лениво заметила Морриган. — Мужчины гордятся своими любовными победами, а мы должны скромничать и покорно ждать, когда нас выберут. Я — дочь короля. Я хочу сама выбирать того, кто мне приглянулся.
— Но ведь может быть ребенок?
Гордый избавился от рубашки и развязывал пояс на штанах.
— Об этом не беспокойся, — небрежно отмахнулась Морриган. — Есть много способов избежать зачатия. И я знаю их все.
Почти стянувший штаны Гордый замер. А потом навалился на королевну и подмял ее под себя.
— Ты говоришь так, словно у тебя богатый опыт.
Ворон чуть встряхнул ее. Глаза у Морриган опасно прищурились.
— Разве ты не понял, что я уже была с мужчиной? — спросила она, закидывая ноги ему на поясницу.
— Это я понял, но хотелось бы понять, что теперь ты лишь со мной, — выдохнул ей в губы Ворон.
Они снова поцеловались, а потом стало уже не до разговоров. Служанки за дверью услышали, как мерно скрипит постель, услышали стоны королевны и захихикали, переглядываясь.
— Лишь с тобой? — простонала Морриган, отворачивая лицо.
Ее белая рука вцепилась в волосы Гордого и с силой дернула. Тот зашипел и укусил королевну за шею. Морриган ахнула.
— Я не собираюсь менять своих привычек ради кого бы то ни было.
Морриган закричала, когда Гордый вдавил ее в постель и стал двигаться быстрее. Служанки прижались к толстым доскам двери, жадно ловя каждый звук из спальни. А звуков оттуда доносилось предостаточно.
Тяжело переводя дыхание, Гордый вытянулся на постели и уставился в потолок. Морриган лежала рядом, не стесняясь наготы и закрыв лицо локтем. Ее маленькая грудь ходила ходуном.
— Мужчины — одна из твоих привычек? — спросил Гордый, поворачиваясь к ней.
— Легко привыкнуть к тому, чего так много, — лукаво улыбнулась Морриган, тоже поворачиваясь к нему.
Ворон помрачнел.
— То есть вот так спать с едва знакомым мужчиной для тебя — привычка? — он кивнул на их обнаженные тела.
— Не самая вредная, — рассмеялась Морриган. — Гораздо хуже было бы, если бы я привыкла объедаться сластями на ночь или грызть ногти.
Гордый внезапно схватил ее за шею и чувствительно сдавил. Брови его сошлись к переносице, глаза загорелись.
— Это не смешно, — резко сказал он. — Ты не можешь, лежа со мной в постели, говорить о других.
— Неужели?
Морриган смотрела на него без тени страха, ее красивые губы исказились в презрительной усмешке.
— Или что? — поддразнивая, спросила она.
Взгляд у Гордого него стал злым.
— Я не буду есть руками из общего котла, — процедил он сквозь зубы.
Морриган рассмеялась серебристым нежным смехом:
— Угрозы! Как быстро нежные вздохи сменились требованиями! Я — дочь короля. Никто не может выдвигать мне условия.
Гордый разжал руку и сел на постели, холодно глядя на королевну сверху вниз. Лицо его побледнело.
— Я не шучу, прекрати смеяться, — потребовал он.
Морриган нарочно расхохоталась еще громче, сбивая ногами простыни. Гордый вскочил с постели и принялся торопливо одеваться.
— Уходишь? — спросила Морриган. — Но я не хочу, чтобы ты уходил. Мне с тобой весело.
Гордый покосился на нее. Волосы упали ему на лицо, и синие глаза ярко сверкали из-за спутанных прядей.
— Я не буду есть руками из общего котла, — повторил он.
— Почему мужчинам можно иметь любовниц и пользоваться женщинами, а мне — нет?
Морриган тоже разозлилась. Она поднялась на кровати, горделивая, обнаженная, прекрасная.
— Я могу делать то, что хочу, — сказала она, недобро глядя на Ворона. — А сейчас я хочу, чтобы ты остался.
— Если я останусь, то больше никого в твоей постели не будет, — заявил Ворон.
Помолчав, Морриган ответила:
— Это решать не тебе, а мне.
Гордый вскинул голову, подхватил с пола свою котту, развернулся и вышел, хлопнув дверью так, что стены задрожали.
Морриган стиснула кулаки и закусила губу. В глазах ее полыхнула ярость.
* * *
Бакстер и Лорелея шли по широкой улице, Хват бежал у ноги хозяйки, и прохожие опасливо косились на здоровенного пса.
— Почему тут везде драконы? — Лорелея указала подбородком на красивый дом. На ставнях извивались алые крылатые змеи. На карнизах выгибались деревянные фигурки, тоже изображавшие дракончиков.
— Потому что они тут водятся, говорил же я тебе, — ответил Бакстер.
— Драконов не бывает, — Лорелея сморщила нос. — Сам подумай, как такая зверюга могла бы летать по воздуху, словно птица?
— Так у него же крылья! — возразил Бакстер. — Вон, видишь?
— У птиц кости легкие, а тут одна чешуя сколько весит. Я бы еще поверила, что они ползают. Но огромные летающие ящерицы? Нет.
— А ты поживи в нашем городе еще две недели и узнаешь, есть драконы или нет, — раздался рядом скрипучий голос.
Лорелея и Бакстер обернулись. У стены сидел старик. Его седая борода опускалась на грудь, глаза слезились. Он весь высох от труда и солнца. На мешковине у его ног была разложена крупная репа.
— И как же я это узнаю? — нахмурилась Лорелея.
— Через две недели Прибытие, — понизил голос старик.
— И кто прибудет? — спросил Бакстер.
— Дракон.
Старик смотрел на них ясным уверенным взглядом.
— Что ж через две недели, а не прямо завтра? — фыркнула Лорелея.
— Кто знает, кроме дракона? — пожал плечами старик и закашлялся. — Но через две недели исполнится ровно пятьдесят лет с прошлого Прибытия. И дракон явится за своим.
— И что у него тут свое? — снова влез Бакстер.
— Невеста. Раз в пятьдесят лет дракон возвращается в долину перед городом и забирает свою невесту.
— Вы что, человеческие жертвы приносите?
Лорелея невольно схватилась за меч. Лицо ее скривилось от отвращения. Она уставилась на старика, как на больного черной смертью.
— Одну жертву, раз в полстолетия.
Старик снова зашелся сухим кашлем. А потом добавил:
— Это лучше, чем гореть всем городом.
— Поверить не могу, ты не шутишь? — не могла успокоиться Лорелея. — Дракон! Невеста!
— Какие уж тут шутки, — старик утер пальцами слезящиеся глаза. — Я помню прошлое Прибытие. Мне уж пятнадцать миновало, как раз отец мне невесту нашел. Тогда в Долину Дракона отвели старшую дочку лорда Карри, брата короля Луора, отца нынешнего Аэрина. Так она хороша была, когда ее везли по улицам на белой кобыле — волосы почти до земли спадали… Все плакали, провожая ее… Пятьдесят лет прошло, а я помню, словно это вчера было: едет она, в богатом платье невесты, прямая, бледная, как покойница. И драгоценности золотом на солнце горят.
Лорелея и Бакстер переглянулись. Старик заботливо поправил репу на мешковине прикрыл глаза.
— Дракон ее сожрал? — спросила Лорелея.
— Сжег заживо. Потом ходили в Долину, смотрели — все выжжено, где она привязанной стояла. Скалы аж закоптились.
Старик замолчал и, казалось,
