Матзумоко задумчиво покачивал головой.
— Да, люди здесь недоверчивы и подозрительны.
— Я понимаю: учебные тренировки и запретные зоны не располагают к откровенности.
— Дело не только в этом. Многие поняли двойную игру Америки. Сначала мир, потом военный союз — и остров превратился в вооруженную крепость. Крестьян сгоняют с родных мест, земли нужны для американских опорных пунктов. Экономику съедает вооружение. После страшных лет войны людям хочется лучшей жизни. А что нам принесли американцы? От наших рынков в Советском Союзе принудили отказаться, зато нам навязывают дорогое американское оружие. Народ, наконец, понял, откуда пришла эта кабала, и протестует всеми доступными ему средствами.
— Во время войны я был мал, но и сейчас при виде американских солдат вспоминаю Хиросиму и Нагасаки.
— Верю, — ответил доктор. — Но ведь они уже фактически после войны воспользовались страшным оружием. И сейчас им бряцают.
Пора было уходить. Прощаясь, Таке Хирозе как бы случайно спросил доктора:
— Здесь такая тишина, слышен каждый шорох: скажите, в ту ночь вы ничего не слышали?
Матзумоко облокотился о подоконник веранды.
— Ваши коллеги уже спрашивали меня. Окна моего кабинета выходят на другую сторону дома, и я, к сожалению, ничем не могу помочь. Я ничего не слышал! Спокойной ночи.
Таке Хирозе вышел. Дверь дома бесшумно закрылась за ним.
* * *
У рыбаков шел повальный обыск. Перед домом учителя собралась толпа. На перевернутой бочке ораторствовал учитель Ясаки.
— Наше преступление только в том, что мы боремся за свою отчизну, — говорил он. — Мы не хотим жить рядом с бомбами.
Полицейские никак не могли пробиться сквозь толпу, плотным кольцом окружившую дом Ясаки.
Таке Хирозе прошел дальше по поселку и поравнялся с хижиной, где в прошлую ночь искал рыбаков. Тут тоже шел обыск, а поодаль под присмотром толстого полицейского стояли двое молодых людей. Может быть, это те, кого он ищет?
Таке Хирозе подошел к ним.
— Вы Юкио Такеда?
Один из них непринужденно протянул инспектору руку.
— Да, я Юкио Такеда. Рад с вами познакомиться, — без тени иронии сказал он.
— Рано радуетесь: ваше алиби в ночь убийства не так уж убедительно.
— Вам мы можем дать любое доказательство, только те о них не должны знать. — И Хагуро-ямо, вмешавшийся в разговор, кивнул в сторону полицейского.
Странно!.. Оба коммуниста вели себя с ним, как с товарищем.
— Вы уверены в моей непричастности к этим обыскам? — осторожно спросил Таке Хирозе.
— Мы знаем даже больше. Знаем, как вас пытались втянуть в политическую интригу, знаем и о вашем отказе. Мы вас очень ценим.
Из лачуги вышел офицер, махнул полицейскому, охранявшему рыбаков, и тот заторопился.
— Офицер жаждет беседы с нами, — пошутил Хагуро-ямо.
Юкио Такеда, прощаясь, добавил:
— Расследование убийства в наших интересах, рассчитывайте на нашу помощь.
От рыбачьего поселка до дома скупщика рыбы не больше пяти минут ходьбы.
Около складов Таке Хирозе заметил ярко-красную автомашину. Из кабины вылез щупленький человечек.
— Что вам угодно? — обратился он к инспектору.
— Я ищу господина Аримитсу.
— Это я, прошу вас пройти со мной.
Таке Хирозе шел следом за хозяином по длинному складу, заполненному чанами с рыбой. Аримитсу завел инспектора в какой-то чулан. Усадив гостя на единственный стул, сам остался стоять у двери.
— Прошу вас объяснить, зачем я вам понадобился?
— Я прибыл сюда для расследования убийства, и мне нужны кое-какие сведения.
— К сожалению, мои сведения очень скудны.
— Вы торгуете только рыбой?
— Да, только рыбой.
— Поставляете ли вы рыбу на американскую базу?
— Нет, они едят консервы или продукты, доставляемые из города.
— Кого вы знаете на базе?
— Никого.
— А Гарвера?
— Гарвера?
Удивление Аримитсу было неподдельным.
— А как звали американца, с которым вы беседовали на дороге в Тзуматао?
— Ах, этот! — Аримитсу засмеялся. — Я до сих пор и не знаю, как его зовут. Он помог мне исправить машину.
— Больше ничего?
Аримитсу щелкал пальцами.
— Больше ничего.
— Оживленная перебранка — странный способ благодарности.
Аримитсу вздохнул.
— Коли вам все известно, расскажу.
— Рассказ ваш меня мало интересует, — оборвал его Таке Хирозе, — отвечайте на вопросы. Американец, с которым вы тогда ссорились, и был офицер, убитый здесь несколько дней назад.
— Неужели он? — Личико Аримитсу посерело. — Не думаете же вы… Подождите, где же я был в ту ночь? Вспомнил, в Тзуматао с друзьями в ресторане. Они могут это подтвердить!
— О чем вы говорили с американцем?
— Офицер просил опиум.
— Опиум?
— Да, сначала опиум. Он слышал, что у нас его можно купить. Я не дал. Тогда он потребовал кокаин. Я наотрез отказался. Он взбесился, страшно ругался.
— Наркотики он просил для себя?
— Конечно. Он нервничал, просил хоть малыми дозами. Прошу вас, запишите имена моих друзей, с которыми я был тогда в ресторане.
Таке Хирозе машинально записал имена друзей Аримитсу: мысли его были заняты убитым. Итак, наркоман. Придется связаться с отделом по борьбе с наркотиками и получить сведения о всех торговцах опиумом в этом округе…
* * *
Сотрудники отдела криминалистики предпочитали поменьше сталкиваться со своим новым шефом Ванамакой. После снятия прежнего начальника Юке за участие в работе Совета Мира и за подпись против американского военного союза Ванамака стал шефом отдела криминалистики в Шимоносеки.
У него был блестящий опыт работы. Перед второй мировой войной он, тогда еще начинающий агент, работал в Маньчжурии в разведке. Затем во время войны Ванамака стал начальником лагеря военнопленных офицеров в Окинаве. Следующий этап — подавление восстаний в Индокитае и вербовка агентов из лагерей интернированных лиц на Филиппинах. В 1943 году он — начальник разведки на Филиппинах и организатор борьбы с партизанами.
Вскоре пришлось убраться с Филиппин. И вот Ванамака в Японии — ведет зверские допросы военнопленных офицеров. Но со временем и это занятие пришлось прекратить.
Ванамака стал разводить розы.
Шли годы… Бывший военный преступник Ванамака снял фартук садовника, стал членом партии «патриотов» Японии и поступил в уголовную полицию. Должность была незаметная: его друзьям и покровителям приходилось соблюдать осторож-ность. Но Ванамака дождался. Первое освободившееся место предоставили ему, дав понять, что его главная задача — очистить аппарат от политических вольнодумцев. Эта работа для Ванамаки — душевный бальзам.
