— Стало быть, два дня назад.
— Может быть.
— А почему ты бежала именно сюда?
— Я знаю, моя мамочка будет меня искать, обязательно будет. Тогда она придет на место, где стоял наш дом…
«Это вполне возможно», — подумал про себя мальчик и сел рядом с девочкой, опираясь спиной на мусорную бочку. Лишь сейчас он почувствовал, как сильно ноют у него ноги. Он снял неуклюжие ботинки, потом лохмотья, которые ему сшил из брезента Густав.
— Где же ты вообще спишь? — спросил Джонни. Девочка показала на подвал.
— Там, внизу? — недоверчиво спросил мальчуган, осторожно ощупывая подошвы ног, на них образовались пузыри, которые горели огнем.
— Я нашла там матрац, на нем я и сплю.
— Разве ты не боишься?
— Я больше уже ничего не боюсь, — спокойно ответила девочка, — вообще больше ничего-ничего! Пусть только поскорее придет моя мамочка!
Небо тем временем стало сумрачным и грязным. С наступлением вечера кирпичное здание казалось еще выше и больше. Серые стены дома с пустыми оконными проемами производили впечатление кулис для постановки какой-то мистической сказки.
— Пока не кончится война, сюда никто не придет, — убежденно сказал Джонни, растирая пальцы ног.
— Ты думаешь?
— Это слишком опасно. Как ты думаешь, что сегодня здесь произошло? Бой шел. И потому теперь никто не решится бегать и искать тут, где можно быстро заполучить осколок гранаты или пулю в лоб.
— Но ты все-таки решился!
— Да, — растерянно пробормотал Джонни, — но если бы я знал…
Нанни отшвырнула надкушенную картофелину в сторону, а потом спросила:
— Ты опять уйдешь, а?
Мальчик пожал плечами.
— Почему же? Могу и остаться.
— Я думаю, — продолжала дальше девочка, — где бы ты был с русскими? Как ты вообще сюда попал?
— Так уж случилось. Я хотел поскорее попасть домой и потому ушел от них…
— И с тобой ничего не случилось?
— Ничего.
— Тебе понравилось у них?
— Да, очень.
— У них было много еды?
— Я всегда был сыт.
— Сыт, по-настоящему сыт. Не уходи отсюда, Джонни! — печально пробормотала девочка.
Мальчуган еще раз осмотрелся. Но все кругом было разрушено.
— Что ты сказала? — спросил он.
— Давай останемся вместе, Джонни, а?
— Мы оба?
— Ну да, — взмолилась девочка. — Все это неправда, что я ничего не боюсь. Я всего очень боюсь, я осталась совсем одна. Поэтому я так долго плакала…
Джонни на миг задумался. Он внимательно осмотрел малышку, которая с ожиданием смотрела на него и, чтобы хоть немного подбодрить ее, он попытался улыбнуться, что ему плохо удалось.
Девочка подтянула коленки к самому подбородку и обхватила их руками. Она, видимо, сильно озябла, губы у нее посинели, а зубы слегка стучали.
Джонни невольно вспомнил, как однажды его, тяжело больного, подобрал под разрушенным железнодорожным мостом Густав. А вспомнив об этом, он понял, что Нанни сейчас так же нуждается в его защите, как он сам неделю тому назад нуждался в чьей-то помощи. И тут же решил, что не даст случаю распоряжаться судьбой девочки. Он сам поможет ей, как ему недавно помогли Густав, Ганка и русские солдаты.
— Становится уже темно, — сказал Джонни, приняв в душе решение, — пойдем-ка лучше в подвал. Утром видно будет.
37
Решение принято.
Автограф на стене дома.
Путь через каменные развалины.
Фигуры вдалеке: враги или друзья?
Джонни, разумеется, не имел ни малейшего представления о том, как ему продержаться вместе с Нанни. Если бы у него были чудо-рюкзак Густава или походная кухня дяди Коли! При воспоминании о дымящейся кухне старого доброго повара мальчику пришла мысль, которая показалась ему тем реальнее, чем дольше он о ней думал. Почти неделю он жил у Ганки и Пети, у дяди Коли и тети Даши короче говоря, в расположении медсанбата Красной Армии. А не вернуться ли ему туда вместе с Нанни? Или же в какую-нибудь другую советскую воинскую часть?
В подвальном коридоре они уселись на драный, вонючий матрац, который вот уже две ночи служил постелью для девочки. Джонни дал Нанни свою куртку, чтобы она могла ею накрыться. Больше у него ничего не было. Толстый слой пепла, покрыв развалины, хоть в какой-то степени обогревал потолок подвала.
«Утром мы вдвоем отправимся в путь, — думал Джонни. — У советских солдат нам не придется голодать. Может быть, там мы сможем заняться чем-нибудь полезным. Во всяком случае, там можно будет спокойно переждать, пока в Берлине не закончатся бои».
Совсем поздно взошла луна. Сквозь большую дыру, пробитую снарядом в потолке, в подвал проникал тусклый луч, который немного разгонял мрак. Постепенно стихла суматоха боя. Ночь была спокойной. Джонни слышал, как тихо и размеренно дышит девочка, свернувшись под курткой в клубочек. Только один раз она глубоко вздохнула.
«Потерпи, Нанни, — подумал мальчик, — я выведу тебя из этого подвала и не дам пропасть».
Когда они проснулись на следующий день, Джонни не мог сказать даже примерно, который час: то ли еще раннее утро, а может быть, время подошло уже к полудню. Хотя это и не имело значения. Мальчуган сладко потянулся, посмотрел на серо-голубое небо, кусок которого виднелся через дыру в потолке и по которому низко плыли черные клочья дыма. Теперь Джонни был полон решимости действовать, тем более что он теперь уже представлял, как им выйти из создавшегося положения,
— Что же мы будем делать? — спросила девочка, стряхивая с платья подвальную пыль.
— Найди-ка лучше обугленную головешку! — приказал ей Джонни.
— А это еще зачем?
— Сама увидишь!
Девчушка быстро отыскала во дворе кусок древесного угля величиной с кулак. Джонни взял его у нее из рук и спокойно зашагал вдоль стены своего бывшего дома. Между окнами спальни, где он прочитал неоконченное сообщение матери, Джонни нашел-таки свободное местечко. Большими и четкими буквами он написал:
— Мамочка, жди меня здесь каждый день после окончания войны в двенадцать!
— Ну, и что это значит? — с интересом спросила его Нанни.
— Таким образом я оставил известие о себе.
— Куда же ты хочешь теперь вести меня?
— Нам нужен какой-нибудь кров.
— И где же он?
Джонни не испытывал ни малейшего желания объяснять девочке свой план, тем более, кто знает, удастся ли он вообще?
— Мы пойдем куда нужно, но не доставляй мне по дороге неприятностей. Сначала найдем на стене свободное местечко, где и ты оставишь весточку для своей матери. Напишешь сама, так же как и я. А когда боя кончатся, мы будем приходить сюда каждый день в полдень. А уж наши родные наверняка будут нас здесь ждать!..
Затем они выбрались на улицу, где их обдул порывистый теплый ветер, нагретый от пламени больших пожаров. Джонни снял с себя куртку, так как скоро его прошиб пот от жары. Он тяжело ступал по засыпанным кирпичами и обломками домашнего скарба ущельям безжизненных улиц, проходя мимо домов, окна которых напоминали пустые глазные впадины. Уличные фонари, стоявшие по обочине покрытого мусором тротуара, были изуродованы огнем, многие деревья повалены и обуглены.
Тревожно чувствовал себя Джонни в этой вымершей части города, где еще совсем недавно был его дом. Девочка, казалось, переживала то же самое. Она держалась поближе к мальчугану, испуганно упрашивая его не идти слишком быстро.
«Мы уже и так ползем как черепахи», — думал про себя Джонни.
Скоро они ушли с улицы, которая была покрыта почти метровым слоем камней, кирпичей, штукатурки. Из руин зданий то там, то тут торчали балки и искривленные опоры. Обломки некоторых стен были похожи на безобразные остатки зубов какого-то гигантского животного.
«Если вчера здесь шел бой, то советские солдаты должны быть где-то поблизости», — думал Джонни, прислушиваясь к глухому шуму далекого боя. Они пошли на этот шум то в одном, то в другом направлении, пробираясь среди полуразрушенных каменных стен, покрытых грязью и копотью.
Они шли по меньшей мере с полчаса, когда вдруг вышли к большой улице. На отдельных ее уцелевших участках Джонни увидел ржавые рельсы, а на земле валялись остатки разорванных проводов. Дети перелезли через опрокинутый трамвайный вагон, железная облицовка которого, выкрашенная желтой краской, была покрыта пузырями и во многих местах пробита осколками и пулями. Разбитый трамвай был похож на корабль, который перевернулся килем вверх и превратился в слепую игрушку могущественной природы.
— Отдохни здесь немного, — предложил девочке Джонни. — А я за это время кое-что разведаю. — Его беспокоило то, что они до сих пор нигде не натолкнулись на людей.
Нанни подозрительно посмотрела на него снизу вверх.
