ответила, единственными словами магистра, обращенными ко мне, стал приказ возвращаться, и быстро. Это означало, что больше он мне не верит – и правильно. Дурак бы он был, если бы продолжал верить после всего. А что у меня внутри все скручивает от обиды – так это мое дело. Обиды, и… Сожаления? Мне что, в самом деле не безразлично, что обо мне думает человек, которого я ненавижу?
Ненавижу или хотела бы продолжать ненавидеть?
Ответа не было, и я сама не знала, хочу ли его получить. Без того места себе не находила. Я могла не останавливать Ричарда. Могла ударить в спину, когда мы схватились с чумными – да, это стоило бы жизни и мне самой, но что с того? Я словно наяву увидела презрение на лице отца. И того, что я уже сделала, точнее, не-сделала хватит, чтобы он навсегда отвернулся. А того, что я собираюсь сделать?
Но у входа на гномьи пути надо выставить караул. А это означает, что подвал должен стать безопасным, хотя бы на время, чтобы не было случайных жертв.
Мы вышли в коридор, устланный трупами чумных, где тошнотворно воняло горелой плотью. Ричард ухватил меня за плечо, отодвигая в сторону и себе за спину. Я дернулась, выворачиваясь – тут же выпустил и перестал обращать внимание.
– Ева, давай уберем все это, и возвращаемся.
Она кивнула. Вспыхнуло пламя, коридор заволокло дымом, я закашлялась в рукав. Никто даже не посмотрел в мою сторону. Я не стоила их внимания. Можно было промолчать, тем более что никто не собирался меня больше ни о чем расспрашивать.
Можно было.
– Магистр, – окликнула я, когда он шагнул к двери, ведущей на лестницу. – Вы… ты спрашивал, как отключить ловушки.
Он обернулся.
– Я покажу, – закончила я.
Нет, я не простила и не забыла. И не собиралась забывать. Но не следовало втягивать в наши дела непричастных.
Он кивнул.
– Показывай.
Сдвинуть в сторону планку на дверной коробке. Повернуть скобу.
– Можно возвращаться.
Выбравшись из потайного хода, я протянула ему четки. Если мимо будут туда-сюда ходить солдаты, рано или поздно кто-нибудь прихватит образа и безделушку за ними. Эти четки из полированного дерева выглядели совсем простыми и не представляли ценности, но рисковать не стоило.
– Это же твое, – покачал головой Ричард.
– Здесь больше нет ничего моего.
Он открыл было рот, но я перебила:
– Не надо. Ты обещал не врать. А четки – возьми. Включишь же ты ловушки обратно, а там – мало ли, придется людей выводить.
Он усмехнулся, и я отчетливо поняла, что если и придется выводить людей, делать это будет явно не он. Он будет среди тех, кто останется до конца.
– Спасибо, – сказал Ричард. – За все. Можешь идти пока.
Вернувшись в свою комнату, я вышла на балкон. Нужно было все-таки добраться до оружейника, чтобы меня потом не спрашивали, чем занималась все это время. И насчет портного кастелян был прав. Но после камня со всех сторон и низких потолков хотелось света и воздуха. Сейчас немного постою, удостоверюсь, что в мире еще остались небо и солнце, и займусь делами. Странно, что меня настолько сильно впечатлили гномьи пути – всего ничего там пробыла, а возвращаться не хочется.
Впрочем, поди разбери, сколько времени на самом деле я там провела. Утро было солнечным, но сейчас на небо наползли тучи, и понять, высоко ли солнце, оказалось невозможно. Наш родовой замок, как ему и полагается, стоял на возвышенности и видно было далеко. Я перевела взгляд с серого неба вдаль – туда, где за крепостной стеной расстилались зеленым ковром поля, а на горизонте темнел лес. Деревенские домики отсюда казались игрушечными.
Вот только если из-под земли вырвутся чумные армии, кровь и смерть будут вовсе не игрушечными. Пусть это больше не моя земля и не мои подданные, но люди по-прежнему живые. И я не хочу, чтобы кто-то рассказывал, как сидел, затаив дыхание, когда чумные ломились в дом, или захлебывался ужасом, поняв, что спасения не будет. Мне повезло. И если уж творцу было угодно сохранить мне жизнь руками злейшего врага, пусть это будет не зря.
– Я думал, солнышко вышло, – донесся снизу знакомый голос. – А это ты.
Я перегнулась через перила балкона. На заднем дворе господского дома, куда я сейчас смотрела, был разбит сад. По весне воздух, наполненный ароматами яблонь и сирени, казалось, можно пить, словно драгоценный нектар. Да и летом… Ирисы, пионы, розы… Мама любила это место, но сейчас клумбы выглядели неухоженными. Видимо, весной маме было не до них. А сейчас и вовсе некому заботиться о цветах.
Алан вышел из-под ветвей яблони.
– Я тебе ягоды принес.
Передо мной повисло поднятое магией берестяное лукошко с земляникой. Я подхватила его, расплылась в невольной улыбке.
– Сам добыл, – гордо произнес Алан.
– Когда успел?
– Решил, что есть время собрать ягоды, пока вы собираете себе приключения на… словом, ты поняла, на какое место.
– На голову.
– Ну… если учесть, что кое-то именно этим местом и думает, то ты права, – ухмыльнулся он.
Я сунула в рот щепоть душистой земляники, и предложила:
– Давай пополам?
– Да я нахватался, пока собирал, – отмахнулся он.
– Нет, так не пойдет. Раз уж приключений тебе не досталось, хоть ягодами поделюсь.
Я взобралась на перила – дверь, выводящая во двор, ярдах в десяти от того места, где сейчас стоит Алан, и бежать к лестнице было лень, проще спрыгнуть. Маг я или нет, в конце-то концов? Летать не умею, но смягчить приземление, превратив падение в плавный спуск – вполне.
– Держу, – сказал Алан. – Можешь прыгать.
Он и правда удержал. Только вместо того, чтобы плавно опустить на землю, притянул прямо к себе в объятья.
Я невольно вцепилась в его плечи, ловя равновесие, Алан притянул меня за талию, замер на миг, заглядывая в глаза. Начал было наклоняться к моему лицу – я замерла, завороженная его взглядом – и вдруг шарахнулся, шипя.
На плече возник его котейшество, перепрыгнул на меня, больно вцепившись когтями, хлестнул хвостом по лицу и сиганул на траву, продолжая мчаться за бабочкой.
Мы с Аланом переглянулись и расхохотались.
– Что такое не везет, – выдохнул он, разгибаясь. – Вот ведь удружил, зар-раза мохнатая!
Я стерла с лица шерсть, все еще хихикая. Сунула Алану в руки лукошко.
– Утешайся.
Пожалуй, кот появился очень вовремя. Как-то не доводилось мне еще целоваться с парнем, которого знаю от силы три дня. Да и то сутки без чувств провалялась. Что на меня такое нашло?
– Неравноценная
