Да, удобная вещь – магия, подумал я, ведь в реальной жизни воинам во все времена приходилось драить оружие. Попадёт кровь под подкладку панциря, вовремя не вымоешь – такой тухлятиной начнет вонять – мама не горюй! А тут наложил заклинание, и можно не задумываться о последствиях – очень удобно! Положительно, быть волшебником мне с каждым днём нравилось больше и больше – столько новых возможностей, что голова кругом идёт!
Мы собрались ужинать, но Василиса сидела задумчивая, я бы даже сказал трагически грустная. Чтобы хоть как‑то её развлечь, рассказывал забавные истории, случавшиеся в нашей секции фехтования, но она меня не слушала. Обеспокоенный её настроением, спросил напрямую:
– Что с тобой? Ты как сама не своя.
Она поначалу попыталась перевести разговор на другую тему, потом неуклюже отшутиться, но, поняв, что я не отстану, сказала:
– Сердце у меня тянет, чует разлуку с тобой.
– Даже и не мечтай, я никуда уходить не собираюсь, так что можешь успокоиться.
– Ты не понял, это мне придётся с тобой расставаться.
– Что за глупости? И ты, и баба Вера мне сколько раз повторяли, что мысли материальны, гони их прочь! У нас прекрасно обстоят дела на всех фронтах, враг будет разбит, победа будет за нами. Или ты почему‑то хочешь от меня уйти?
– Ты значение слова «придётся» знаешь? Когда Кащей меня посадил в темницу – я ведь не хотела с тобой расставаться, а пришлось, хорошо, что ненадолго.
Мы продолжили ужин, Василиса через некоторое время даже немного повеселела и вдруг внезапно сказала:
– Вот, я кое‑что придумала, тебе понравится.
Она замерла – наверняка с кем‑то разговаривала, но вот с кем и о чём? Пару минут подождав, я переспросил:
– Так что ты всё‑таки придумала?
Не прекращая общения тихой речью, она ответила, как отмахнулась:
– Сам увидишь. Считай, что сюрприз.
Василиса вышла на полянку перед избушкой, я поплёлся за ней – она явно кого‑то ждала, но мне ничего не говорила. Вдруг прямо перед нами открылся огненный портал, и из него вышла Анфиса. Стрельнув на меня томным взглядом, она поклонилась:
– Здравствуйте, мои дорогие!
– Анфиса, помнишь, ты говорила, что баба Вера тебе третье моложение не доделала? Пришло время выполнять обещания, иди в баню, приберись там, истопи печь. Сегодня мы с Иринкой тебе третий раз молодость и красоту наводить станем.
Анфиса подпрыгнула от радости, взвизгнула и как‑то боком, вприпрыжку поскакала в баню, что‑то напевая. Я так последний раз бегал, наверное, ещё в детском саду, или нет, вру, в начальных классах школы, когда мне родители купили первые кеды. Скакал по квартире, и мне казалось, что ещё чуть – и смогу допрыгнуть до потолка, но этого Василисе я говорить не стал, а спросил:
– А ты палку не перегибаешь, зачем так, наперекор бабе Вере?
– Долго объяснять, сейчас Иринка придёт.
– А хотя бы в двух словах, потому что я в таком расширении конфликта не вижу смысла.
– Моё решение к бабе Вере никакого отношения не имеет – всё и проще и сложнее одновременно. Тебе, чтобы выиграть эту войну, нужна женщина, причём не абы какая, а самая красивая из всех предводительниц кланов. И если мне придётся расстаться с тобой, то у тебя останется Анфиса.
Меня такая постановка вопроса прямо‑таки взбесила, можно подумать, что я здесь мебель и моё мнение никому не интересно.
– Знаешь, как это называется? Без меня меня женили! А ведь можно было бы и меня спросить: хочу я этого или нет, я бы тебе сразу сказал – нет, и вообще, с чего ты взяла, что мне нужна другая красивая предводительница, когда у меня одна самая прекрасная уже есть?
– Ты помнишь, насколько важны предчувствия у волшебников, вот и доверься мне, тем более что никто тебя жениться не принуждает. Пока я только стелю соломку там, где, может, упасть придётся, и речь идёт не о желаниях, а о необходимости. Потом как‑нибудь объясню, Иринка идёт.
Не успел я и слово вставить, как на полянке возникло золотистое сияние, и из него появилась мама Ира. Я так и застыл с открытым ртом и застрявшей в горле фразой – ругаться при посторонних мне не хотелось, особенно при такой «близкой посторонней», всё‑таки как ни крути, а Ирину я отчасти так и продолжал воспринимать как названую маму.
Я внимательно посмотрел на свою бывшую подчинённую, и у меня создалось впечатление, что Ира полностью поддерживает бабу Веру и не хочет заниматься омоложением Анфисы, но идти против воли предводителя не решается. Или мне это только показалось и на самом деле она думала совершенно не о том – не знаю, лазить в чужие головы и считывать оттуда информацию я не умел.
Из бани выглянула Анфиса:
– Василиса, Ирина! Всё готово, прошу париться!
– Так быстро? – только и смог удивиться я.
– Забыл, из какого я клана? Огонь – моя стихия! – улыбнулась Анфиса. – Для меня раскалить камни печи – минутное дело.
Дамы пошли в парную, а мне пришлось идти в избушку и ложиться спать на узкую лавку – заклинание по увеличению размера ложа я так и не выучил – когда Василиса его при мне произносила, мне как‑то не до учёбы бывало. Вот обратное волшебство – запомнил, пару раз об пол треснулся и выучил, а прямое как‑то не отложилось. Я всё ворочался, устраиваясь поудобнее, но сон ко мне так и не шёл. Поначалу попытался разгадать головоломку с Василисиным решением – не получилось, такие повороты женской логики не для моего понимания – какое‑то предчувствие, какая‑то легенда, и, самое главное, ничего конкретного – одни туманные намёки! Потом мои мысли сами собой перетекли на превратности детских судеб в этой войне: как же тяжело пришлось маленькой Лизавете, но она держится и несёт груз, взваленный на её плечи. А смог бы я вот так – после насильственной смерти родителей не впасть в депрессию? Следующей моей мыслью стало: интересно, а какой была Анфиса в детстве или хотя бы в юности? И тут, словно в ответ на мой невысказанный вопрос, прямо передо мной в воздухе возникло трёхмерное изображение – не то манекен, не то восковая кукла в натуральную величину. Видение медленно вращалось, и я успел его детально рассмотреть: угловатый невысокий подросток женского пола, с едва наметившейся грудью, почти без талии и бёдер, зато с хорошо развитыми плечами и руками. Неужели это Анфиса, а ведь сейчас она намного красивее! Додумать свою мысль я не успел – в голове раздался возмущённый голос Василисы:
– А ты что здесь делаешь? Как тебе удалось проникнуть внутрь заклинания?
От удивления я подскочил и чуть не свалился с лавки!
– Никуда не влезал, здесь я, в избушке. А изображение само передо мной появилось. Сейчас постараюсь отключиться, извини.
– Нет уж, мой дорогой, выходить из этого волшебства чрезвычайно опасно, так что, будь уж добр, оставайся на месте и помогай нам. Только без спросу ничего не предпринимай – жизнь Анфисы сейчас висит буквально на кончиках наших пальцев – одно неосторожное движение, и человек может умереть!
Мне хотелось напомнить, что они‑то с бабой Верой прерывали такое заклинание, когда взрывом ползавода снесло, но не стал, уж больно мне хотелось научиться этой важной и по‑настоящему нужной магии!
– Ладно, ты только мне объясняй, что к чему и что от меня требуется.
– Слушай заклинание и помогай его поддерживать, подпитывай, только легонько, без резких движений, ещё нежнее, чем «мыльный пузырь».
– А что это за изображение манекена передо мной вращается, это Анфиса такой стала?
Мне показалось, что я услышал глубокий вздох Василисы, и означать он мог только одно: «Как же ты меня утомил со своими расспросами».
– Это генетическая модель Анфисы, такой она должна сформироваться к своему шестнадцатилетию, а теперь мы проследим двухлетние изменения и добавим в них свои поправки, станем как бы лепить её фигуру – словно пластилин. И больше вопросов не задавай – нельзя сейчас отвлекаться.
Сосредоточившись, я услышал что‑то похожее на звуки журчащего ручья, дуновение ветра, шелест ветвей и щебетание птиц, вот в такой хоть и спокойный, но сложный набор звуков мне предстояло погрузиться. Минут десять у меня почти ничего не получалось, я сбивался с ритма, не вовремя вступал и перебивал журчание, но мама Ира с Василисой терпеливо гасили возмущения, привнесённые мной, всё восстанавливали и двигались дальше. Когда я совсем приспособился и приноровился к вроде бы случайным и почти неритмизированным звукам, то увидел, что манекен Анфисы не просто висит в воздухе, а как бы находится в тёплом бассейне, и её тело мягкое и податливое, словно разогретый воск. Чтобы убедиться в этом, мысленно провёл пальцем по её руке, и от этого прикосновения образовалась ложбинка.
– Сейчас кто‑то у меня получит, – зазвучал в моей голове спокойный голос Василисы, – нельзя так резко вмешиваться. Держи заклинание и не лезь, пока не освоишься. Как на вашем жаргоне это говорится? Ну, ты и кабан!
