– Ух, ты! Класс! – Андрей Иванович спрыгнул с кровати и забегал по комнате от накатившего на него внезапного возбуждения. Не то, чтобы он сильно мечтал увидеть Наталью – но отказаться от такого предложения не мог. Он и сам давно хотел слетать на зеленый континент, но без отца стеснялся. Числился за ним такой пунктик – при упоминании мамы он почему-то начинал мандражировать и краснеть даже на расстоянии. Наверное, сказывалось детство, лишенное материнства. А может быть, что-то другое, но факт – один бы Андрей Иванович ни за что не полетел! А так вместе с отцом у них будет паритет: отец-сын – мама-дочь.
– Говоришь, сразу после выборов? История, как всегда, повторяется – только на более высокой ступени развития!
– Именно! – чувствовалось, Иван Иванович доволен. – Но пока загадывать не будем, впереди очень ответственное время, время трудовых и интеллектуальных подвигов, и завалить выполнение поставленной партией задачи нам совершенно нельзя! Общество и идейно-убежденная прослойка нам не простят, а исторический процесс осудит!
«Папа, хватит уже говорить, как с трибуны Государственной Думы!», – хотелось сказать Андрею Ивановичу, но он сдержался. Манеры отца были ему знакомы – любой, даже самый частный разговор он заканчивал мощной ораторской зарисовкой.
– Ну ладно, пока! Не забудь переслать Бобырей, хочу прямо сегодня впрячь их в работу! – Иван Иванович отключился.
– Нет проблем, папа! – Андрей Иванович бросил телефон на кровать и неторопливо побрел в ванную принимать водные процедуры. Он сел в огромное джакузи, открыл кран и стал поливать себя душем. Представил рядом с собой блондинку-Катю из последнего номера «Максим», мысленным взором прошелся по ее формам и разочарованно покачал головой. Нет – звонить он ей не будет, бюст маловат!
* * *
– Здравствуйте, Андрей Иванович! – девушки встретили Андрея Ивановича, как обычно – вытянувшись по струнке. – Докладываем! – хором продолжили они. – Кабинет подготовлен, обеденный зал жаждет принимать гостей и располагает к тесному дружескому общению, секретари отдохнули и горят желанием исполнить любую Вашу прихоть!
– Отлично! – Андрей Иванович поочередно расцеловал девушек по три раз в обе щечки, а потом – по два раза в губы. – Хорошо, что вы свеженькие и готовы к труду и обороне! Сегодня нам предстоит сделать многое – для начала растолкайте Бобырей и прикажите немедленно явиться!..
– Ага! – через десять минут помятые сонные художники (каждый – с очумевшим взором) были принудительно доставлены наверх – пред сиятельные очи Андрея Ивановича. – Равняйсь, смирно! Благодарю за службу! Слушай приказ: большой босс Иван Иванович Капитонов нашел ваши работы достойными внимания и похвалы! Поэтому распорядился немедленно прибыть к нему в здание нижней палаты Парламента на Охотном Ряду для получения дальнейших инструкций. Знаете, куда ехать?
– О да! – Бобыри дружно поклонились. – Ваша милость, можно только чуть-чуть откушать, всю ночь ничего не жрамши, в животах тяжко, нам бы хоть яишню, чтоб не умереть по дороге!
– Валяй! – Андрей отпустил их взмахом руки. – Но только недолго, и помните – через полтора часа чтоб были, как штык!
– Конечно, конечно! – Бобыри, пятясь, удалились.
– Конечно, конечно! – передразнил их Андрей Иванович, как только за художниками закрылась дверь. – Веры вам все равно никакой нет! Оксана! – крикнул он через дверь.
– Слушаю, Андрей Иванович! – через секунду девушка была в кабинете.
– Отправишь минут через двадцать Державного и Гранитного к Бобырям – пусть засовывают их в джип и везут к отцу. Если потребуется – пусть силой засовывают, пока художники от радости не начали обмывать карьерный рост!
– Есть! – Оксана по-военному щелкнула каблуками и удалилась. Державный, Гранитный (и еще Кирзовый, Форменный и Прокурорский) были личными телохранителями Андрея Ивановича и базировались на первом этаже в специально оборудованном помещении. Попасть внутрь здания, минуя их, было невозможно.
– Ну-с! Приступим! – Андрей Иванович проследил взглядом, как Оксана классически покачивает бедрами при ходьбе, и облизнулся. – А в баньке было хорошо! – подумал он и дал самому себе обещание как-нибудь повторить. Да вот хотя бы сегодня, пока никто не мешает! И вдруг папа прав – и Кристина-таки привезет ему второго сынка-негра с Гавайев?
Андрей Иванович помрачнел и тут же решил, что сдаст малыша в приют – в самый престижный из всех возможных. Но сначала посмотрит на него – вдруг негритенок ему понравится? Тогда почему бы и не оставить – налицо интернационал и дружба народов! А для наследника коммунистического босса это очень важно! Считай, с помощью негра половина авторитета уже заработана!
– Идея! – Андрей Иванович хлопнул себя по лбу. – А вот и изюминка повествования о тяжелой жизни без коммунизма:
Когда-то далеко-далеко вне страны советов жил бедный маленький чернокожий мальчик по имени Аполлон. История умалчивает, почему родители назвали его именно так – может быть, папа или мама были родом из греков, иммигрировавших в Африку в поисках лучшей доли, может – в честь белого колонизатора, прибывшего на большом железном корабле за прозрачными камнями. Но факт – Аполлон был очень похож на таинственное древнее божество – силой, прекрасной белозубой улыбкой, телосложением. Отличался только одним – цветом кожи. И это его тяготило.
Еще в детстве он слышал рассказы о великолепном Майкле Джексоне, который, как и сам Аполлон, родился не таким, как хотел – вследствие чего ежедневно ощущал на себе притеснение и непонимание сверстников от двух до восьмидесяти лет. И Майкл сказал себе: «Если я не белый, то стану таким обязательно!» И слово сдержал – сделал сорок четыре пластические операции по пересадке кожи и умер от рака все той же кожи, поскольку она отказалась приживаться! Зато умер не негром – а натуральным блондином. Что твой Басков.
Аполлон поражался мужеству Майкла. Он считал его пророком и новой мессией, который взял да и повел притесняемое темнокожее население за собой! И не просто повел, но указал путь, по которому стоит идти, и на спине Майкла от рождения до самой смерти висел плакатик: «Все на процедуры! Не все потеряно – есть синька, белила и гипсовая штукатурка!». Майкл был примером, он призывал, убеждал и реально заводил – и отделаться от его (и Аполлона) общей мечты было непросто. Да почти невозможно!
Аполлон рос, мужал и вырос наконец в громадного детину, способного зубами изгрызть чугунную подкову – или проломить голову незнакомцу только за одно упоминание, что он негр. Ходил на охоту, обеспечивал себя и семью – и все бы ничего, но внутренний дискомфорт не оставлял его, а белил в Африке отродясь не водилось!
Как-то раз Аполлон прохаживался по берегу океана и увидел стеклянную бутылку, застрявшую в мокром песке. Аполлон быстро разбил ее о камни и вынул записку на французском. Поскольку Аполлон жил в бедной французской колонии, этот язык был ему немного знаком. Текст произвел на него неизгладимое впечатление:
«Поганые русские коммунисты совсем оборзели! Мало того, что они считают равными себе все сто шестьдесят национальностей, проживающих в их собственной громадной стране, так еще и привечают чернокожих и относятся к ним, как к братьям! Всем, кто обнаружит данное письмо, огромная просьба – немедленно лететь бомбить СССР, пока коммунисты не размножились и не распространили свою гнилую идеологию на цивилизованный мир!»
– Вот это да! – удивлению Аполлона не было предела! – Оказывается, чтобы чувствовать себя человеком, не обязательно менять кожу, не обязательно болеть раком и делать вид, что ты белый! А нужно просто поселиться в правильной стране и стать частью этой страны!
Результатом поразительного открытия, сделанного Аполлоном, был его визит в посольство СССР, где он красочно и подробно изложил свою просьбу – переехать в далекую и прекрасную страну советов, чтобы работать в цирке силачом – на радость публике и к собственному удовлетворению! Вскоре Аполлону пришел ответ – лично руководитель крупнейшего цирка СССР приглашает его на просмотр в Москву!
И Аполлон не подкачал – в порыве накативших на него добрых чувств он крушил бетонные стены головой и разгрызал арматуру словно гигантский аллигатор-железоед. Руководитель цирка посмотрел на него, сделал парочку звонков и весело улыбнулся: «Ты нам подходишь, и, кроме того, на тебя имеют виды метростроевцы и таежные проходчики – взрывного и проходческого оборудования им частенько не хватает, вот и станешь помогать по мере сил и возможностей! И, кстати, оплата труда у них – закачаешься! Будешь, как хлеб в масле кататься!»…
Если бы через пару лет Аполлона встретила его мама из далекого африканского племени – она бы его не узнала. Нет, цвет кожи у ее мальчика остался прежним, но вот выражение лица – как у настоящего уверенного в себе белого человека! И глаза сочились коммунизмом…
