девочке старческие руки.
Рика хотела было тут же отразить, откинуть назад эти странные слова, ведь дождь только что закончился, да и длился-то он не дольше часа. Но этот пронзительный взгляд напротив…
Нет! Не могло того быть! Только не с ней! Рика опрометью выбежала из дома и побежала прочь. Но отбежав немного, остановилась, ноги не слушались, дрожали. Она обернулась и теперь только задумалась и не стала отгонять прочь те странности, что тревожными сигналами донимали её совсем недавно. Сухая земля, постаревший дом, скрипучая донельзя дверь и старушка, чей голос хоть и не был похож, но всё же принадлежал маме.
Может, ведьма и впрямь существует и всё это её козни? Нет, мама её предупреждала, а она не послушалась. Не может быть! Не может? Чей-то голос внутри неё спорил и доказывал обратное. Её голос, стоило прислушаться.
Всё сходилось: пузырь своровал у Рики всё – мечты, которые должны были сбыться, память о будущем. И самое ценное – жизнь в родном доме. Рика должна была день за днём, год за годом взрослеть вместе с мамой и домом. Тогда она бы не заметила, как дом обветшал, как состарилась мама, как изменилась сама Рика.
Дверь протяжно взвыла, в проёме показалась мама, низенькая и дрожащая не меньше самой дочери.
– Ступай домой, дочка, – сглатывая горечь, промолвила старушка и отступила в сторону, освобождая проход в дом, – ступай домой.
Полог чародейства
Суд
– То есть всех? Вы хотите сжечь их всех?! – возмущённо вскрикнул Да́рен. – Да по какому праву?!
– Спокойно, советник. Впредь настоятельно вам рекомендую следить за словами и не повышать тон на блюстителя закона, – ледяным голоском предупредил его судья Гэ́йлон и добавил с надменным апломбом. – Не ровен час, вы сами окажетесь по ту сторону.
– Ну это мы ещё посмотрим, – злобно процедил сквозь зубы советник.
Уэ́сли – уютный городок на окраине Фритских угодий, охватывавших Староземье с запада жирным околышем – спустя четыре столетия вновь охватила давнишняя лихорадка охоты. По указу судьи Гэйлона и военного префекта О́тиса, после скорой облавы и ареста, в дом судейства были доставлены четыре девицы. Одна из них, Салли, рыжеволосая, с веснушками, приходилась родственницей советнику Дарену, из-за чего, собственно, и начался весь сыр-бор.
– А доказательства? У вас есть хоть одно веское доказательство их вины? – не унимался советник, грозно сверкая очами в сторону судьи.
– Не забывайтесь, советник, – с тихим шипением предостерёг его Гэйлон, сухостойный, седовласый, с костлявыми и крючковатыми пальцами. – Я склонен списать ваш пыл на молодость, но всё моё уважение к вашему достопочтенному семейству…
– Довольно пустых слов, господин судья, – грубо прервал его Дарен. – На дворе нынче не тёмные времена инквизиции, а третье тысячелетие с момента Великого Схождения. Это просто нелепица, каламбур какой-то. Судить женщин за колдовство! Мы живём в просвещённый век. Нынче быть ведьмой или колдуном престижно и не зазорно. Даже у дьявола есть своя партия, членам которой разрешено по пятницам творить чёрные мессы в стенах приходской церкви. А вы до ведьм докопались.
– Да как вы смеете!
– А Салли? – не обращая на багровые пятна судейского лица, невозмутимо продолжил советник. – Салли-то вам чем не угодила?
– Она – ведьма! Злостная нарушительница городского покоя! – Шипящий голосок Гэйлона всё-таки сорвался в фальцет. – Никому, слышите, никому не позволено колдовать, ворожить, ведьмачить, чародействовать и так далее. В святой-то четверг!
– И всего-то? – фыркнул Дарен.
– И всего-то?! – вскипел судья. – Префект Отис, будьте добры, подтвердите правоту семнадцатого пункта городского устава Уэсли. Ну же.
Отис, коротконогий и круглый как яблоко, с пыхтением поднялся со своего места и, крякнув несколько раз, ответил:
– Ну что ж, господа присяжные, и, господин судья, в том же числе, добросовестно подтверждаю, что в оговоренном пункте под номером семнадцать категорически воспрещается в святейшие четверги творить всевозможные действа, противные природным наклонностям человека. Под оными действами подразумевается колдовство во всех его проявлениях.
Сказал и, облегчённо крякнув, плюхнулся на место.
Дарен оглянулся на скамью, где в смиренном молчании сидело четверо дев: все как на подбор статные, миловидные. Но ярче всех Салли. На судейство взирала она кроткими и выразительными, как у лани, печальными глазами. Даже веснушки, золотившие её милое личико, казались невинными отметинами солнца.
– Да что с вами? В каком веке был прописан этот смехотворный, абсурдный указ? – не сдавался советник. – Да Салли и мухи не обидит. К тому же, господин Ллью, помнится, вы соседствуете с обвиняемой?
– Да, это так, – подтвердил присяжный.
– Так вот, не благодаря ли заговорам упомянутой обвиняемой, на вашей земле уже пятый год отличный урожай томата и картофеля? А виноград? Кажется, он слывёт лучшим в Уэсли.
– Всё так, господин советник, – робко кивнул присяжный и с опаской покосился на каменное лицо судьи.
– Неужели, вы, господин Ллью, считаете, что Салли достойна огня? – с напором прибавил Дарен. – Эта славная, милая девушка.
– Я… э… не… могу утверждать… но факты…, – порядком растерялся присяжный и сосед Салли.
– А, может, мы позовём сюда прокурора? – оборвал присяжного советник. – Кстати, а почему важнейшего члена суда не пригласили на столь важное разбирательство? Не есть ли это прямое и крайнее нарушение, господин судья, раз вы тут тычете в пункты городского указа?
– Да как ты смеешь, мальчишка! – взорвался терпевший до сих пор Гэйлон. – Не тебе указывать мне на нарушения.
– А я так не считаю, Гэйлон, – оспорил шипящий фальцет судьи ледяной голос из другого конца зала.
В зал суда с поистине королевским достоинством прошествовал пожилой мужчина в элегантном костюме из синего бархата. Просим любить и жаловать – Ке́йдн, прокурор Уэсли, собственной персоной.
– Так, так, – быстро окинув всю честную компанию, заключил Кейдн, – значит, за святой четверг, вы, господин судья, готовы сжечь этих милых барышень, а за умышленное умолчание в мой адрес, – дабы весь этот фарс прошёл без моего присутствия, – вы надеетесь выйти сухим из воды. Так?
– Да как вы могли такое умыслить обо мне, господин прокурор? – взвизгнул от волнения и подступившего страха Гэйлон. – Наверное, мальчишка-посыльный, этот бездельник не потрудился дойти до вашего превосходительства. А ведь я его посылал к вам.
– Да что вы говорите, господин судья? Ай-ай, – с иронией процедил прокурор. – Какого же тунеядца вы понапрасну держите, раз он до моего дома, который отстоит от судейского дома прямо через улицу, не мог аж три дня дойти! Ай-ай. Хорошо, что у меня есть заботливый сын, которому было дело до того, чтобы судейство прошло по всем положенным правилам. Не так ли, Дарен?
Советник благодарно кивнул прокурору.
– А теперь по существу, – голос Кейдна вновь стал жёстким. – Властью, данной мне Фритским советом, я, прокурор Уэсли и иных земель, входящих в западные угодья Староземья, объявляю сегодняшнее заседание суда – полным бредом и шарлатанством. И требую немедленного освобождения всех арестованных девиц, извинения пред оными и расхождения по домам всем
