Для экстенсивной этнографической работы Риверс предназначал и свои методы сбора данных, которые он назвал «генеалогическим» и «биографическим» методами, и впервые изложил печатно в 1910 г. в «Социологическом обозрении»[446]. Сущность генеалогического метода (биографический метод являлся, по сути, его частью) на первый взгляд несложна – надо начинать общение с туземцем с выяснения его родственных связей на терминологическом уровне, т. е. так, как это делали антропологи предшествующего поколения, начиная с Л. Г. Моргана, которые составляли анкеты, предлагающие такие вопросы – «Как называется на языке N отец, мать, дед, бабка, сестра, брат, сын, дочь и т. д.?». Если для них ответы на такие вопросы (фактически – лингвистические упражнения в переводе на европейские языки некоторых терминов родства и наоборот) означали завершение процедуры сбора данных, то для Риверса они служили не более чем поводом для дальнейшего исследования, ближайшей целью которого является сбор серии реальных генеалогических связей всех представителей общины, того, что позже было названо «социальным организмом родства». Получив такую «карту», этнограф может, во-первых, проверить объективность информации о родстве, сообщаемой каждым отдельным человеком[447]. Во-вторых, собранные генеалогии позволяют проследить брачные связи всей общины за период до 150 лет, что дает объективный фактический материал для выявления общественных законов, регулирующих заключение брака и объективных законов эволюции брака и семьи[448]. «Карта» родственных взаимосвязей общины может выступать контекстом, в котором существующие в ней идеальные представления о собственности, прежде всего собственности на землю, обретают конкретные формы социальных взаимоотношений по поводу конкретных объектов собственности. Генеалогии позволяют реконструировать исторически реальные миграционные процессы, роль различных категорий родственников в важных ритуалах и, наконец, дают физической антропологии материал для изучения наследственности[449].
Достоинствами своего генеалогического метода Риверс считал то, что он 1) позволял вести разговор с информантом конкретно, спрашивая о вещах, к которым причастны конкретные люди с именами, определенным положением в системе родства, со своими биографиями и т. д.; 2) каждое суждение информанта о любой из сфер своей жизни может быть проверено информацией, полученной от его родственников, так как, не без оснований утверждает Риверс, «туземцы по различным причинам склонны лгать»[450]; 3) может выявлять «подлинное первобытное состояние», так как опускается в прошлое, еще не затронутое искажающим европейским влиянием, а также 4) проследить процесс воздействия на жизнь «дикарей» европейских институтов[451]. Наконец, генеалогический метод, по Риверсу, может стать средством реального достижения того позитивистского идеала, о котором мечтали «отцы-основатели» социальной антропологии. Риверс подчеркивал: «Вплоть до сегодняшнего дня этнология остается любительской наукой. Факты, на которых основывается эта наука, собираются людьми, обычно не имеющими специальной научной подготовки, эти факты вводятся в науку без какой-либо гарантии их точности или полноты… Генеалогический и подобные ему методы, которые делают такую гарантию возможной, будут способствовать тому, чтобы этнология встала в один ряд с другими науками»[452]. Риверс имел в виду науки естественные.
Контуры новой антропологии, набросанные Риверсом, при его жизни не воплотились в сколько-нибудь масштабную и официально признанную в университетах Великобритании деятельность. Его проект получил реализацию лишь стараниями его учеников – Б. Малиновского и А. Р. Рэдклифф-Брауна, после Первой мировой войны в возглавляемых ими научных центрах.
2.5. Этнологическое и антропологическое научные общества в процессе формирования единых организационных оснований британской социальной антропологии
В настоящее время социальная антропология является респектабельной академической дисциплиной, основательно укорененной практически во всех университетах Великобритании и Британского содружества наций. Но вплоть до рубежа XIX–XX вв. профессии, называемой «социальная антропология», фактически не было. То, что так иногда называлось, было любительским занятием людей, увлеченных исследованием истоков и эволюционного развития культуры человечества. Тем не менее некоторые организационные основания этой деятельности имеют относительно глубокую историю, уходящую во времена, предшествующие появлению в печати первых трудов классиков эволюционизма. Начало формирования первого общества, объединявшего людей, интересовавшихся первобытными народами, их историей и социальными институтами, связано с двумя относительно независимыми течениями, существовавшими в Англии в 30-х годах XIX в. Одно из них – это исследования «доистории», проводимые Дж. К. Причардом и его последователями, а другое – христианские благотворительные организации, выступающие против рабства и жестокого обращения с коренными жителями британских колоний.
В 1835 г. квакер Томас Фауэлл Бакстон, возглавлявший группу депутатов парламента, выступающих против работорговли, образовал из своих сторонников «Избранный комитет по аборигенам» (Select Commitee on Aborigines). Комитет подготовил доклад, в котором констатировалось, что вторжение англичан в жизнь коренных жителей колоний «является источником многих несчастий для нецивилизованных народов… слишком часто их территорию и собственность захватывают, их численность сокращается, их развращают, проникновение религии затрудняют»[453]. Комитет поставил своей задачей разрабатывать меры, которые нужно принять в отношении туземных обитателей для того, чтобы обеспечить их должным надзором юстиции, защитить их права, способствовать распространению среди них цивилизации и привести их к мирному и добровольному принятию христианской религии. Через два года на базе этой парламентской группы было образовано постоянно действующее «Общество защиты аборигенов», которое, наряду с религиозными целями евангелизации «дикарей», ставило и исследовательские задачи сбора информации об их нравах и обычаях. Руководители Общества, принадлежащие, как и многие его члены, к конфессии квакеров, – Томас Ходжкин и Ричард Кинг – были связаны с Джеймсом Причардом, который разделял чувства и устремления «правозащитников» аборигенов, но полностью с ними блокироваться не желал. Ему и его последователям в этнологических исследованиях представлялось, что не следует смешивать религиозные цели с научными. В качестве своеобразного компромисса было решено учредить научное общество по примеру уже существующего с 1839 г. Этнологического общества Парижа, а гуманитарные и благотворительные задачи оставить Обществу защиты аборигенов. Так в 1843 г. возникло Этнологическое общество Лондона, которое сразу же, стараниями Причарда, стало стремиться занять место среди прочих научных обществ, объединенных в Британскую ассоциацию содействия развитию науки. Это оказалось нелегким делом, так как Совет Ассоциации опасался, что новое общество принесет с собой нежелательные дискуссии религиозного и политического свойства и тем самым скомпрометирует научную организацию.
Сопротивление удалось преодолеть лишь в 1846 г. Этнологическое общество Лондона и представляемая им новая наука получили официальный статус в виде подсекции секции «D» – «Зоология и ботаника». Причарда такое место в системе наук не устраивало, он полагал, что этнологии пристало быть в одном подразделении с археологией и геологией, но этого ему добиться до самой его смерти в 1849 г. не удалось. В 1851 г. этнологи смогли определиться вместе с географией во вновь учрежденной Ассоциацией секции «E». В дальнейшем ее место не раз менялось.
Характер деятельности Этнологического общества, если не считать религиозных и правозащитных устремлений некоторых его членов, соответствовал духу эклектичной этнологии Причар да, что видно из программного документа «Правила» (Regulations), определявшего объект исследований: «отличительные физические и моральные особенности подразделений человечества, которые населяют или населяли в прошлом Землю», а также «причины возникновения этих особенностей»[454]. Такая установка предполагала проведение как биологических, так и культурологических исследований, поэтому в состав общества входили и биологи (физические антропологи) – Джозеф Дэвис, Джозеф Турман, Джон Беддоу, и те, кого интересовала преимущественно культура – Генри Кристи, Эдвард Тайлор, Лейн Фокс, Джон Эванс и др.
