навалился грудью на стол и уставился на обглоданную бычью кость.
С Брайеном вышло совсем плохо. Наместник и тысячник разругались вдрызг. Лютвин просил отпустить Куланна, Брайен мстительно припомнил ему все непотребства солдат удачи и обещание самого Куланна — что он слова не скажет, если следующих провинившихся Брайен прикажет высечь плетьми. Поскольку провинился именно Куланн, то его Брайен и вознамерился предать публичной порке на площади. Лютвин заявил, что, если такое произойдет, он отобьет Куланна с боем. Брайен заорал: «Бунт?!» — и позвал гвардейцев. Лютвин и его парни спустили тех с лестницы и ушли, пригрозив настоящим бунтом.
Теперь тысячник сидел и страдал, пытаясь придумать, как лучше помириться с наместником и освободить товарища. Он уже знал, что Брайен велел усилить тюремную охрану и настрого запретил пропускать к заключенному посетителей. И прекрасно понимал: Куланн торчит за решеткой голодный, забитый в колодки, и гадает, куда запропастились его друзья.
Лютвин глотнул еще кисловатого густого вина и смачно рыгнул. За дверью послышался топот, и в комнату ворвался наемник в распахнутой куртке и без шапки.
— Там! — завопил он, указывая на дверь. — Ильди уходит!
— Чего еще? — недовольно засопел Лютвин. — Кого волнует эта шлюха?
— Ильди и Керн уводят свою тысячу из города!
Несколько мгновений Лютвин сидел с открытым ртом, а потом заревел, сорвал со стены меч в ножнах и вылетел во двор. Там царило смятение. Мятежная тысяча построилась и готовилась отправляться в путь. Вокруг носились и орали остальные вольные воины, кто без оружия, кто вообще полураздетый.
— Стоять!
Рык Лютвина, знаменитого своей глоткой, перекрыл общий гвалт, как на поле боя перекрывал гул сражения. Тысячник вольного воинства сбежал с крыльца, расталкивая подвернувшихся наемников, и ринулся чуть ли не под копыта конным воинам, возглавлявшим уходящих.
На буланой тонконогой кобыле сидела Ильди. Ее надраенные доспехи ярко блестели на солнце, забрало шлема открывало раскрасневшееся лицо. Глаза горели торжеством. Рядом на рыжем жеребце возвышался Керн — Лютвин опознал его по черной бороде лопатой.
— Что ты, мать твою, творишь? — рявкнул Лютвин, обращаясь к наемнице.
— Мы уходим! — звонко крикнула Ильди, поднимая к небу руку в латной рукавице. — Идем искать золота и славы!
— Золота и славы! — дружно подхватила тысяча древний клич вольного воинства.
— Это бунт!
Лютвин бросился было вперед, но заскрипели тетивы, и лучники нацелились ему в грудь. Тысячник остановился, облизывая губы. Глаза его побелели от ярости.
— Это наше законное право, — надменно изрекла Ильди. — Мы сдержали слово и взяли для Бреса Таумрат. Война стихла, мы вольны идти дальше. Нас ничто больше не держит — ни клятва, ни плата.
— Что вы ее слушаете? — багровея, закричал Лютвин угрюмо ощетинившейся клинками тысяче. — Вы принесли клятву! Клялись в огненном кругу стоять друг за друга! Бросьте оружие и расходитесь! Вольное братство остается в Таумрате!
— Вольное братство! — Ильди привстала на стременах, и ее пронзительный высокий голос перекрыл хриплый рев Лютвина. — Вольное братство! Вы продаете меч за золото! У вас нет короля и нет королевства! Вы не сидите за городскими стенами, вы сражаетесь за того, кто щедро платит! Воля и золото — вот за что мы служим! Здесь нет ни воли, ни золота! Тысячники Лютвин и Куланн продали нас Бресу за замки и почести! Они предали клятву вольного воинства! Мы уходим! Нас ждет война!
Голос Лютвина утонул в поднявшемся шуме. Тысяча воинов опустила копья, обнажила мечи и ровным строем двинулась за Ильди и Керном к Осенним воротам. Из переулков то и дело выбегали вооруженные наемники, тащившие мешки или сумы со своим скарбом, вылетали всадники на наспех оседланных лошадях — и присоединялись к дезертирам.
Лютвин яростно сплюнул и начал собирать тех, кто остался верен приказу. Пока они выстраивались, Ильди со своими отрядами достигла ворот. Там их встретили стражники Лугайда, мрачные, с обнаженными мечами. Стражников оказалось ощутимо меньше, чем наемников.
— Прочь с дороги! — крикнула Ильди, завертевшись на своей легконогой кобыле. — Откройте ворота! И кровь не прольется! Иначе мы вырежем вас, а потом откроем ворота сами!
Начальник стражи окинул взглядом вольных воинов, потом посмотрел на своих людей. Казалось, воздух загустел от напряжения. Наемники зажали лугайдийцев на площадке перед воротами, а подкрепления пока не предвиделось. Ильди замерла с поднятой рукой, готовясь дать отмашку к сшибке. Шансов у стражи не было.
Начальник скривил лицо в злобной гримасе и сделал знак. Решетка ворот поползла вверх, громадные створки распахнулись, подвесной мост медленно начал опускаться. Ильди выслала свою кобылу вперед и копыта звонко зацокали по потемневшим от времени бревнам. Следом двинулись воины-мечники. Под молчаливыми взглядами стражи десятки мерным шагом вышли из города и развернулись в боевое построение, прикрывая тех, кто уходил последними. В арьергарде были Керн и лучники.
Пятясь, они начали двигаться по мосту. И тут сверху упал крик:
— Поднять мост!
Ильди махнула рукой, и ливень стрел обрушился на сторожевую башню. Раздался пронзительный скрип, мост дрогнул и начал подниматься.
Керн погнал коня вперед, лучники бросились бегом, забросив оружие за спину. Пропасть быстро росла. Керн ударил коня плетью и успел-таки птицей перемахнуть с задравшегося конца моста на землю. Те из наемников, кому это не удалось, срываясь, падали в ров, утыканный стальными кольями. Со сторожевой башни доносились крики раненых.
Ильди скривила губы в горделивой улыбке. Керн подъехал к ней, обернулся на Таумрат и ухмыльнулся:
— Почти без потерь.
Наемница одарила его призывным взглядом:
— Теперь вперед, за золотом.
* * *
Лютвин с теми, кого удалось собрать, примчался к Осенним воротам, как раз когда мост подняли. Стража развернулась к вновь прибывшим. Толстый тысячник обвел взглядом раненых и убитых, которых укладывали возле входа в башню.
— Ушли…
Лютвин вытер лоб рукавом рубахи. Поверх нее толстое тело наемника стягивала бригантина, на которой не хватало половины позолоченных заклепок.
— Проваливай, ведьма! — выплюнул он вслед Ильди, потрясая кулаком. — Чтоб тебе на такую же подлость напороться!
Послышались крики, звон стали и грохот копыт. Со всех улиц хлынули отряды лугайдийцев — в полном вооружении и латах. Впереди на рослом коне ехал сам наместник Брайен. Голову его закрывал черненый шлем со сплошным забралом.
Вольные воины оказались между запертыми воротами, с которых целились стражники, и армией наместника. Повисла тревожная тишина. Брайен поднял забрало и взглянул на тысячника.
— Бунт, — сказал наместник.
— Нет!
Лютвин тяжело дышал, кусая губы. Наемники притихли.
— Ваши воины покинули город, за защиту которого им заплатили.
— Это тысяча Ильди, — возразил Лютвин. — Остальные остались верны слову.
Брайен насмешливо поднял бровь.
— Тогда сложите оружие, — предложил он.
Лютвин выпрямился. Взглянул на
