Прочитав текст, девушка сказала:
— Крестьяне ненавидят помещика Комона. Если американцы отберут их землю, им придется идти к Комону в батраки. Нарисуем хижину, раздавленную танком.
Вместо ответа Комао дал О-Юки лист бумаги и кусок угля.
— Попробуй!
После первого штриха появился контур хижины, каких много в селении, дальше танк, в три раза больше хижины; его гусеницы повисли над крышей, длинный ствол башенного орудия угрожающе поднялся к небу. Чудовище вот-вот раздавит хижину.
— Очень удачно! — похвалил Ясаки. — Сейчас же пересниму и текст и рисунок.
Комао пошептался с Юкио и подозвал О-Юки.
— Если мы потеряем с тобой связь, иди тогда в Тзуматао на ткацкую фабрику у католического костела. Спросишь Яри. Храни этот адрес в строжайшей тайне.
Никто не заметил яркого румянца на щеках девушки: ее приняли в организацию.
Таке Хирозе поселился в здании почты; в этом же доме была чайная и зал для собраний.
Сейчас после целого дня скитаний, в полупустой комнате инспектор чувствовал себя очень одиноким. Потушив свечу, горевшую в настенном фонарике, он вышел в коридор. Оттуда лестница вела в чайную. Он уже отодвинул было бамбуковую занавеску, но услышал разговор.
— Теперь это убийство навяжут рыбакам…
— Его, наверно, наказал горный дух, — пробормотал кто-то.
— Глупости! — резко ответил первый. — Это сказки сумасшедшего Генго. Если кто и знает об убийстве, так это он… Целыми ночами бродит по берегу.
Таке Хирозе запомнил имя. Еще ниточка… Он отодвинул занавеску и вошел в зал. Разговор мгновенно прекратился. Инспектор прошел к столику, вынул свой походный блокнот и принялся его листать.
Зарисовка местности, имя Юкио Такеда с заметкой «алиби малоубедительно». Имя Хагуро-ямо, возможного пособника Такеда. Затем Аримитсу — местный скупщик рыбы, связь с Гарвером (сведения получены от переводчика) и, наконец, последняя запись, сделанная только что: Генго — рыбак.
Хозяин принес Таке Хирозе чашку чая. Инспектор тихо спросил его:
— Среди гостей нет ли Юкио Такеда?
— Нет, — ответил хозяин.
Таке Хирозе выпил чай, расплатился и вышел.
До сих пор коммунистическая партия организовывала большие кампании в городах. Теперь ее влияние проникло и в самые отдаленные уголки страны. Удивляться ее популярности не приходилось, — ведь коммунисты выступают против военного договора с Америкой, атомного оружия и безработицы — этого страшного бича Японии. А в том, что здесь, в поселке, действует хорошо организованная группа, инспектор больше не сомневался.
Как он должен вести себя с коммунистами? Закрыть глаза на подготовку протеста? Разразятся беспорядки, тогда начальство всю вину взвалит на него. Он криминалист, да… Недавно его товарищ Азунава расследовал на верфи убийство и не доложил о предполагаемой демонстрации портовых рабочих. Теперь этот блестящий криминалист занимается мелкими карманными кражами.
Таке Хирозе не заметил, как подошел к берегу моря. Вспомнил разговор рыбаков в чайной и решительно свернул влево. Старый рыбак мог быть только на той стороне бухты, там, где был убит лейтенант Гарвер. По другую сторону бухты — запретная зона.
Идти пришлось порядочно. Наконец он заметил фигуру: слегка прихрамывая, человек с трудом тащил за собой какой-то большой предмет.
Подойдя ближе, инспектор увидел испуганно остановившегося старика.
— Добрый вечер, Генго.
Тот молча смотрел на него широко открытыми, застывшими глазами.
— Что вы здесь делаете? — спросил Таке Хирозе.
Генго молча поднял корзину.
— Водоросли, раковины.
— Для себя собираете?
Генго мотнул головой.
— Нет, для продажи.
— Хороший заработок?
— Как когда.
— Американцам тоже продаете?
Генго отрицательно покачал головой, схватил корзину и, не оборачиваясь, пошел к морю.
Таке Хирозе, догнав старика, схватил его за рукав.
— Я из полиции. Отвечайте на вопросы.
Генго сразу остановился.
— Три ночи назад здесь с вами разговаривал американский офицер.
— Нет, — пробормотал Генго.
— Вы его видели?
Генго показал на забинтованную ногу и сказал:
— Я болел.
— Здесь, на берегу, убили офицера. Вы ничего не заметили?
— Я болел, — настаивал старик.
— Когда вы поранили ногу?
— За день до той ночи.
— Перестаньте лгать!
Лицо старика дрогнуло, губы задрожали. Инспектор был твердо убежден: старик что-то знает и скрывает.
— Значит, днем раньше? Хорошо, мы разберемся. Где вы живете?
Таке Хирозе поднялся на гребень песчаного холма и огляделся. Отсюда не было видно ни старого рыбака, ни места убийства. А вот коттедж на берегу был ярко освещен.
Летний коттедж принадлежал доктору Матзумоко. Инспектор подошел почти к самой веранде, и в этот момент дверь коттеджа открылась.
— Вы ко мне? — спросил доктор.
— Нет, просто шел мимо.?
— Заблудились?
Таке Хирозе молчал.
— Если вы не торопитесь, зайдите выпить чашку чая, — предложил доктор.
— Благодарю, с удовольствием.
Инспектор сбросил у входа сандалии и вошел в дом.
Пройдя через европейски обставленный кабинет со множеством книжных полок, они очутились на веранде. Вокруг низенького столика лежали подушки для сидения. Пустота помещения скрадывалась букетами цветущей азалии и зелеными ветками деревьев.
Доктор Матзумоко опустился на подушку, приглашая сесть и гостя.
— Наверное, вы слышали обо мне, потому я и не представился.
— Да, я о вас слышал. А я инспектор уголовной полиции Таке Хирозе и прибыл сюда для расследования убийства американского офицера.
— Я так и подумал. Ночью вряд ли ради удовольствия бродят среди дюн.
— Сегодня я встретил еще одного человека, бродящего здесь не ради собственного удовольствия, — ответил инспектор.
Доктор Матзумоко недовольно покачал головой.
— Старый Генго опять на берегу. Ведь я вчера только перевязывал ему ногу, велел поберечь ее.
— Когда вы в первый раз перевязали его рану?
— Позавчера в полдень.
— Этот Генго говорил мне, что ногу он поранил гораздо раньше. А не смогли бы вы, как врач, определить время ранения?
Доктор подумал, что если бы рана была более старой, она или больше загноилась, или почти поджила бы.
Они молча пили чуть горьковатый чай. Наконец доктор сказал:
— Уверен, старик не причастен к убийству.
— Я и сам в этом уверен, — подтвердил Таке Хирозе. — Но он что-то скрывает. Да и не только он.
Матзумоко задумчиво покачивал головой.
