Она несколько раз лихорадочно повторила процедуру, но, видимо, так же безрезультатно.
– У вас есть его адрес?
– Да, то есть нет, – выпалила она, похоже, забыв про свою грудь, которая обнажилась до предела.
– Да вы не волнуйтесь, – попытался успокоить ее Кряжимский. – Может быть, все обойдется. Вы его еще любите? – сочувственно поинтересовался он.
– Вот еще, – фыркнула Мэрилин, всем своим видом демонстрируя пренебрежение.
– Так вы дадите мне адрес? – спокойно, но твердо произнес Кряжимский.
– Нет, то есть да. Тьфу ты, черт, – выругалась она, – не знаю я его адреса. То есть знаю, но сказать не могу. О господи, – возвела она очи горе, – я не знаю точного адреса, но могу вам объяснить, где живет мой бывший благоверный. Или нет, лучше я поеду с вами и покажу.
– Вы считаете, что вам стоит поехать? – Кряжимского беспокоило состояние Мэрилин, и он предпочел бы поехать один, несмотря на всю свою симпатию к хозяйке квартиры.
– Пуркуа па? – возбужденно сказала она с правильным, как показалось Сергею Ивановичу, произношением.
Мэрилин решительно поднялась с дивана и, не дав Кряжимскому опомниться, направилась к двери, ведущей в другую комнату.
– Я скоро, – не оборачиваясь, произнесла она.
Не дойдя до двери, она шевельнула плечами, и халат лиловым пятном упал к ее ногам, позволяя Кряжимскому по достоинству оценить пышные формы Мэрилин.
Решив изложить ситуацию своей начальнице, Сергей Иванович поднял с дивана телефонную трубку и набрал номер.
Один гудок, второй, третий… Абонент не отвечал. «Может, не тот номер набрал», – промелькнуло у него в голове, и он повторил набор.
После семнадцатого гудка соединение все-таки произошло, но в трубке висела пронзительная тишина.
– Оля, что с тобой? Почему не отвечаешь? – взволнованно произнес Сергей Иванович.
Наконец до Кряжимского донесся ее слабый голос:
– Я слушаю… Кто это?
Глава 5
Я почему-то лежала одетая на кровати в доме матери в Карасеве. В распахнутое окно я видела проплывающие по небу облака, которые принимали самые причудливые формы. Там были и какие-то сказочные животные, и птицы, и даже персонажи, которые существуют только в нашем воображении.
Мать сновала по дому взад и вперед то с кастрюлями, то с моими любимыми соленостями, и, видимо, это мельтешение и неспешное движение облаков сморили меня. Только вот кровать была слишком жесткой. Где-то в глубине моего угасающего сознания мелькнула мысль попросить маму принести мне дополнительный матрац и подушку (голова прямо раскалывалась), но не было сил даже пошевелить языком.
Вдруг где-то на теле замурлыкал мобильник.
«Чтоб тебя черти съели, – ругнулась я, – даже дома поспать не дают. Вот я вам покажу».
Телефон, словно испугавшись моей угрозы, замолчал, но через мгновение снова начал свое отвратительное пиликанье.
Ну, я вам и задам перцу!
Я в полудреме нашарила в кармане мобильник, достала и приложила к уху. Говорить было лень.
– Оля, что с тобой? Почему не отвечаешь? – услышала я чей-то знакомый голос.
Я приподнялась на локте и открыла глаза, но ничего перед собой не увидела. Темнота была, как в танке, или, точнее, как у негра в… Ну вы и сами знаете где. В общем-то, мне было не до смеха. Под рукой зашуршал битый кирпич, какой-то обломок больно впился в кожу. Почему так болит черепушка? Как будто меня огрели дубиной.
Господи, так ведь действительно огрели, вспомнила я, когда нащупала рядом с собой сырую бетонную ступеньку. Воспоминание промелькнуло перед моим внутренним взором, как на экране телевизора, только намного быстрее. С того самого момента, как я подъехала к дому Евграфа.
Я довольно легко нашла его дом – «хрущевку» из серого силикатного кирпича (везет мне сегодня на «хрущевки») и остановила автомобиль неподалеку от первого подъезда. Достала из сумочки мобильник, сунула в карман и вышла на улицу. Дорога, по которой я шла, освещалась лишь светом одного полусонного фонаря и горящего на пятом этаже окна. В подъезде же было хоть глаз выколи.
Я чиркнула зажигалкой, чтобы осветить себе путь, и увидела рядом с лестницей обитую железом дверь, ведущую в подвал. Поднявшись на второй этаж, я остановилась перед дверью с цифрой восемь, которая слабо освещалась тусклой лампочкой, горевшей этажом выше, и задумалась.
Куда ты идешь, девушка? Ну никакого чувства самосохранения. Ведь если Евграф, как ты не без оснований предполагаешь, один из членов криминального дуэта, то ты наверняка рискуешь жизнью. Что ты можешь у него узнать, да и вообще, будет ли он с тобой разговаривать? Скорее всего, если он догадается, кто ты такая и что на самом деле знаешь о нем и его делишках, то жить тебе после этого останется несколько секунд – время, необходимое Евграфу, чтобы достать пистолет и нажать спусковой крючок. После этого он тебя упакует в какую-нибудь тряпку, погрузит в багажник автомобиля и… Одним главным редактором на свете будет меньше. Довольно мрачная картина и совершенно безрадостная перспектива.
Давай посмотрим с другой стороны. Что тебе может сообщить Евграф, если ты ошибаешься и он к этому делу не имеет никакого отношения? Не слишком ли много вопросов, девушка? Дави на газ, дальше видно будет. Для начала скажу, что хочу взять у него интервью как у выдающегося бармена современности. Не очень подходящая легенда? Тогда можно вспомнить его танцевальную деятельность. Ты лучше вспомни, который сейчас час. Ночь на дворе. Это называется «тихо сам с собою я веду беседу».
«Ладно, – оборвала я свой мысленный монолог-диалог и решительно надавила на кнопку звонка, – буду действовать по обстоятельствам». А на будущее неплохо бы тебе приобрести какую-нибудь штучку-дрючку вроде газового баллончика или электрошокера. На мой звонок открывать никто не бросился, даже не пошевелился там, внутри. Я надавила на кнопку звонка еще раз, и почти целую минуту в квартире буйствовало его истерическое верещание.
Если Евграф, как сказал Алексей Самуилович, опять загулял, то он должен был подняться от такого шума. Значит, загулял не на дому. А мне так хотелось посмотреть на его квартиру. Мне казалось, что я смогла бы найти там какую-нибудь деталь или зацепку, которая дала бы мне возможность… Какую возможность? Я стою перед дверью квартиры и не могу попасть туда. Мое козерожье (от зодиакального знака Козерог) упрямство взыграло во мне на полную мощь. Если бы я умела отпирать замки… Я толкнула дверь ладонями – вдруг повезет еще раз. Не в смысле трупа, конечно, а в смысле незапертой двери. Нет, на этот раз не прошло.
Спустившись по лестнице, я вышла во двор и взглянула на окна Евграфовой квартиры. Света не было. Но зато был балкон с распахнутой дверью. От козырька подъезда прямо до балкона шла газовая труба, по которой можно было бы до него добраться. А почему бы нет? Риск – дело благородное.
Я огляделась по сторонам: высокие деревья на газоне скроют меня от глаз припозднившихся прохожих (если они вдруг появятся). Быстро подойдя к трубе, я ухватилась за нее и, упираясь в стену ногами, довольно легко взобралась на козырек. Осторожно встала на горизонтальную часть трубы и, словно канатоходец в цирке, мелкими шажками, держась за стену, добралась до балкона, заваленного всякой рухлядью. Через несколько минут я уже входила в квартиру.
Меня охватила липкая гнетущая тишина. Щелкнув зажигалкой, я пересекла комнату и, найдя выключатель, зажгла свет. Вспыхнувшая трехрожковая люстра на мгновенье ослепила меня. Обстановка жилища Евграфа не блистала роскошью, все предметы интерьера были далеко не новыми и выглядели как на свалке.
На одной из стен, оклеенных непритязательными обоями производства местной фабрики, висела большая цветная фотография в деревянной рамке. Фото было выполнено на отличной аппаратуре и явно профессионалом. Молодой русоволосый человек и девушка в ярких сценических костюмах запечатлены в танце. Он правой рукой обхватил партнершу за талию и откинул назад и вверх левую руку. Она легко парила, раскинув ноги в шпагате, поддерживаемая партнером.
Я попыталась сравнить ее с женщиной, которую сфотографировал Клочков, но у меня ничего не получилось.
Это могла быть и она, и не она, хотя и в той, и в этой было что-то общее – голова откинута в сторону и накрыта волной взметнувшихся в танце белокурых волос. «Волшебство какое-то», – с холодком в груди подумала я.
Я оставила на время фотографию и продолжила свой осмотр. Мне показалось, что вот сейчас я что-то увижу, наткнусь на какую-нибудь деталь (как это бывает в детективных романах), которая поможет мне в поисках. Как назло, ничего такого я не встретила.
Обойдя гостиную по периметру, я толкнула дверь в спальню. Предчувствие, в общем-то, не обмануло меня, если то, что я увидела, можно назвать деталью. Это была туфля. Да. Обыкновенная черная мужская туфля, надетая на ногу. На нее падал свет из гостиной.
