Поворошив угли в камине, я насколько мог вежливо поприветствовал гостей.
— Давно этот дом не видел стольких могущественных гостей сразу. Чем обязан? Не стойте на пороге, я только нагрел эту комнату. Сквозняки не слишком полезны. Можете присоединиться ко мне и распить чарку вина. Отличные вина в подвале князя…
Ритани дернулся в сторону стола, где стояло вино, переданное князем, но не успел. Таймгар поймал его руку ещё в движении, отрицательно покачал головой.
— Мало ли что там. Астарт.
— Так точно.
Я с интересом наблюдал. Надо же, в среде драконов все-таки есть какое-то подобие субординации? А почему они так колеблются? Ой! Я понял… ик! Они просто это… ненастоящие!
Пьяненько хихикнув, я сделал козу подошедшему Ритани:
— Мне так жаль, правда-правда. Только я тебе это никогда не скажу, ты не должен знать лишнего. Тебе бы вообще лучше ничего не знать, а сбежать из этого дурацкого места. Ик! Этот князь! Ик! Он просто загонит тебя… в гроб!
— Астарт? — Ритани обернулся. — Что с ним?
— Я бы сказал, что он пьян, — оранжевый дракон смотрел на бутылку дорогого эльфийского вина, не прикасаясь к запыленной витой бутыли. — Он пьян до смерти, и к сожалению, это совсем не пустые слова.
— Пьян … до смерти?!
— На бутылке заклинание принуждения. Безлично-могущественное, накладывали через артефакт. Внутри пьяная смерть. Так что… Простите аль Ритани, но спасти … его уже невозможно.
Палач Каннаритании повернулся ко мне, вцепился в плечи:
— Фай, почему ты это выпил?!
— А почему бы и не выпить за смертника? — пакостно засмеялся я, потом схватился за запястья того, кого считал своим другом. А чего это он так раздваивается? — Прости, Ритани. Как бы ты не хотел, тебе не спасти брата. Просто отойди в сторону, позволь ему умереть!
— Никогда! Фай! Фай!
В глазах мутнело.
Стало тяжело смотреть, пытаться что-то увидеть в этих искаженных абрисах, и я закрыл глаза. Я просто посплю… Звуки умерли. Умирал мир вокруг и мир внутри меня.
Этого…
Наверное…
Стоило…
…Голова гудела, мне безумно хотелось послать того, кто мне мешает спать — прогуляться до окна, а лучше сразу до эшафота. Но это же Ритани! Кто вообще сказал, что братьев нельзя отправлять на эшафот, когда они мешают самому главному делу — сну! Тут… тут надо! Надо!
— Каннат!!!
Ой, какой рёв. Прям, как дракон Ниларской империи, укушенный за чувствительный кончик хвоста.
— И чего орём? — вопросил я, приоткрывая один глаз. — Тут, понимаешь ли, твой князь изволит почивать, а ты орешь как потерпевший. Тебе чего надобно, изверг?! Я такой сон видел! Столько крови, столько крови! Столько слёз, отчаяния! Просто сказка… И? Чего ты на меня так смотришь? Заметь, какой я послушный агнец! Я не воплощаю эти сны в жизнь, ещё пока не воплощаю, да… Так, чего тебе надобно-то?
— Зачем ты его убил?
— Убил? Я кого-то убил?! — даже приоткрыл я рот. — Ого. Вот так вот спишь, не знаешь ни о чём, а там кого-то убивают, и мне не показали! Казни… А. Если «убил», значит казнить не получится того, кто не отчитался о том, что умирает от моей руки. А кто умер-то?
Мне показалось, что ещё мгновение и Ритани себя не сдержит, вцепится в мой воротник или даже ударит. Столько отчаянной боли в глазах моего брата я давненько не видел. Ревность заворочалась глухим зверем в душе. Он не имеет права переживать о ком-то так сильно! Он только мой! Никто больше не должен занимать в его мыслях место! Никто больше не смеет отвлекать его внимание. Иначе убью.
Ой, нет, не убью. Уже убил. А кого?
— Каннат, ты…
— Я, — радостно поддакнул я. — Так кого не стало с нами?
— Фая. Ты его убил… — Ритани рухнул в кресло, сгорбился. — Ты просто его убил! Зачем?
— А что с ним было делать? — удивился я, сообразив, наконец, о чем идет речь. — Если уж один из заговорщиков додумался выпить вино, присланное тем, кого он предал, ну, что тут поделать?! Только поставить диагноз «явное скудоумие» и расслабиться.
— На бутылке были чары принуждения!!! — рявкнул мой палач, снова приходя в тонус, впрочем, тут же снова обмяк. — Зачем ты?! Зачем? Мы же теперь ничего не узнаем!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ага. Чары принуждения? А почему чары принуждения? У меня мало таких бутылок, я не разбрасываюсь ими куда попало. Они для тех, кого лучше устранить надежно. Ну, да ладно, случилось и случилось, — легкомысленно пробормотал я, — придется просто завести еще парочку бутылок. И, Ритани, ты о чём сейчас говоришь, я признаться, не о чем понял. Какое ещё «теперь»? Вы изначально ничего не узнали. Он был твоим лучшим учеником. По доброте своей он бы ничего не рассказал, пытать его ты бы не смог. Соответственно, что получается? Правильно, получается, что единственным вариантом получить информацию в этом случае, было бы напоить его зельями. А это — совершенно бессмысленно. Даже я знаю! Я знаю!!! Что достаточно выпить парочку специфических изобретений человеческих магов, и можно надеяться на заклинания развязывания языка до позеленения цветов в саду Литандры! Что ты мне тут пытаешься лапшу на уши вешать?! Это вы новичкам говорите, что это возможно, в надежде, что они сделают это реальностью. Хотя… Ну, один способ есть, воспользоваться магией крови. Только ты сам, Ритани, не дал бы мне ею воспользоваться. Так что, если ты зашёл выразить мне своё «фи», можешь идти дальше. Я тебе даже дам сегодня выходной, можешь написаться, провожая душу своего приятеля в тёмный кувшин Литандры. Или же… — я прищурился, — ты посчитаешь, что его предательство меня было во благо, и его ждёт белый кувшин?
Ритани молчал.
— Иди вон, — мягко улыбнулся я. — Ты не хочешь со мной общаться, ты обижен, а мне до тебя сегодня как-то нет дела, так что… иди. Иди, Ритани, пока мне не пришло в голову, что тебя тоже стоит угостить вином.
И он послушался.
Только когда за главным пугалом моего двора закрылась дверь, я смог разжать побелевшие пальцы на рукояти кинжала. Я не любил своего брата, как любят членов семьи люди. У нас вообще, кажется, не было такого понятия, как крепкие семейные узы. Хотя, порой, мне казалось, что на самом деле это просто я такой ущербный. В равной степени могли быть равноправными оба варианта.
Я не любил Ритани. Всё мое взаимоотношение с ним можно было описать двумя категориями. Те дни, когда я готов был мириться с ним. И те дни, когда мне хотелось его прикончить.
Кажется, было один раз, один-единственный раз, когда это желание было почти нестерпимым. О чём же мы разговаривали?
Бездумно открывая и закрывая ящики своего письменного стола, я пытался поймать за кончик воспоминание. Но оно не поддавалось.
Увы…
Чтобы это ни было, оно было уже от меня очень далеко…
Ладно. Выбросить из головы Ритани, у меня ещё стопка бумаг из его департамента. То, что меня не может предать мой брат, не значит, что не найдутся желающие в его департаменте это сделать. И лучше это выяснить прямо сейчас, пока мои шпионы со всех концов Ниларской империи и Каннаритании добывают информацию о драконах.
Итак. Кто следующий? Ага, некий аль…
***
Раскрыв глаза, я глубоко-глубоко выдохнула. Вот это накал. События несутся вскачь безумной чередой. Страшно подумать, во что я влезла, и не менее страшно пытаться понять, что я натворила, какую лавину событий запустила.
Хорошо. По крайней мере, пока мне удалось удержать войну, на самой тонкой кромочке. Она уже близко, провидицы-эльфийки постоянно повторяют про неё, так что сложно не услышать.
Среди драконов с силой предвидения не было вообще никого, так что не стоит удивляться их спокойствию. Хорошо. Жаль, конечно, что проверить информацию от провидиц нет возможности, но нужно что-то делать. Нужно двигаться дальше. В конце концов, война — это просто адекватный ответ на те заговоры, что плетут соседи. Не плели бы — жили долго и счастливо. Хотя, не при этих правителях. Просто долго. С нами будет недолго, а потом, может быть, наступит, наконец, и период «счастливо». Так. Так. Понять бы, что делать-то мне сейчас?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
