– Опять вы! – с удовольствием констатировал Куруладзе. – А где же трупы? Чем их на сей раз?
Макс уже сдернул простынку, Тошик всплеснул руками, сыновья застыли с каменными лицами. Но времени на причитания не было.
– Все ясно, – пробурчал комиссар. – Где ваше помповое ружье, милейший?
– Украли! – развел руками Тошик. – Часа четыре назад. Перед сном заглянул в оружейную – его не было.
– А почему они голые? – спросил Макс, шевеля челюстями. Все посмотрели на него, как на круглого идиота.
– Разделись, чтобы нам легче было производить досмотр, – пояснил Куруладзе. И добавил: – Отправьте их на ледник, в погреб, в компанию к Комамберовым. Там им будет лучше. А я теперь нисколько не сомневаюсь, что убийца где-то здесь, в «Монастырском приюте».
– Вы поразительно догадливы, – съязвил Сивере.
3
Никто толком фигуру человека с мордой пингвина рассмотреть не мог. Одни (Сивере и Прозоров) говорили, что он был низкого роста, почти карлик, другие (Оленька и Багрянородский) – что высокий, под потолок. Прозоров уверял, что это толстяк, Багрянородский – что тощий. Сивере доказывал, что пингвин появился из прихожей, а другие считали, что он заранее прятался где-то в предбаннике. Оно и понятно, все произошло мгновенно, да плюс помутненное в тот миг сознание. И алкоголь. А Оленька утверждала даже, что и на ногах у него были ласты, что уж вообще не лезло ни в какие ворота.
Но маска такая в хозяйстве Тошика Полонского имелась. Года два назад постояльцы отмечали в «Монастырском приюте» Новый год, вот Тереза и смастерила всякую карнавальную чепуху. Но где сейчас все эти маски, он припомнить не мог.
– Надо спросить у жены, она знает.
– Может быть, она знает также, куда и ружье делось? – посверлил Тошика взглядом комиссар. Полонский пожал плечами и отвернулся.
А Сивере, при упоминании Терезы, вдруг подумал: «А почему все решили, что стрелял – мужчина?» Это вполне могла сделать и женщина. Кроме того, теперь он вспомнил, что у пингвина были белые и небольшие руки. Отличительная черта, которая врезалась ему в память. Но вслух ничего не сказал.
– Ладно, расходитесь, – сказал Куруладзе. – Сауну временно опечатываю. Из гостиницы – ни на шаг.
Александр Юрьевич с Прозоровым не стали смотреть, как сыновья Тошика грузят на носилки тела, как несколько ненатурально рыдают Оленька и Тошик, как бестолково суетится возле них Багрянородский, а отправились прямиком в гостиничный холл, где прихватили пару бутылок коньяка, и оттуда спустились в бильярдную. Спать не хотелось, требовалось выпить.
– Угощайся! – предложил Герман, вытаскивая из кармана плоский серебряный портсигар. – Вижу, тебе понравилось.
– Приятственно, – сознался Сивере.
– Это особый сорт, мне присылают из Трансильвании. Почти без табачных листьев, но со стеблями одного дикого папоротника. Растет только там.
Местные жители уверяли меня, что такие сигары курил Дракула.
– Потому и пил кровь?
– Ерунда, глупости. На бедного графа навешали всех собак. Он был единственным нормальным человеком во всей Трансильвании, а вот все остальные мамалыжники – как раз и есть подлинные кровопийцы. Это ведь как нынешняя информационная война: белое сделать черным, и наоборот. Еще в те века придумано. Поди потом, разберись. Главное, запустить ложь, а уж потом она станет казаться чистой правдой. То же самое и сейчас происходит, на всех направлениях. А сигары эти, напротив, отгоняют вампиров. Я недаром захватил их в дорогу.
– Почему?
– Закавказье – второй по величине ареал обитания упырей и оборотней, пора бы тебе знать.
– А первый где? В Трансильвании?
– Нет, там третье место. Первое на Украине, с центром в Киеве. А в пятерку входят еще округ Колумбия в США и наш Кремль.
– Ну тебя к дьяволу! – рассердился Сивере, но от сигары не отказался, с удовольствием закурил. – Что ты думаешь об этом двойном убийстве?
– Цель была выбрана четко, – подумав, ответил Прозоров. – Все голые, один Дембович – в татуировках. А кто оказался под ним, это уже детали.
– Если только кто-то из родичей не решил наказать Лейлу.
– Эту развратную девчонку? Вряд ли. Уверен, что ее намеренно подкладывали под постояльцев. Отец или братья. Вроде особых услуг. Да и она на этом имела свой гешефт. Скорее уж другое: хотели пристрелить сразу обоих Дембовичей, Стаса и Оленьку.
Убийца не предполагал, что они окажутся с разными партнерами.
– А какой смысл убивать молодоженов?
Прозоров налил по второй рюмке коньяка. Ловким ударом забил одинокий шар в лузу.
– Причина может быть только одна, – ответил, наконец, он. – Они не те, за кого себя выдают. Не Дембовичи.
– И не молодожены, это я тоже понял.
– Нет, может быть, даже муж и жена, но большие любители сладкого и разного. Как она тебе, кстати? Вкусно было?
– Это не обсуждается.
– Хорошо. А вот что еще интересно. Я как-то раз видел их утреннюю тренировку – на заднем дворе. Это нечто. Я и сам кое-чего умею, меня приятели из спецназа ГРУ обучали. Но эти ребятки… Что они там во дворе вытворяли! Какие прыжки, кувырки, удары, бег по отвесным стенам! Любо-дорого смотреть. Такими приемчиками, доложу я тебе, владеют исключительно суперагенты высочайшего класса. Запредельный пилотаж. И так глупо подставиться!
– Что-то я тебе с трудом верю. Обычные ребята.
– Внешне – да. Но Стас был всегда начеку, у меня глаз наметан. Пружина, а не человек. И Оленька такая же. Теперь она будет вдвое хитрее.
– Когда это ты так «наметал» свой глаз?
– Ладно, скажу тебе начистоту.
Бутылка быстро пустела. После каждой рюмки Прозоров вгонял очередной шар в лузу. Сейчас он оторвался от стола, заглянул в ломберную комнату, проверил, что там никого нет, и вернулся к Сиверсу. Но возвратился с каким-то странным выражением лица.
– Слушай. История, брат, длинная. И совсем не смешная.
– Валяй, постараюсь не расхохотаться.
– Я исчез из МГУ на пятом курсе, насколько ты помнишь.
– Ну! – Александр Юрьевич кивнул. Ему смертельно хотелось узнать, что же случилось, но он всеми силами старался не подать вида. С Прозоровым можно было только так: не проявлять никакой заинтересованности, тогда он сам все выложит.
– Но еще на втором курсе меня завербовала одна серьезная организация, – продолжил Герман. – Типа ФСБ, родственная ей, но суть не в этом. Все разведки и спецслужбы мира взаимосвязаны. В общем-то, они – братья и сестры, все эти ЦРУ, АНБ, ГРУ, ФСБ, Моссад и прочее. Иногда думаю, от меня самого скрывали, на какие органы и в чьих интересах я работал. Это привычное для спецслужб дело. Но факт есть факт – миром правят не президенты, а резиденты. Разведка то есть. А кто стоит за ними – тайна, которую вообще не понять никому. Ее знают только сам Господь и Дьявол. Ты думаешь, развал СССР произошел по вине Горбачева или Ельцина? Дудки! Они так же пешки, как и я, повыше только, хотя и мне пришлось принять некоторое участие в смуте 1993 года. А понадобится развалить Америку на сотню воющих друг с другом штатов – устроят жаркую баню и ей. К тому, впрочем, и идет. Уже ясно, что ни одна, ни две великие державы не нужны. А нужны тысячи мелких государств, которыми легко манипулировать из единого Центра. Я все-таки аналитик, не зря учили.
– Не отвлекайся, – посоветовал Сивере. – Итак, тебя завербовали. Что потом?
– Они оценили мои способности, тягу к различным знаниям. Хорошую физическую форму. Влияние на людей. Гипнотический дар. Ну и все такое прочее. Но прежде всего мне надо было исчезнуть, оборвать связи. В таком деле они лишь мешают. Подобрали похожего бомжа, инсценировали мое убийство в Капотне. А я всплыл на одном южном направлении. Специальная база. Три года обучения. Получше, чем в нашем МГУ. Не буду рассказывать, тебе все равно всего не понять. Ты – кабинетный ученый, я – практик и аналитик. Могу убить человека обыкновенной спичкой. Из картофельной ботвы сделать бомбу. Притвориться мертвым так, что ни один врач не догадается. Знаю полтора десятка языков. И все такое прочее.
– Смотри-ка!
– А то. Но продолжу. Уже вовсю шла перестройка. Такие люди, как я, – спецы, подконтрольные лишь особому управлению, даже Генсек мало что о нас знал. Все эти конфликты, горячие точки – наших рук дело. Карабах, Абхазия, Приднестровье, затем – Чечня. Потом – Грузия, Киргизия, Молдавия. Недавно вот Египет, Ливия, Сирия, Украина. Всякая ложка к супу. Одни подготавливают финансовую поддержку, другие – информационную, третьи – психологическую, четвертые – еще кое-что. Я – из четвертых. А есть и пятые, и шестые… Пирамида, одним словом. А на вершине – глаз. Чей, сам толком не знаю. А и знал бы, не сказал.
– Ишь ты! – Сивере вновь ограничился неопределенным словосочетанием.
