубы у вашего пациента.
— При чем тут зубы? — удивленно вскинул брови хирург.
— А при том, да-ра-гой, — рассмеялся Касым, — что мы этого Муратова, еще не зная, что он тут у тебя находится, по зубам вычислили.
— Зубы как зубы, в нижней челюсти все целы, а в верхней сбоку мост, металлический. Я только что смотрел у него язык, и этот мост в глаза бросился.
— Ну вот и спасибо. А как и почему мы по зубам вычислили, я тебе в другой раз расскажу, — рассмеявшись, объявил Мамбетов.
Когда они появились в управлении, секретарь доложила, что звонил Абитов и просил передать, чтобы обязательно дождались его звонка с мясокомбината.
— А что он там делает? — удивился Мамбетов. — Он же остался на той улице, где все случилось.
— Не знаю, — пожал плечами Александр Дмитриевич. — Да, видно, не зря он туда отправился. Что-то там на месте нащупал.
Каждый раз, когда звонил телефон, Мамбетов стремительно снимал трубку, но это, как на грех, звонили другие люди. И только когда чайник опустел, а пепельница заполнилась окурками, раздался долгожданный звонок. Мамбетов пододвинул к себе блокнот, зажал плечом трубку и начал торопливо записывать. Закончив разговор, ой вышел из-за стола, подсел к Дорохову и облегченно вздохнул.
— Теперь-то, кажется, все прояснилось. Отыскался квартирант Фатьмы. Вернее, бывший квартирант, разнорабочий мясокомбината. Фамилия его Сорокин. И главное, заметь, Искандер, второго марта этот Сорокин взял отпуск якобы в связи с болезнью родственника и куда-то уехал. Абитов узнал его адрес, записал приметы, хотел немедленно ехать к нему домой, но я не велел. Разберемся и лучше пошлем Байкалова. Его меньше знают, а выяснит он все не хуже нас с тобой.
— Кажется, пахнет жареным, — усмехнулся Дорохов.
Большой четырехэтажный дом Байкалов отыскал сразу. Нашел и квартиру Сорокиных на втором этаже — на двери висел замок. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в том, что дверь давно не открывалась.
Байкалов спустился на нижний этаж, нерешительно постучал в квартиру, находившуюся как раз под квартирой Сорокиных. Дверь открыла пожилая женщина-киргизка. Григорий замешкался — не успел он научиться по-киргизски. Но женщина сама пришла на помощь. Она обратилась к нему на чистом русском языке. Старший инспектор предъявил ей свое удостоверение, попросил разрешения зайти, сказав, что ищет кого-нибудь из членов домового комитета.
Хозяйка пригласила Байкалова в светлую, опрятную комнату, предложила стул, села сама.
— Я член товарищеского суда нашего жэка, может быть, смогу вам помочь?
Лейтенант рассказал о том, что его интересуют Сорокины, и женщина на минуту задумалась.
— Дуся хорошая, отзывчивая, всегда поможет, хорошо относится к своему мальчику, а вот Валерий... Не поговорит, даже не поздоровается, пройдет мимо, будто первый раз видит. Иногда выпивает, больше один, дома, без друзей... Жену не обижает. Жили мирно. Как все. Говорила Дуся, что раньше ее муж пил, скандалил, безобразничал, а потом изменился. Может, повзрослел? Сейчас у них спокойно. Сына в детский сад, а сами — на работу.
— А как у них с деньгами? — спросил Байкалов.
— Оба работают, семья три человека, живут экономно. В конце февраля Дуся шубу купила каракулевую. Потом сразу телевизор «Рубин». Вроде бы никуда не собирались, а тут вдруг уехали.
— Куда? — не вытерпел Байкалов.
— Говорили, к Валерию на родину. Куда-то под Москву. У них там кто-то заболел. Мне Дуся сказала, что рожать сюда приедет. Она-то в положении.
Байкалов поблагодарил женщину и решил, не откладывая, разыскать участкового инспектора — может быть, тот кое-что добавит о Сорокине. Ему повезло — участковый встретился на улице.
— Слушай, младший лейтенант, это твоя территория?
— Зачем спрашиваешь? Не знаешь, что здесь уже полгода преступлений не было? — скороговоркой заговорил участковый. — День и ночь работаю, хулиганов, воров в тюрьму отправил, профилактику провожу, теперь на всем участке одни хорошие люди живут.
— Подожди, не говори лишнего, дело есть. Сорокина Валерия знаешь?
— Конечно, знаю, в Москву поехал, мать заболела. Так себе парень... Немножко дурной, наверно. Ни с кем не дружит, никуда не ходит. Возьмет бутылку, дома выпьет, ни компании, ни друзей. Собирается квартиру свою на Москву менять. Только я думаю, кто из Москвы к нам поедет?
— С кем дружил Сорокин? — спросил Байкалов.
— Говорю тебе, ни с кем не дружил, ни к кому не ходил, дома сидел. Иногда картины рисовал, из глины лепил или из дерева фигурки резал.
— Вот что, — решил Байкалов, — идем сейчас в управление, там Мамбетову все доложишь.
— Зачем к полковнику? Нечего мне докладывать... Лучше идем ко мне обедать — шурпа-мурпа кушать будем, чай-пай пить будем. — По обычаю киргизских балагуров участковый прибавлял к словам бессмысленные рифмы.
— Нет, мне некогда, а ты после обеда все-таки приходи в уголовный розыск, наверное, понадобишься.
В кабинете Мамбетова обсуждалась предстоящая поездка Байкалова
