поцелуев? Ерунда какая-то. Подозревать его в ревности – глупо, а если бы среди хранителей были запрещены любовные связи, магистр бы предупредил. Да и Алан, наверное, не стал бы подставляться и подставлять меня, такие вещи всегда всплывают. Или стал бы?
Или дело вовсе не в нем, а магистр что-то задумал? Неужто решил все-таки отплатить за то, что я едва не завела его в ловушку? Да, наверное. Такие вещи нельзя прощать. А я сама сказала – готова к любому наказанию. Никто за язык не тянул. Впрочем, даже если и не сказала бы… он здесь превыше королевы, превыше самого бога, потому что они – там, а магистр – вот он, рядом.
Только почему не сразу? Были дела поважнее? Учитывая, что Орден совсем недавно принял земли под свою руку, забот должно быть немало. Странно, что магистр вообще стал утруждаться сам. Прислал бы палача, или кто там у них есть для таких вещей…
Все так же молча он пропустил меня в кабинет.
– Сядь.
– Я постою.
Если попытаюсь сесть, то просто плюхнусь на стул, и магистр поймет, что у меня коленки подгибаются от страха. Я сглотнула, выпрямила спину. Может, зря я себя накручиваю? Может, дело вовсе в чем-то другом?
Ричард потер лоб, словно у него ныла голова. Заметался туда-сюда по комнате, не глядя на меня. Остановился спиной ко мне.
– Я должен извиниться, – сказал он вдруг не оборачиваясь.
О чем это он?
Совершенно ни к месту вдруг вспомнился Алан, произносящий те же слова и повод, по которому они были сказаны. Промелькнула нелепая мысль, что и этот тоже… Я хихикнула, охнув, зажала рот рукой.
Ричард обернулся, стремительно шагнул ко мне – так что я едва не шарахнулась.
– Прости, – выдохнула я, – это не из-за… – Да что же со мной такое сегодня, совсем сама не своя! – Это нервное.
Он шагнул ближе.
– Меньше всего я хочу, чтобы ты меня боялась, – произнес он вдруг, глядя на меня в упор.
– Я не боюсь, – вскинулась я.
Ричард улыбнулся краем рта. Еще шаг, и еще. Остановился, почти касаясь меня. Посмотрел сверху вниз, чуть наклонив голову.
– Правда? – вполголоса произнес он и потянулся ко мне.
Я едва не шарахнулась, но Ричард лишь зачем-то отвел прядь волос с моего лба. От этого невесомого прикосновения перехватило дыхание и по шее пробежали мурашки. Я замерла, ошарашенно на него глядя, а в голове не осталось ни единой мысли.
В следующий миг он стремительно отступил назад, спрятав руки за спину. Выдохнул. Лицо перестало что-либо выражать.
– Итак, я хотел извиниться, – ровным голосом произнес магистр. – Мне стоило бы подумать, что не следует… – Он осекся, будто не находя слов. – Я пошел на поводу у эмоций и вовсе не подумал о том, каково будет тебе… каково бороться с соблазном нарушить клятву.
Так вот о чем он! И, кажется, всерьез. Меня затопила свинцовая волна стыда. Лучше бы высек прилюдно, честное слово.
– Как командир я должен был об этом подумать. Моя оплошность едва не стоила жизни нам обоим. Прости меня, пожалуйста, – закончил Ричард.
– Не смейся надо мной, – выдавила я.
Хотелось спрятать лицо в ладонях, скрыться от его взгляда. Это мне надо просить прощения, не ему. Это я обрадовалась, найдя, как мне казалось, лазейку в клятве, вовсе забыв о том, что, кроме буквы обета, есть еще и дух, и я… Сперва настолько испугалась смерти, что готова была поклясться чем угодно, а потом не смогла – не захотела – сдержать слова.
– Это мне нужно было…– Я замолчала, подбирая слова, которые почему-то никак не хотели находиться.
– Нужно было что? – Он снова смотрел на меня, чуть склонив голову. – Умереть? Кому от этого стало бы лучше? Не мне, и судя по тому, что я только что видел – не тебе.
Я охнула и все-таки спрятала лицо в ладонях.
– Делай что хочешь, в дуэньи я не нанимался, – сухо произнес Ричард. – Прошу только, если вдруг обнаружишь, что беременна, скажи сразу.
Я задохнулась от возмущения. Да как он…
– Женщине в тягости не место в бою, – все тем же ровным голосом продолжал он.
– Как можно забеременеть «вдруг»? – выпалила я. – Ветром, что ли, надует?
Ричард ухмыльнулся.
– Алан объяснит. Хотя, насколько мне известно, он заботится о том, чтобы не плодить бастардов.
– Я вовсе не собираюсь с ним спать! И вообще ни с кем не собираюсь! – зачем-то уточнила я. – Вообще!
Получилось настолько глупо, что я закрыла лицо руками и, забыв обо всем, рванула к двери. Толкнулась в нее плечом, не отрывая ладоней от лица, ойкнула, ушибившись – дверь не подалась. Я замерла, уперевшись в нее лбом: еще немного, и дерево загорится от моих пылающих ушей и шеи.
За спиной раздался смешок.
– Никогда и ни с кем?
– Не твое дело! – огрызнулась я не оборачиваясь.
– Не мое, – согласился Ричард. – Хоть весь гарнизон перебери.
– Сам перебирай, хоть всех, хоть через одного. В конце концов, дрючить подчиненных – это твои прямые обязанности.
Он расхохотался.
– Я, конечно, предан ордену душой и телом, но не настолько.
Я не ответила, продолжая сгорать от стыда. На какое-то время повисло молчание. Потом Ричард положил руку мне на плечо. Я хотела ее сбросить, но теплая, тяжелая ладонь странным образом успокоила. Разума коснулся аромат полыни и можжевельника, словно я вдруг оказалась у ночного костра посреди летнего поля.
Голос магистра развеял наваждение.
– Возвращаемся к тому, с чего мы начали. Я был не прав, оставив тебя здесь. И еще четверть часа назад собирался отослать тебя в столичный филиал ордена, чтобы тебе больше не пришлось каждый день со мной сталкиваться. Но теперь решил спросить: сама-то ты чего хочешь?
Меня снова обожгло стыдом. Я настолько бесполезна, что в первый же день меня отправляют подальше? Или ему настолько неприятно меня видеть? Но спросить об этом прямо будет совсем уж по-детски. «Расскажи мне, что от меня есть хоть какой-то толк» – так, что ли? Или «расскажи, что я для тебя что-то значу»? Вовсе безумие, учитывая все обстоятельства.
А, может, я уже сошла с ума, сама того не заметив?
Я начала вспоминать неправильные глаголы ландского. Как ни странно, успокоиться почти получилось. Может, я и сошла с ума, но пока из него не выжила. Я опустила руки, развернулась, сбрасывая его ладонь:
– Магистр, приказы здесь отдаешь ты. Но если мои желания что-то значат – я бы хотела остаться.
– Алан? – поинтересовался Ричард, отступая.
– Нет. Он ни при чем. Здесь мой
