опередили их…
…Ретт достал из посудного ящика большую плоскую тарелку и выложил на нее ломтики хлеба, мяса и помидоров в виде улыбающегося личика. Меня невольно начал разбирать смех. Точно такие же мордочки моя знакомая и коллега по редакции Морин выкладывала на тарелке для своей дочки. Ее дочь отказывалась есть, если еда не была сложена в какое-нибудь забавное изображение или фигурку.
Как же давно я не видела Морин… А может, больше и не увижу. Скорее всего, меня давно уволили.
Но вот Ретт... Впервые я задумалась о том, что, кажется, он будет хорошим отцом. И мне вдруг ужасно захотелось узнать, как он станет обращаться с детьми. Конечно же, с нашими.
Интересные мысли лезут в голову после бессонной ночи и полного приключений утра.
— У тебя загадочный взгляд, — с улыбкой сказал Ретт.
В своих раздумьях я не заметила, как он успел сесть напротив меня, а теперь обнаружила, что уже некоторое время вглядывается в мое лицо. Я скорчила ему в ответ рожицу.
— Не поделишься, о чем думала? — спросил он.
— Нет, — улыбнулась я, принимаясь за еду. — Знаешь что, в следующий раз приготовим что-нибудь горячее. Хочешь, я испеку еще один пирог? Жакард до него уже точно не доберется.
— Заманчиво.
Мы обедали в тишине, но молчание не казалось неловким. Нам когда-то было очень хорошо друг с другом, и сейчас мы вспоминали каково это. Медленно, неуверенно, но неотвратимо. И ничто больше не способно сбить нас с пути навстречу друг другу.
После чая Ретт со вздохом поднялся.
— Я пойду, — сказал он. — Посмотрю, в каком состоянии тюрьма, есть ли на дверях нормальные замки и сохранились ли где-то ключи.
— Хорошо, — протянула я. — Найду пальто потеплее. Я ужасно замерзла.
— Нет, ты оставайся здесь. Тебе нужно отдохнуть.
— Но как же... — растерялась я. — Тебе не нужна помощь?
— Со связанными контрабандистами, к тому же безоружными? Не думаю, — хмыкнул Ретт. — Отдохни, Ада. Ты многое пережила. До тюрьмы я дотащу их сам.
Не знаю почему, но мне больше не хотелось с ним спорить. Действительно, Ретт вооружен, а контрабандисты крепко связаны и обессилены. После сегодняшнего приключения с призраками вряд ли что-то могло оказаться сложнее и опаснее.
Он ушел, и на этот раз я даже не стала запирать дверь на ключ. Лишь поплотнее прикрыла ее, после того как вернулась из котельной – ходила забросить в топку немного угля.
Ванная комната еще не успела полностью остыть с тех пор, как Ретт отапливал дом, а совсем скоро трубы стали еще горячее.
Мне нужна была очень горячая ванна. Возможно, даже из крутого кипятка, такого же, которым Ретт заваривал чай. За эту ночь я промерзла до костей. И даже после завтрака в теплом доме и в теплой одежде все еще непроизвольно стучала зубами.
Ванна набралась быстро. Я с наслаждением залезла в нее, и тело мгновенно покрылось мурашками. Терпеливо дождалась, когда кожу перестанет жечь, и расслабилась.
На краю сознания промелькнула мысль, что в статье о Саруэле нужно будет упомянуть мастерство местных строителей и водопроводчиков. Создать систему, которая спокойно простояла без ремонта двадцать восемь лет, пережила обстрелы, бомбардировки, запустение и все равно работает без сбоев – настоящий талант.
Сама не знаю, сколько я пролежала в воде, отмокая. Кожа так сильно покраснела, что до нее было больно дотрагиваться.
Лишь когда внизу хлопнула дверь, и послышались быстрые шаги Ретта, я опомнилась и обнаружила, что вода уже не горячая, а всего лишь приятно теплая. Выскочила из ванны, быстро обтерлась полотенцем и влезла в широкий фланелевый халат, найденный в гардеробной моей спальни.
Ретт застал меня уже одетую.
— Я думал, мы примем ванну вместе, — улыбнулся он. Лицо его было усталым, но довольным.
Я невольно прыснула.
— Какая совместная ванна? Нужно смыть с себя пыль и грязь.
— Да кого волнует эта пыль и грязь? — пробормотал Ретт, привлекая меня к себе.
Я судорожно выдохнула, сдаваясь сильным рукам. Видимо, переселение Джо и Лэнда Гилборнов в тюрьму прошло успешно, и теперь Ретт считает, что мы можем расслабиться. Ну а раз мой мужчина так считает, почему бы с ним не согласиться? Действительно, кого волнуют усталость и пережитая смертельная опасность? Особенно когда тебя так целуют.
Глава 19
Самой счастливой женщиной на свете быть очень просто: главное, чтобы о тебе заботились. Любовь проявляется в нежности, во взгляде, в завтраке ранним утром, приготовленном пока ты спишь. В кофе не слишком горячем, но еще и не теплом. В пальто, которое помогают надеть перед выходом из дома и снять по возвращении.
И если все так, то тебе кажется, что ничего плохого уже не произойдет. Когда ты счастлив, то думаешь, что счастливы все вокруг и даже целый мир подстраивается под твой ритм жизни…
Так было ровно до того дня, в который нам предстояло вернуться в Лэстен.
Я проснулась раньше Ретта и мне захотелось отблагодарить его за все те моменты последней недели, которыми он возносил меня к небесам. Спустилась на кухню босиком – мы натопили дом настолько хорошо, что даже камень вобрал в себя тепло.
Продуктов осталось еще чуть больше половины от того, что Тирел нам предоставил. Я вытащила из кладовой копченый окорок, из холодильника замороженную курицу и яйца.
Салат на скорую руку, чай с ягодами, собранными в саду, и яблочный пирог. Готовка заняла у меня от силы час, и мы с Реттом могли спокойно позавтракать, прежде чем идти за Гилборнами и тащить их на вокзал.
Я в очередной раз бросила взгляд на настенные часы: шесть утра. Поезд, по словам Ретта, приезжает в одиннадцать. У нас было еще полно времени.
— Я на кухне! — крикнула я, услышав шаги на лестнице.
Через минуту Ретт обнимал меня, зарывшись лицом в мои волосы. Взъерошенный и сонный, он был теплым, и неизменно пах мятой и кристальной свежестью.
— Уезжать почти не хочется, — прошептал он на ухо и дотронулся губами до моей щеки, посылая по телу сноп мурашек. — В Лэстене бесконечная работа, и я буду видеть тебя не так часто, как мне хочется.
— Это ненадолго, — я с улыбкой вывернулась из объятий и принялась накрывать на стол. — Пройдет год или два, и мы сможем оставлять друг друга. Когда схлынут эмоции, а быт
