— Во, я своего Серебряного именно так и убил! — обрадовался Кот. — День был, короче, жаркий очень, я топал куда-то через брошенную деревню, тут смотрю — машина стоит типа чья-то явно. Ещё такая в тенёчке и все окна изнутри закрыты такими штуками, которые свет отражают. Ну, я думаю, кто бы это мог быть? А я в поисковые печати не умею, пришлось так ползти. Очень интересно было, никогда вампиров днём не видел. Короче, я им кузов вскрыл и залез, а там, блин, холодильник! И ящики всюду. Ну, я проверил на всякий, но там, конечно, кровь была. Тут я уже особо не думал. Вылез, подзаварил там все двери, а на последней, короче, открыл резко, зашвырнул туда аж две этих, которые как гранаты, чтобы наверняка, закрыл обратно и всё это уронил в яму. Ну там, конечно, крики, вопли, полетели стёкла, но я ещё одну кинул и ветерком, значит, чтобы газ из ямы не улетал особо. Потом тихо стало, и я ушёл, уже аж голова болеть начинала. Заныкался в доме каком-то на чердаке, а часа через, ну, два, наверное, пошёл проверить, чего я там потравил. И вот был там один труп, и у трупа хорошая обувь, между прочим! И почти моего размера! Блин, вы бы знали, в чём я тогда ходил… Я ж на людях почти не появлялся, с одеждой вообще беда была. Короче, решил помародёрить чутка. И вот пока я там в вещах копался, я нашёл что-то типа книжки, куда они пишут, чего, куда, сколько и за что продали, и там как раз было написано, что это Серебряные. А потом я понял, что вещей там вообще-то на двоих, а трупешник — один. Я, короче, напрягся и решил линять. И слинял, так и не знаю, что со вторым было. А книжку ту я, кстати, с собой прихватил и в Инквизицию отнёс, они мне за неё хорошо отсыпали. У меня как раз газ заканчивался. Ну, как-то вот!
— Хорошо сработано. — Бессмертный одобрял эту историю. Одобрял, когда кто-то смертный совершал такие отважные поступки, как он, пусть и более тихо и менее красиво. И не удивительно, ведь где он, а где остальные…
Рада вновь посмотрела на Кота. За последние минуты он совершенно не изменился внешне, но всё же теперь казался каким-то другим. Не просто человеком, который не боится, не просто рассказчиком невозможный историй, а тем, кто что-то умеет и в чём-то преуспел. Сперва казавшийся Раде похожим на неё, он вдруг оказался на три головы выше.
Это было нужно исправить. Нужно было срочно стать кем-нибудь, кроме как старшей дочерью Беляевых, непутёвой девчонкой, якшающейся с нечистью. Нужно было что-то сделать, чего-то добиться, но можно ли сделать это в поселении, пусть даже там нет стен и есть коровы?
Чем ближе они подъезжали к Екатеринбургу, тем больше тревожился Макс, однако через руины города они проехали совершенно спокойно. Вскоре лесные пейзажи за окнами сменились полями: должно быть, в прошлом все они использовались в сельском хозяйстве. Сейчас, через семнадцать лет после Разлома, ближайшие к городу поля заросли, и молоденькие деревца уже вовсю тянули юные ветви к небу. Лес брал своё, но там, куда везли Раду, леса не было.
Она поняла это с неожиданным ужасом, когда они подъехали к охранному посту. За огороженной колючей проволокой территорией разворачивались открытые просторы, где свободно гулял лёгкий летний ветерок и, казалось, не было вообще ни одного дерева. Не особенно понимая, что и для чего она делает, следом за названным братом Рада вышла из автодома и остановилась перед тремя мужчинами в военной форме, должно быть, здешним аналогом привычных ей СОБов.
Они вышли все, даже Мира беспрекословно выбралась наружу и остановилась за плечом Бессмертного. Перед выходом Чтец закутался в свой обгорелый плащ, упорно не желая являть посторонним своё лицо.
— Покажите зубы.
Какой знакомый приказ. Рада широко раздвинула губы и оскалилась, позволяя блюстителям порядка этого места убедиться: она такой же человек, как и они сами.
Осмотрев зубы гостей, стражи бегло оглядели автодом и пропустили их, ничуть не смущённые наблюдавшей за ними кикиморой. Здесь в самом деле не чурались нечисти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Почему они просто не использовали поисковую печать? — тихо спросила Рада Кота, но тот только пожал плечами.
Ответ нашёлся у Макса.
— Хороших поисковых печатей мало. Немногие умеют их создавать, и очень немногие — использовать. Вашему поселению повезло.
— Ого! — Обрадовался Слава. — А у них-то откуда?
На лице Макса не дрогнул ни один мускул.
— Я привёз от Кролика небольшой набор.
Получив разрешение Бессмертного, Мира бегом влетела в автодом. Когда Рада оказалась внутри, спутница Бессмертного уже скрылась из вида, и только остаточные колебания зелёной занавески выдавали её присутствие.
Автодом снова двинулся в путь. Здесь, на территории поселения, они ехали совсем медленно: Рада могла во всех деталях разглядеть ухоженные поля, разделяющие их живые изгороди, пасущихся коров. Коровье молоко, сыр, кожа и мясо — вот, что производило это поселение, где хлева для скотины были до мерзости похожи на выстроенные ровными рядами одинаковые длинные бетонные трёхэтажки. Это поселение разительно отличалось от того, где выросла Рада, и не имело ничего общего с местом, где ей когда-либо хотелось бы жить. Она представляла, как, просыпаясь утром, будет выходить из бетонного дома, идти по раскатанной дороге мимо полей и коров, а не сдерживаемый деревьями ветер будет трепать её волосы, свободный, но совершенно не способный донести до Рады запах слишком далёкого леса и трели лесных птиц.
Здание правления показалось Раде особенно серым и мёртвым, совершенно не похожим на уютный домик, где жил и работал Дмитрич. Женщина, назвавшая себя управляющей, оказалась высокой и сухой. Её серые глаза за толстыми дужками очков сверкали холодом и сталью, и, глядя в них, Рада по-настоящему поняла, что здесь её не будут жалеть. Здесь нет родных, нет людей, давно привыкших к её странностям. Здесь нет для неё места, и она ни за что не останется в этом поселении.
О чём Макс говорил с управляющей, Рада не слушала. Не выдержав скучного ожидания, она тихо покинула кабинет через открытую дверь и остановилась рядом с оставшимися снаружи Котом и Бессмертным.
— Чего там? — поинтересовался Слава, и Рада отрицательно покачала головой.
— Не знаю. Разговаривают.
Макс появился с настораживающе довольным выражением лица.
— Мы остановимся здесь на три дня, — объявил он. — Я нашёл для нас дело, за которое нам заплатят мясом и сыром. За это время у Рады будет время осмотреться.
Хотелось сразу же сказать, что всё зря, что она не останется здесь, но отказываться сразу было нельзя: так Макс мог догадаться, что дело не совсем в конкретном месте.
Тем не менее следующим утром старшая дочь Беляевых честно отправилась «осматривать поселение», воспользовавшись тем, что трое охотников отбыли ловить кого-то в Екатеринбурге. Покидая автодом, она успела услышать, как Бессмертный говорит кому-то:
— Не принижай себя. Ты можешь очень помочь, если там окажутся упыри.
Хотелось остановиться и подслушать дальше, но уйти на «осмотр» требовалось как можно быстрее, и Рада ушла. Осмотр, однако, закончился у дальней границы поселения, где река тихо журчала вокруг обломков взорванного моста. В сравнении с могучей Камой Пышма казалась жалким ручейком, однако на другом её берегу росли деревья. Лес. Такой близкий, но такой недосягаемый.
Взобравшись на нависающий над водой обломок моста, Рада присела на край и вдруг увидела русалку. Выскочив из воды, русалка приветственно помахала рукой. Зелёная чешуя хвоста речной девы яркими бликами возвращала солнцу его свет, а в её волосах путались водоросли. Рада помахала в ответ, поднялась на ноги и пошла обратно. Что делать с русалками, было совсем непонятно.
Дома она ни разу не видела водную нечисть. Каму и поселение разделяла всё та же стена, захватывающая лишь небольшую часть воды: прятать на ночь баржу да учить плавать детей. Большую часть времени шлюз для баржи оставался открыт: с пристани было видно и реку, и берег с другой стороны, и серые стены комбината, а вот русалки приближаться не спешили.
