– Опаньки! – Маша со всего размаха села на попу, пытаясь сдержать слезы. – Я все поняла. У тебя в лапах ящик, предназначенный для наказания нерадивых учениц, не выполнивших домашнее задание. Типа меня! Что ж, признаться, очень эффективно, наглядный урок, спасибо за науку! – Маша быстро выхватила из кармана передничка медицинский бинт и лангет и обмотала ими нос – чтоб не сильно болел! А потом со всем возможным уважением поклонилась Медведю.
Медведь смутился. Честно говоря, он имел в виду не совсем то – но, как говорится, на то он и мудрый учитель, чтобы не прерывать ученика в процессе познавания мира и формулирования выводов. Поэтому Медведь лишь радостно улыбнулся Маше и вошел в хижину, весело размахивая ульем с сидевшими внутри напряженными пчелами. Пчелы чувствовали – скоро их будут разводить на мед.
А Маркс в это время смотрел с небес и искренне радовался за Машу – никогда еще науку экономики не осваивали так быстро! А все потому, что «Капитал»!
– А сам-то ты, Андрей Иванович, хоть одну страницу прочитал из «Капитала»? – наследник смотрел сам на себя в небольшое зеркальце на столе (рядом с бюстом Хрущева) и задорно подмигивал. Его отражение свидетельствовало – не читал. Хотя, в данном конкретном случае это не имело никакого значения – главное, авторитетно заявить о себе, принять умный вид и ткнуть всех мордой в интеллектуальную грязь: «Как сказано у Кафки!…» Ну, или: «Как сказано у Маркса!..» – хотя в некоторых сообществах за Маркса могут и побить! Впрочем, пустое.
– Итак, времени двадцать один ноль-ноль, готовых произведений – четыре, а до полуночи еще ого-го сколько! В ночных клубах особо делать нечего, поэтому можно посвятить себя творчеству! Но однако! – Андрей Иванович увяз на мысли о ночных клубах. – А почему бы не изучить афишу – в качестве, так сказать, отдыха! Пока собираюсь перед последним на сегодня финишным рывком!
Андрей Иванович открыл интернет и перешел на закладку «Клубов»:
– Корчма «Глодать украинские кости» – ребрышки, тазобедренные коровьи суставчики под перцовочку, свиные рульки, отбитые аутентичным поваром-хохлом – в общем, все, как обычно! А еще проститутки всех мастей и со всех областей – начиная от Харькова и заканчивая Львовом. Кстати, причем здесь корчма, когда нужна информация именно о клубах. Я что, не в тот раздел залез?
Андрей Иванович сверился с содержанием – нет, сайт посвящен именно ночным увеселениям. Но хохлы каким-то образом умудрились залезть и сюда со своей корчмой.
– Нужно позвонить владельцу сайта, сказать, чтоб забанил этих уродов! – Андрей Иванович не на шутку рассердился (а владельца он и на самом деле хорошо знал). – И как он может пропускать такое?
Настроение снова испортилось:
– C хохлами всегда так! – Андрей Иванович перевел взгляд на зеркало. Оттуда на него смотрела мрачная рожа. – Как будто свинью обнюхал с ног до головы! А посему невозможно пройти мимо – нужно прямо сейчас выплеснуть на них свой гнев!
Родился как-то на свет бандеровец. То, что он бандеровец, а не обычный ребенок, он знал с самого рождения – ведь папа у него был бандеровец, и мама была бандеровкой. И жили они, само собой, в схроне – а все потому, что настоящий бандеровец должен быть похожим на животное, и даже по-человечески ему говорить запрещено! А то, глядишь, превратится в человека – а это табу.
Итак, родился на свет малыш-бандеровец, и назвали его, само собой, Степаном. Хотя об этом никто вслух не говорил, поскольку, как уже было сказано, говорить бандеровцам по-человечески запрещено, но мальчик не сомневался – имя его Степан, и никак иначе.
Мама-бандеровка вместо материнского молока давала Степе изрядную толику горилки и, само собой, сало с кровью. И следила, чтобы после каждого приема пищи и горилки Степа похрюкивал и почесывался – а лучше, чтобы искал лужу и в ней лежал (но это уже в более зрелом возрасте). И радовалась навзрыд, если мальчик хрюкал не один, а целых два раза – ведь два бандеровца в одном, какой матери это не понравится?
Годы шли, месяцы, недели мелькали – вот и пришла пора учить Степу держать в руках шмайсер и портрет Бандеры – чтоб не уронить на мостовую во время факельных шествий. Малыш оказался на редкость способным – получалось так здорово, что мама не могла сдержать слез!
Впрочем, немедленно вскрылись и проблемы – наряду с навыками владения шмайсером и портретом Бандеры, папа велел обучить сына главным трем фразам бандеровского языка (который, конечно, сильно отличается от человеческого и не идет с ним ни в какое сравнение). Фразы такие: «Москалей – на ножи!», «Москаляку – на гиляку!» и «Бандера придет – порядок наведет!» – хотя, конечно, на бандеровском наречии они звучали иначе, но в точности передать нет никакой возможности – по-звериному балаканать не могем!
И тут с обучением Степана вышла загвоздка – мальчик был хоть и смышленым, но оказалось, что у него отсутствует мозг – такая случилась оказия. Само по себе и не страшно – отсутствие мозга случай совершенно обыкновенный в бандеровских племенах, но всё же неприятно – означает, в депутаты Бандеровской Верховной Рады путь заказан!
Загрустила мама, загрустил папа, думают, что делать? Вышли они на большую дорогу из леса, глянь – а впереди катит чудная железная повозка, вся в лаке и поблескивает. Протянули они руки к повозке, вперили в нее немые взоры, просят – дескать, божественная повозка, помоги!
Она и остановилась. Из повозки вышел человек (не бандеровец) и заговорил. Мама-бандеровка от страха чуть не грохнулась в обморок и сразу убежала в темный лес – человек шпарил на москальской мове! Но папа – сильный, он набрался смелости и передал Степана в руки москаля, с одной просьбой – вылечи! Ведь москаль утверждал, он – врач, и никогда никого не обижал, а только заботился.
И забрал москаль Степана с собой! И надо же так получиться – действительно, излечил его от немоты. И мозг обнаружил!
Мальчик (и кто бы мог подумать!), оказался очень способным – читал книги взахлеб, и память у него была на зависть. А потом он поступил в институт в столице москалей, что, конечно, было очень неожиданно для мамы-бандеровки и папы-бандеровца. А потом, к их стыду и ужасу, начал проектировать межзвездные корабли и (неподдающийся воображению кошмар!) отказался от имени Степан, а стал зваться просто Юрием – скромно и со вкусом. И переменил фамилию с Бандеры на Богатырева – как только врач ему объяснил, что мальчик – не зверь, а все ж человек!
Вот так и сгинул Степан Бандера, а вместо него народился на радость всем человек Юра Богатырев – ныне главный конструктор ОКБ при НПО «Энергия». А вы говорите, чудес не бывает – еще как бывает, а потому что коммунизм!
Глава 4. Зарисовки на тему. Этюд Г
– Привет, пап! – Андрей Иванович схватил телефон, удостоверился, что звонит отец, и решил ответить. Любого другого абонента он бы проигнорировал – ведь еще несусветная рань – только половина одиннадцатого утра.
– Спишь? – в голосе Ивана Ивановича звучали веселые нотки. – Работал вчера до ночи? Или развлекался?
– Работал! – наследник скривился. Вечно от этих предков одни нравоучения! И куда они только лезут со своими замшелыми представлениями о жизни?
– Хорошо! Не забывай – завтра жду от тебя литературных изысков, будем запускать рекламную кампанию, рассчитанную на широкие массы населения – и особенно на молодежь! А кого мне просить навести мосты между партией и юными девами и молодыми людьми? Не заведующего же партактивом товарища Краснознаменного восьмидесяти трех лет от роду? Считай, кроме тебя, и некого. Так что будь здоров – ты уж постарайся, не подведи отца!
– Нет, папа! – Андрей Иванович расслабился. Отпустил накатившую обиду. Работа есть работа – тут отец прав! – Все будет в лучшем виде, не сомневайся!
– Вот и славно! Теперь о твоих Бобырях! Придраться не к чему – проявили себя с лучшей стороны! Художественный вкус и стиль – отменные, мастерство – комар носа не подточит, литературный слог – хлесткий и жгучий, заставляющий обращать на себя внимание! Причем, не просто обращать – а думать над содержанием, а это, поверь, дорогого стоит! Так что, давай Бобырей прямо сегодня ко мне на аудиенцию в Думу, скажешь им, что пропуск будет заказан. На проходной сообщат, что они Бобыри и следуют к Капитонову, и их проводят куда нужно! Усек?
– Конечно! – Андрей Иванович уже окончательно проснулся и теперь сидел на краю кровати и болтал ногами в воздухе. Спальное ложе наследника не оставляло сомнений – на нем почивает человек достойный (размером три на три метра и высотой в метр двадцать – на ложе приходилось взбираться с помощью приставной скамеечки). Кровать выглядела танковым полигоном и внушала трепет любой девушке, случайно (или неслучайно) оказавшейся в спальне Андрея Ивановича. – Что-нибудь еще, папа?
– Да! Чуть не забыл! Все проклятые дела-заботы, о самом важном и переговорить некогда! Я ведь задумал прокатиться в Австралию сразу после выборов – как помнишь тогда, когда ты был маленьким! Совершить, так сказать, бон-вояж – хочу повидать жену и дочку. Ты как, по сестренке еще не соскучился?
