Саял после царственного омовения, дряхлели и обращались в прах в мгновение ока, принимая на себя года чародейки. Остальным же Саял вреда не несла в иные дни и ночи.
А царица шла по белым камням и словно песню тихонько распевала:
– Но если бы тот, кто был мне мил, нашёлся, и если бы тот, кому я мила была, захотел…
Пять дорог
В самом сердце Староземья, прямиком за Моховой пустошью, неприкаянно жил своей жизнью Вечный Лес. Ни король, ни рыцарь, и тем паче разбойник лихой не смел посягать на целостность его – уж таков был завет древности, отцом коей считался сам Трёхликий бог. Любой, вошедший в тенистые покровы Леса, становился равным каждой твари, обитавшей в недрах Леса. И не дай чёрт, дерзнуть кому, да попрать заведённый уклад: покарает Трёхликий, лишит сна и покоя до конца дней.
В гуще Вечного Леса, в кольце лохматых седых елей укрывалась Червивая поляна. Землицу в здешнем месте некогда отравил Красный Чародей, оттого ягоды да грибы, в избытке произраставшие, портили вездесущие черви.
Более трёх веков посреди поляны пребывал постоялый двор с незатейливым названием «Червивая Подковка», и пять заветных троп стекалось к стенам его. Хозяин Дэр, наполовину гоблин, охотно шутил по поводу заведения: подкуём до спелой червивости.
Но шутки шутками, а у «Червивой Подковки» репутация числилась одной из лучших среди постоялых дворов Староземья. Оттого и стремились сюда со всех концов земель, дабы вкусить богатство местного хлебосолья, напиться до радостного умопомрачения сладкими медами, да вдоволь насладиться свободой, кою предоставлял Вечный Лес.
И вот на полную молочную луну, по заведённому десять лет назад обычаю, к «Червивой Подковке» пришло четверо странников, каждый своей дорогой. Добрые приятели, за душой имели они печати житейской доли: отважный моряк, бывший разбойник, изобретатель и подмастерье колдуна. Всех их с добрым радушием принял на постой чернобровый Дэр, усадил за широким столом в дальнем уголке харчевни. Не хватало одного, пятого друга, легконогого менестреля. Его ожидали в самое скорое время.
Когда первые кубки с янтарным мёдом осушились, решено было приступать к трапезе. Семеро не ждут одного – таков закон застолья. Бард запаздывал, но для него бы местечко за хлебосольным столом нашлось, как и кубок золотистого мёда.
– Ну что же, други, приступим, – начал светлобровый Ханлей, тот, что прежде слыл лихим разбойником. – Нашего Тадга никак фея лесная обворожила, вот он и не торопится, хоть и обещался ступить под кров Подковы, как первая звезда расцветёт на небе. Но за время его отсутствия самый час поведать, где каждого из вас, бродяги, носило по свету. А уж наш сладкоголосый певун и подойдёт.
Тогда отёр от пролитого мёда рыжую бороду Мартан, что слыл недурным изобретателем и, набив костяную трубку крепким табаком, раскурил её до сизого чада. Его примеру последовали остальные товарищи, задымив куревом, отчего стол, за которым они восседали, тут же заволокло белёсым облаком.
– Что ж, тогда начну я, а вы уж после подхватывайте слово, – добродушно изрёк Мартан. – Как всем вам хорошо известно, давно я трудился над тем, чтобы создать нечто такое, что поднимет меня и мою мастерскую в небо. И признаюсь, аккурат этой весной мне удалось, наконец, сие предприятие.
– Да ты что! Брешешь никак, – добродушно рассмеялся Кенион, подмастерье колдуна. – Всякий знает: такое под силу лишь могучему чародею или колдуну. И то не всякому. Мой учитель, хорош в левитации, но он всю молодость сложил на алтарь магии. А ты даже не чародейского рода-племени.
– Вот как значит! А у меня вышло, хоть бы я и изобретатель, а не колдун, – беззлобно отозвался Мартан на замечание друга. От природы был он мягок и приветлив. – Построил я, други, корабль с крыльями, как у дракона. Стащил в него пожитки свои да инструментарий нужный и в путь-дорогу! Ох, и жутковато было на подъёме! Но как же покладист и ловок оказался корабль, прямо не вещь, а зверь. Он с лёгкостью уходил от шалых молний в ненастных облаках, бесстрашно подрезал крылья злым ветрам и шёл на таран лютых штормов. Воистину корабль стал моим другом и домом в небе.
– И что же ты повидал там, в поднебесье? – спросил Парт, седовласый моряк.
– Да много чего! Други, вы же не станете спорить о четырёхмирии? О верхнем, среднем и двух нижних мирах? Так вот, судьба вознаградила меня за долгие годы мучений и неудач, на своём бравом судне я вознёсся так высоко, что достиг верхнего мира, именуемого его жителями не иначе, как Королевство Подлунье. И признаюсь, приятный там народец обитает, миролюбивый, уважающий науку. Да и волшба в почёте у них. В граде, где приняли меня с почётом и радушием, имя которому Файоннаган, восседает королева Ахана. Прекрасная и вечно юная, она повелевает ветрами всего мира, но и птицы, что создания двух миров, также подчиняются её доброй воле. Заоблачный люд бледен и белокур, в нашем крае его бы приняли за родню эльфов. Но до чего прогрессивен! До чего жаден и любопытен до всего неизведанного небесный народец! Сколько кораблей, ловчее моего сотворено лучшими умами Подлунья! Это рай для меня и подобных мне. Полюбился мне всею душою облачный Файоннаган, там я желаю сойти с корабля и остаться до конца дней своих, но не прежде, чем обойду всё небо над всею землёю.
Одобрили приятели затею Мартана, подняли кубки с мёдом за его будущие победы в небесном предприятии. А всё ж не хватало пятого их друга, самого юного товарища. Его кубок стоял пустым на столе.
– А что, Кенион? Может, развлечёшь нас успехами у своего колдуна? – решил подначить тонкоусого подмастерье захмелевший Парт. – Помнится, в прошлый раз ты заверял наше общество, что способен управлять огнём. Так куда продвинулся ты за истёкший год?
– Я и теперь скажу, что управляю огненным зверем не хуже учителя, – задиристо усмехнулся в ответ черноусый Кенион. – Но летом, аккурат в самую краткую ночь, свершил я схождение в нижний мир, подземный, в самую сердцевину огненную.
– Да ну! И как там? – присвистнули все разом, не позабыв прихлебнуть медового пития.
– У, братцы! Жарковато там, не то слово. Всё в огне и из огня. Земля, реки и моря – всё есть огонь. В раскалённом жаром воздухе парят исполинские драконы, изрыгающие смертоносное пламя из зубатых пастей. Чудо-птицы, Фениксы, с хвостами-шлейфами возносятся в багровую высь и распадаются прахом, чтобы тут же воскреснуть. Царство огненное Этн, и царь там Фланн, могучий бог огня и поземного мира. Ужасен и свиреп Фланн. Дочь же его, царевна Конгали, лукава и обольстительна, как тысяча хорошеньких плутовок Староземья. В Руадхе, верховном граде преисподней, восседает грозный Фланн и подданные
