— Заткнись!
— Зря. На Гретку когда стих находит, готовит — пальчики оближешь. Немка. Хозяйственная.
Рахматулин обратил гневный взор на меня.
— А вот с тобой разговор особый.
— Почему? — испугалась я. Он сгреб меня за шиворот и для начала встряхнул.
— И чего? — спросила Сонька, не слишком, впрочем, переживая.
— Где он, твою мать… Ну?.. — рявкнул Витька. Я поежилась и, выпучив глаза, попросила:
— Нельзя ли конкретней? Кто «он»?
Он влепил мне пощечину с энтузиазмом, заслуживающим лучшего применения.
— Бить меня не обязательно, — загнусила я.
— Эй, — влезла Сонька, — ее бить и вправду нельзя, она припадочная.
Витька глянул не по-доброму на бывшую одноклассницу, а Сонька схватила чайник.
До настоящей драки так и не дошло, в сенях что-то грохнуло, вроде бы ведро упало, и на веранде появился Глеб.
— А ты откуда взялся? — вытаращила глаза Сонька.
— Вообще-то я беспокоился. Конечно, это мало кого волнует…
Я что-то пискнула, пытаясь вернуть себе облик романтической героини, было это непросто, потому что Витька все еще держал меня за шиворот.
— А вот и наш ковбой, — усмехнулся он.
— Тебе ее лучше отпустить, — ласково предложил Глеб. — Мне не нравится, когда к моей женщине пристают придурки вроде тебя.
— Грубишь, — усмехнулся Витька.
— Ты в окно посмотри.
Витька посмотрел, и мы любопытство проявили. Зрелище того заслуживало. Двое Витькиных молодцов стояли возле машины по разные стороны распахнутой дверцы.
Рука одного была скована с рукой другого наручниками, просунутыми сквозь приоткрытое окно. Парни выглядели несколько смущенными.
— Вот дерьмо! — бросил Витька.
— Точно, — согласился Глеб, — может, ты ее отпустишь?
— Может, — кивнул Витька и меня отпустил. — Чего тебе надо? — спросил он.
— Только одно: помочь любимой женщине избавиться от неприятностей.
— Давайте чай пить, — предложила Сонька, — заодно поговорим.
Мы сели за стол, сверля друг друга глазами.
— Зря ты приехал, — сказала я Глебу, — теперь меня мысли всякие одолевают. Вот как, к примеру, ты нас нашел?
— Просто. Сел к нему на «хвост», — кивнул он на Витьку, — Надеясь, что он меня прямехонько к вам приведет. Так и вышло.
Тебе, может, наплевать, а я себе места не находил.
— А нас чуть не убили, — весело похвалилась Сонька, — из рук в руки переходили, как та легендарная крепость, не помню названия. Вот, решили уединиться, вкусить то есть прелесть сельской жизни.
— Заткнись! — проворчал Рахматулин.
— Ты что, Витя, грубый такой?
Он отмахнулся, сосредоточив внимание на Глебе.
— Вернемся в город, парень, поговорим.
— Не грози, не страшно.
— Где он? — спросил Витька, обращаясь ко мне, правда, довольно спокойно.
Это меня воодушевило, хотя перспективы не радовали. Витька, конечно, прав: как только мы вернемся в город, ничто не помешает ему с нами разделаться. Может, жить ему самому недолго, но отправить нас впереди себя он успеет. Надо было шевелить мозгами и что-то срочно придумывать.
Я вздохнула и заунывно начала:
— Ты чего разозлился? Что из города без твоего разрешения уехали? Так нам, между прочим, здорово досталось. Хватают все, кому не лень, и убить грозятся. А ты обещал помочь, что-то я помощи никакой не вижу, одни неприятности от тебя. Недругов пруд пруди, и все к нам цепляются.
— Ты меня растрогала, уже плачу.
— Мне про наши мытарства рассказывать или не интересно?
— Рассказывай.
Я рассказала, не спеша и подробно. Витька мрачнел и сверлил меня взглядом. А я сделала вывод:
— Полагаю, у тебя крупные неприятности. — Глеб вопросительно на меня уставился, чужие неприятности его взволновали. — Я буду говорить, а ты поправь, если что не так. Какие там у вас дела с этой компанией, мне в жизни не понять, но серьезный дядька считает, что ты, Витька, Каховского убил и деньги присвоил.
— Ерунда! — отмахнулся Витька.
— Тебе видней. Оборотень тебя донимает. Полагаю, надо поскорее с ним разобраться, руки развязать то есть, а потом приниматься за остальные дела. Так?
— Ну, так! — усмехнулся Витька.
— Избавь нас от Брауна, черт его знает, на что мы ему сдались. А я помогу тебе от Оборотня избавиться.
— Что? — Не понял Витька. Сонька и Глеб ошалело переглянулись. — Ты знаешь, кто Оборотень? — с издевкой спросил Рахматулин.
— А почему бы и нет? Дело нехитрое.
Все задумались, и я тоже. Тишина стояла минут пять, не меньше.
— Ну? — Не выдержал Витька.
— Что «ну»? — передразнила я.
— Кто?
— У Ильи Большакова есть брат, ты об этом знал?
— Какой, к черту, брат?
— Вениамин. Живет в Саратове. Бывал здесь. Инкогнито.
— Постой…
— Вот-вот. Он к нам явился под видом следователя. Мы проверили: вранье чистой воды. А теперь подумай: живет в другом городе, приехал, уехал, никто о нем ничего не знает.
— Чушь, — отмахнулся Витька, потом задумался и вдруг выругался, замысловато и грязно. В лице его мелькнуло что-то вроде озарения. Черт знает, поверил он или нет, но явно заинтересовался.
— Где он? — спросил наконец.
— Откуда мне знать? Но он появится, можешь не сомневаться. Что-то ему в нас интересно. А Оборотень деньги свои велел искать, по телефону звонил, иначе, говорит, Соньку убью.
— Почему это меня? — всполошилась та.
— Потому что ты самый близкий мне человек.
— Вот повезло, а? Витя, ты давай, найди его. Я маме обещала умереть в глубокой старости.
— Откуда о брате узнала? — спросил Витька.
— Это нетрудно. И ты мог бы узнать, если б захотел. Важно другое: наше исчезновение его скорее всего насторожило.
— Значит, вам надо вернуться в город.
— Надо. Только мы Брауна боимся. Прицепился, точно репей. Ловил два раза. Хоть Бог и любит троицу, но мужик он такой, что еще раз с ним встречаться нам не по силам.
— Точно, — сказала Сонька, — а еще этот, как его… Удав, кошмарный тип…
— Удав? — Нахмурился Глеб. — Пашка Савельев?
Теперь Рахматулин нахмурился:
— Ты его откуда знаешь?
— Встречались. По работе. Серьезные у вас друзья, ребятки.
— А я про что? — согласилась Сонька.
— Удав-то как раз и не грозился, — поправила я. — Это Витькина головная боль, а не наша. А вот Браун… В общем, ты нас как-нибудь от него избавь, а мы тебе Оборотня отыщем. Идет?
— Думаешь, он появится? — блуждая где-то в мыслях, проронил Витька.
— А куда ему деться? Тут только с умом надо, чтоб он ничего не заподозрил. Появится, ты его и сцапаешь.
Глеб усмехнулся:
— Если он вполовину так хорош, как рассказывают, это будет нелегко.
— Дуракам везет, — пожала я плечами, — а худших дур вы нигде не найдете.
— Это точно, — согласились все, и я подвела итог:
— Значит, ставим капкан на Оборотня.
Возвращаемся в город, живем себе спокойненько, а как объявится, я уж найду способ тебе просигнализировать.
Витька все еще где-то блуждал, много бы я дала за то, чтобы узнать его мысли. Только вряд ли он их кому доверит. По его лицу скользнула усмешка, и он произнес:
— Что ж, попробуем.
Я вздохнула с облегчением: несколько лишних часов жизни я вроде бы выиграла.
По крайней мере Витька не убьет нас уже сегодня. Не должен. Брат Ильи Большакова его все-таки заинтересовал, он захочет проверить.
И мы вернулись в город. Не скажу, что меня это обрадовало. Витька пугал меня не меньше Брауна, а загнанный в угол, он на многое способен. Оставалось надеяться на то, что, пока я дурака валяю, его все-таки убьют. Я не кровожадная, но своя рубаха ближе к телу, и Сонькина тоже. Оказавшись в квартире, я все как следует осмотрела, но ничего интересного не обнаружила. Глеб помог провести обыск по всем правилам и вознамерился остаться. Я наотрез отказалась: его способность появляться в разных местах в неожиданное время продолжала тревожить меня. Кто ж доверит жизнь такому парню? А жизнью я дорожила. Так что рассчитывать приходилось только на свои силы. Передо мной стояли две проблемы: связаться с Гошей, который в одиночестве Бог знает что мог натворить, и предупредить рыжего мента, то есть Вениамина Большакова. Зла я ему не желала, а сиротить бабку и вовсе не хотелось. Как с Гошей связаться, я понятия не имела и решила начать с Вениамина. Звонить из дома не стала, памятуя о недавних штучках с телефоном, с другой стороны, Витьке я не доверяла, за мной вполне могли следить, в этом случае я приведу Рахматулина прямиком к Вениамину. Я поразмышляла немного, бродя по квартире, а потом полезла в шифоньер, решив заняться переодеванием. В моем шифоньере можно встретить вещи совершенно неожиданные, вот и в этот раз на свет Божий появилась куртка с широким ремнем, джинсовые шорты, соломенная шляпа с красной лентой, белые носки и такие же кроссовки. Вырядившись подобным образом, я посмотрела в зеркало. По-моему, родная мать не узнала бы. Выглядела я, как школьница старших классов, у которой нелады с хорошим вкусом. Что, впрочем, не редкость. Теперь предстояло решить, как выбраться из. дома: рахматулинские ребята могли дежурить у подъезда и быстренько меня опознать. Удобнее всего через чердак, то есть пройти чердаком до пятого подъезда и спокойно выйти. Мысль показалась интересной. Чердачная дверь в нашем подъезде никогда не запиралась, это я знала точно, подросшие детишки часто устраивали там посиделки, подъездная общественность с этим боролась и даже замки навешивала, но они неизменно исчезали. В конце концов самые стойкие бойцы притомились, и подрастающее поколение получило чердак в свое пользование.
