ложь!
– А если и ложь? – с вызовом воскликнула Саванна. – Тебе-то что? Или, может… это ты с ним спишь? У тебя же по английскому сплошные «отлично». – Ее прорвало, она уже не могла остановиться, захлебывалась словами: – Как это у тебя получается? Ни в чем не отказываешь? Ублажаешь, как можешь? И что же он предпочитает? Наверное…
– Заткнись! – прорычала Эмберли. Тряхнула скатывавшуюся в истерику девицу так, что та затылком приложилась к стене. – А просто учить не пробовала?
– Умная, да? – визгливо выкрикнула Саванна, со злостью глянула на Эмберли и тут же с безнадежным отчаянием выдохнула обреченно: – А я дура! Родители вечно орут, что у меня мозгов нет, что я ни на что не способна. Задолбали уже! А ему… какая ему разница? Ну ставил хотя бы «D», как будто кто-то за ним проверяет. Я бы ему заплатила. Я же предлагала, по-хорошему предлагала. А он уперся. Урод! А теперь сам виноват!
Откуда-то со стороны раздался тихий кашель. Эмберли и Саванна разом вздрогнули, завертели головами. Мисс Хетчет стояла у ближайшего выступа в стене и, видимо, давно.
Наверняка она пошла следом за Эмберли, но не поторопилась вмешаться, зато все услышала. Увидев ее, Саванна сразу поникла, сдулась, словно развязавшийся воздушный шарик. Эмберли прямо почувствовала, как она обмякла, будто из нее выпустили часть жизненных сил, а психолог приблизилась неторопливо и неслышно, даже каблуки не цокали по полу, как обычно.
– Саванна, милая, – проворковала душевно и почти с нежностью. – Пойдем-ка со мной.
На какое-то мгновение Эмберли даже ощутила сочувствие. Пока не наткнулась на переполненный жгучей ненавистью взгляд. Ну конечно! В плохих оценках Саванны по английскому был виноват мистер Кэрриган, а в ждущих ее неприятностях – не иначе как Эмберли.
Эта девица ничего не поняла. И не поймет никогда. Она всегда будет врать и выкручиваться, искажать факты в свою пользу. Она не видит в этом зла, не осознает, что ее ложь причиняет вред другим, что слова способны взрастить в чужой душе боль и даже уничтожить ее.
Трепло. Обычно добавляют «жалкое». Но где уж? Если пустое вранье может искалечить чью-то жизнь.
Эмберли стало тошно. Меньше всего хотелось сейчас тащиться на уроки, особенно на предстоящую математику. Сидеть там как ни в чем не бывало, слушать старческое бормотание мистера Роуэна. Лучше уж для полного погружения в мерзость зайти в игру и обнаружить, что чокнутый разработчик вдохновился школьным трешем и на скамье подсудимых оказался не кто иной, как Эдвард Кэрриган, растлитель несовершеннолетней Саванны Барлоу.
22. Посланник Дикé
Все становится на свои места. Мы с судьей на одной волне, и значит, я не ошибся в выборе. Впрочем, я почти не сомневался: она обязательно вернулась бы в игру, потому что уже достаточно крепко сидит на моем крючке. Это слишком притягивает и будоражит, когда в твоей власти возможность уравновесить справедливость и несправедливость в мире. От подобного не отказываются легко.
Баланс все чаще нарушается, все чаще перевешивает чаша с черными камнями. Угольная сторона человеческой души выставляется достоинством: люди изворачиваются, подставляют соседей, друзей, приятелей и с каждым разом чувствуют себя все более правыми. Таков закон сильного. Но проигранный бой не означает проигранную войну. Вдвоем мы восстановим равновесие.
Люди должны понять, что все их тайные мотивы кто-то способен считать, что их худшая сторона в любой момент может стать явной, всплыть поверх хорошенького личика и проявиться уродливым клеймом. Так пусть увидят все!
Я не ношу меча, у меня нет доспехов, но я настоящий рыцарь справедливости, а моя королева отдает приказы. И пусть порой они носят расплывчатую форму, мне и полслова достаточно, чтобы ее понять. Вот ее решение по последнему подсудимому: «Пусть все знают, что она лжет».
Я могу разместить баннер в соцсети и на сайте школы: «Саванна Барлоу – пустое трепло», даже расклеить объявление на каждом столбе по всему городу, но разговоры на эту тему продлятся только неделю-две, может, и три, а потом непременно появится новый объект внимания, и все забудется.
Человеческая память фантомна. Сначала кажется, что ты будешь помнить что-то всегда. Потом оказывается, что ты запечатал в памяти лишь память, и действительность постепенно заменяется смонтированным твоим воображением фильмом. Ты режиссер своей реальности и своей памяти. Через несколько лет история с Саванной Барлоу обрастет совершенно новыми подробностями – окажется, что девицу оболгали, не так поняли. Ведь посмотрите, она благонравная жена и мать, у нее ангельская наружность и покладистый характер. Но будет ли это правдой?
Прабабка Саванны Барлоу приехала откуда-то из Европы сразу после войны, в совершенстве владела немецким языком и предпочитала скрывать свое прошлое. Бабка, ее дочь, работала в банке, и через ее руки проходили не самые чистые деньги. Она путалась с темными личностями, но полиция ее не трогала. А мать? Мать умудрилась соблазнить не какого-то простого парня с бензоколонки, а добропорядочного отца семейства и обставила все так, что с ней остался не только он, но и его до того нажитое имущество.
Все эти женщины обладают ангельской внешностью, бархатным голоском и идеальной фигурой. Генетика. Арийская кровь. Все верят в их добропорядочность, но приговор звучит однозначно: «Пусть все знают, что она лжет». Знают. Всегда. Потому что натуру не исправишь, не перешьешь. Но ее можно спрятать, а несмываемая метка точно подскажет, кто перед тобой. И этот удар Дикé нанесет вовсе не мечом!
Торчу возле дома Саванны. Застаю момент, когда та ссорится с матерью и выскакивает из дома. Вижу, как она садится в машину и уезжает, не обращая внимания на несущиеся ей вслед крики.
Мне ее не догнать, но я точно знаю, где она обычно ошивается, когда сбегает от родителей. Отправляюсь туда и удовлетворенно отмечаю, что не ошибся: у края тротуара стоит знакомая тачка.
Нахожу удобное место для наблюдения и жду. Ко времени, когда начинает хоть что-то происходить, я почти впадаю в анабиоз. В следующий раз надо будет одеться потеплее.
Дверь распахивается, и Саванна буквально вываливается наружу. Орет кому-то, оглянувшись:
– Да пошел ты!
Дом отвечает молчанием. Разве не очевидно, кто и куда идет?
Саванна хлопает дверью изо всех сил и бредет на нетвердых ногах к припаркованной машине. В одной руке – открытая бутылка, кажется, с пивом, из которой расплескивается содержимое, оставляя на дорожке хлопья пены, в другой – брелок. Саванна давит на него раз за разом – электронный замок откликается истеричным писком ровно такое же количество раз. Но Барлоу, похоже, не слышит. Почти врезается в двери, на ощупь находит ручку, жмет на нее, наваливаясь всем телом. И она еще собирается садиться за руль? В таком виде?
Проверяю, не подглядывает ли кто в окно.
