и Смолланские Страдиоты преследовали отступающие части Лиги Шестерни.
— Ребята, вы омерзительно чистые! — воскликнул я. — Нужно хотя бы немного напоминать солдат.
— Дед, не начинай, — вздохнул и произнёс тощий молодой человек, здорово напоминающий Вилхелма ван Дейка в молодости.
— Давай-давай! — Я нахмурился. — Хотя бы походите по грязи туда-сюда.
— Да зачем? Мы свои деньги и так получим, — вступился ещё один доходяга с серым лицом и трёхдневной щетиной.
— Да любой ульевик удавится за трон в день, а вы и шага в сторону сделать не можете! Пошевеливайтесь, блядь!
Вербальное воздействие сработало, и лентяи двинулись в сторону пологого склона холма через разъезженную грунтовую дорогу и вязкую влажную после дождя землю. Кто-то из группы чуть не оставил в таком болоте сапоги, а я, наконец, успокоился. В идеале, конечно, чтобы кто-нибудь из массовки ещё и упал, извозился, но лучшее — враг хорошего. И так сойдёт.
Когда я, наконец, надоел всей съёмочной группе, на площадке снова появился Арчи. Правда, в седло он не полез, и сцену появления Георга Хокберга снимали с дублёром. Тот справился с жеребцом куда лучше, в грязь лицом не ударил ни в прямом, ни в переносном смысле. Он соскочил с коня, режиссёр объявила о завершении сцены, а уже через пару минут — о начале новой.
Арчи развёл руки в сторону, разбежался и поймал в объятья знойную рослую брюнетку с грудью такого размера, которая пришлась бы кстати любой актрисе фильмов для взрослых. Обладательницу пышных форм звали Бертой Карел. Она играла Манрикетту Мурцатто.
— Я сделал это, любимая! — воскликнул Арчи. — Казна у меня! Шестерне конец!
Он покрутил красотку и только сейчас заметил, что в её глазах слёзы. Арчи поставил её перед собой и услышал:
— Густаво… погиб, — выдавила из себя Берта, перейдя на шёпот к концу реплики.
Арчи некоторое время напряжённо всматривался в лицо экранной возлюбленной, а потом прижал к своей могучей груди. Он прошептал ей на ухо:
— Главное — мы живы! Мы… — он поискал слова, оглядев невольных свидетелей — чумазых солдат — а потом продолжил: — Мы молоды и сильны. У нас золото, связи и вера в Бога-Императора! Мы обязательно сокрушим этих техноизуверов!
— Ты… ты не понимаешь, — прошептала Берта. — Генерал он… на нём…
Арчи прервал её, дотронулся до щеки, а потом поцеловал. Берта попыталась сопротивляться, но потом ответила на ласки.
Я уже направлялся к режиссёру, когда Арчи заканчивал заготовленную речь:
— Я понимаю, что люблю тебя, Рика, и сокрушу любого, кто вызовет у тебя слёзы…
— Если мы снимаем ещё и сопли в сахаре, то нужно хотя бы не запороть главный элемент, — сказал я.
Матильда одарила меня таким взглядом, в котором сочеталась вся усталость и злость съёмочной группы. И всё же Матильда понимала, не могла не понимать.
— Стоп! Снято! — Матильда снова посмотрела на меня и произнесла: — Ну да, он довольно плох. Но его очень любит женская аудитория, и я просто не могла выбрать на эту роль кого-то другого.
— Я сейчас с ним поговорю, и мы переснимем сцену, хорошо?
— Хорошо, но я сомневаюсь, что выйдет сильно лучше.
Я направился к актёрам на главных ролях, взял Арчибальда под руку, отвёл в сторону и спросил:
— Ты как? Сильно ушибся?
— Да нет, всё уже прошло, Агнец.
Парень, в общем, неплохой. Единственный, кто называл меня так, как мне нравится, а не "дед" или "господин такой-то". А ещё он обладал впечатляющей внешностью и телосложением, когда никакой белый конь не нужен, чтобы понять, кто тут главный герой.
Длинные иссиня-чёрные волосы, голубые глаза, мощный подбородок, широченные плечи. С характерной для Георга растительностью на лице получалось сногсшибательное зрелище.
— Ну так чего ты такой зажатый? — спросил я.
— В смысле?
— Девка в самом соку, хватай и пользуй, а ты едва касаешься! Фанаток что ли боишься огорчить слухами о возможном романе?
Если что — мы шептались.
Арчи тяжело вздохнул, отвёл взгляд, ответил чуть погодя:
— Я постараюсь, Агнец. Скажи Матильде, что всё будет.
— За жопу её возьми, — посоветовал я. — Господин Хокберг своих женщин держит крепко, за все места.
Арчи даже немного покраснел и улыбнулся. Вышло, скорее, печально, но я не стал всматриваться и пытаться понять, что же там в чужой душе, кроме потёмок.
Ещё пара дублей, но ситуация не изменилась. Актёр, который самостоятельно выполнял довольно сложные трюки, и даже ради роли научился управлять лошадью — они не водятся на Гийацине, везли с Тушварты — обращался с женщиной, словно с какой-то древней ценной вазой. И ведь не с какой-то женщиной — по сюжету они любили друг друга!
Сначала я жалел о том, что не могу привести на съёмки реальный прототип, потом думал показать Арчи, как надо, в итоге плюнул и попробовал ещё раз всё объяснить.
— Слушай, дружище, Берта же не против, она читала сценарий, да и в контракте у неё отдельно прописана жаркая сцена с поцелуем. Ты никак и ничем её не оскорбишь, если прижмёшь к себе покрепче, да поцелуешь так, словно хочешь съесть.
Арчи совсем скис, я же продолжал:
— Как я уже говорил — схвати её за задницу, опрокинь немножко, я не знаю… Мы в своё время любой женщине рады были, за такую цацу бы точно до крови дрались. Пользуйся случаем!
— Да я…
— Да что?!
Если что — Арчи шептал, я уже не сдерживался.
Он переглянулся, вжал голову в плечи, а потом сказал скороговоркой:
— Я больше по мужчинам.
Вот так так! Тянет на хороший анекдот. Думаю, Георг особенно оценит, кого взяли в главные роли.
Я тут же вспомнил обо всех новеллизациях-экранизациях приключений комиссара Каина. Его всюду играла какая-нибудь глыба размерами с космического десантника. Интересно, глыбы тоже больше по мужчинам?
— В первую очередь, ты — актёр! — воскликнул я. — Хороший актёр! Докажи это! — Потом я добавил уже тише, чтобы никто посторонний не услышал: — Представь того… ну… с кем ты там…
Проклятье! Наверное, в тот миг покраснел уже я.
Арчи усмехнулся, махнул рукой, и дубля так… с десятого сцена удалась. Получилось достаточно страстно. Я вздохнул с облегчением и обнаружил, что короткий эпизод на несколько минут снимали несколько же часов.
2
Ийдана стояла в тенях
