— Даже не знала, что такое бывает. Баба Лида бы сказала, что ты крутой матросик и я обязательно должна выйти за тебя замуж.
— А вдруг? — улыбаюсь я.
— Нет. Я же говорила, что никогда замуж не выйду.
26
— Чем это так пахнет вкусно? — Бросив ноутбук на диван, я захожу на кухню и демонстративно принюхиваюсь. — Курица?
Оторвавшись от плиты, Ярослава одаривает меня приветственной улыбкой и трясет в воздухе лопаткой.
— Почти угадал. Это утка. Ты что, не в курсе, что лежит в твоем холодильнике?
— Продукты привозит доставка, а сам я почти не готовлю, если ты не заметила.
— Заметила, конечно. После того, как ты яичницу сжег. Риэлтор звонил, кстати.
— И что? — Усевшись на барный стул, я машинально тянусь к овсяному печенью, с недавнего времени появившемуся на моей голодной холостяцкой кухне. Его, как оказалось, очень любит Ярослава, и теперь оно волшебным образом не переводится.
— Сказал, что появились два классных варианта. Предлагает сегодня посмотреть.
Забавно выпятив пятую точку, она заглядывает в духовку, отчего воздух сильнее пропитывается запахом печеного мяса, что-то бормочет себе под нос, захлопывает ее снова, после чего усаживается напротив.
— В общем, они подешевле, чем те, которые мы смотрели до этого, и если меня все устроит, на этой неделе ты наконец от меня освободишься.
— Наконец? — иронично переспрашиваю я. — Не помню, чтобы тебя выгонял.
— Ты просто хорошо воспитан. Обнаглей я и живи у тебя месяцами, ты бы и слова мне не сказал.
— Ты слишком хорошего мнения обо мне. Если бы твое присутствие меня напрягало, я бы просто снял тебе гостиницу. — Отбросив шутливый тон, я поясняю уже серьезнее: — Ты можешь жить здесь, сколько тебе нужно. Я слишком привык, что в доме есть готовая еда.
— Спасибо. — Она снова мне улыбается. — Но реально хватит уже мне наглеть. Ты даже девушку привести себе не можешь из-за меня.
Глубоко вздохнув, я откладываю печенье, тянусь за вторым, оставив первое лежать надкусанным на столе. Вот она, концентрация всего, что меня коробит в последнее время. Дня через три-четыре после переезда в Питер Ярослава понемногу пришла в себя: пепельный оттенок исчез с ее лица, она стала больше говорить, больше улыбаться, готовила как заведенная и даже изъявила желание по утрам выходить на пробежки. Пару раз вечерами мы смотрели кино в гостиной, обложившись попкорном, и, когда я начал думать, что можно постепенно возвращаться к тому этапу, на котором мы так нелепо зависли, внезапно возникло препятствие. И имя ему гребаная френд-зона. При каждой, самой незначительной попытке телесного контакта, Ярослава оборачивала все в шутку и закрывалась. Лучше бы хамила, как раньше, честное слово. В ее грубости было больше честности, а именно это меня в ней больше всего и привлекает, как выясняется.
— Ты меня совсем тюфяком считаешь? — Я не предпринимаю попытки улыбнуться, чтобы смягчить свой сарказм. Достал этот спектакль, в котором Ярослава делает вид, что между нами ничего не было, и ведет себя как фея из сказки. — Захотел бы потрахаться с кем-то — нашел бы способ. Додумывать за меня причины, по которым тебе нужно поскорее съехать, не нужно.
Я вижу, как вспыхивают ее глаза, и чувствую почти удовлетворение. Ну вот же ты настоящая, живая. Разозлись, брось в меня пару своих грубых фразочек. Просто не будь этой пластмассовой копией себя.
Но пожар ее в глазах гаснет, и Ярослава, спрыгнув со стула, несется к кофемашине.
— Будешь кофе? — услужливым голосом робота Алисы интересуется она, не удосужившись на меня посмотреть. — Я сегодня уже две чашки выпила, но все равно хочу.
— Нет, спасибо, — машинально отвечаю я, глядя на ее футболку с надписью «Медиа-Форум 2019». — Ты во сколько поедешь квартиры смотреть? Я отвезу.
— Не, не надо, — с приторной веселостью отвечает она. — Хочу потом прогуляться немного. Отдохни пока без меня.
Я снова необъяснимо злюсь: на ее реакцию, на себя, вслух же желаю ей плодотворного поиска и, забрав ноутбук, ухожу к себе. Ожидания всегда губительны, но я каким-то образом об этом позабыл. Предлагая Ярославе переехать в Питер, я руководствовался исключительно ее интересами. По крайней мере, так я думал. Но теперь выясняется, что нет. Мой план, пусть и неосознанный, состоял в том, что когда она придет в себя, наши отношения получат новый шанс. И чем дольше она находилась рядом, тем сильнее мне этого хотелось. Потому что мне нравилось видеть ее на моей кухне, танцующей под попсовую песню из телефона, нравилось ужинать с ней незамысловатой домашней едой и пересматривать старые киношные блокбастеры вроде «Молчания ягнят», о которых она умудрилась ничего не слышать. Я даже к ее перманентно хрюкающей собаке привык, несмотря на то, что пару раз по утрам находил этого наглеца спящим на соседней подушке. Поэтому сейчас мне дико не нравится, что она пытается навязать мне несуществующую девушку, которую я к тому же должен хотеть привести к себе, и ведет себя так, будто мы заядлые кореша, давно перешедшие рубеж возможных отношений.
С такими мыслями я около часа бездумно залипаю в экране ноутбука и, поняв, что рабочий настрой так и не придет, перебираюсь в спальню, где благополучно засыпаю. Открываю глаза, когда за окном уже стемнело от стойкого ощущения, что на меня кто-то смотрит. Поморгав, вижу перед собой очертания лица Ярославы.
— Давно тут сидишь? — интересуюсь я, потерев глаза. Часы на комоде показывают начало десятого. Неплохо вздремнул.
— Минут десять, наверное, — шепотом отвечает она и расплывается в улыбке. — Будить было жалко, а новость рассказать хотелось.
— Говори.
— Я квартиру нашла. Она просто суперская и вообще недорогая! — в ее голосе звучит неподдельная радость. — Короче, завтра я от тебя съеду.
27
— В общем, мы с ней снова встречаемся, вроде как, — заключает Лелик, грохнув пустым стаканом пива об стол. — Вчера к родителям за город вместе ездили.
— Да ну? — усмехаюсь я. — Неожиданно.
— Да я сам немного в прострации, — смущенно улыбается он, не уловив моей иронии. — Все как-то само собой вышло.
— Наверное, то, что ты ее с собой каждые выходные на тусовки таскал и спал с ней периодически, немного помогло.
— Ты экспертом
