Имеется ли замок в пятом подъезде, я не знала, решив идти наудачу. Сложила кое-какие вещи в сумку, потому что разгуливать по городу в подобном виде считала для себя невозможным, и отправилась на чердак. На лестничной клетке между четвертым и пятым этажами нос к носу столкнулась с Верой Сергеевной. Сначала она едва не прошла мимо, потом вытаращила глаза и только после этого спросила:
— Маргарита, ты, что ли?
— Я, Вера Сергеевна.
— Не узнать тебя, честное слово. А ведь я к тебе. Охламон мой звонит, велел тебя к телефону позвать, если ты дома. Говорю, ей позвони, а он телефон у нее не работает.
Правда, что ли?
— Правда.
Мы торопливо вошли в квартиру, и я схватила трубку.
— Маргарита? — позвал Гоша.
— Слава Богу, — вздохнула я с облегчением, — а я голову ломаю, как тебя отыскать. Все нормально?
— Ага. Чего делать-то?
— Слушай, мы в такой переплет попали…
Хорошо бы тебе рядом быть, негласно. В общем, придется тебе последить за нами, сможешь? И без нужды ни во что не вмешивайся. Понял?
— Чего ж не понять? Сонька с тобой?
Потому что ежели вы в разных местах, как же я за вами услежу?
— Начни с меня. Да, и машину найди.
— Так я на своей.
— Твоя никак не годится, найди что-нибудь попроще.
— Где, интересно? Мне у друзей показываться нельзя, по вашей милости.
— Угони, бандит ты или нет?
— Может, бандит, но не вор.
— Ты меня с ума сведешь. Сам выкручивайся, но на своем «мерее» ты в пять минут засветишься.
— Ладно, не учи.
— Ты где находишься?
— Возле нашего гастронома.
— Я сейчас попробую из дома выйти, из пятого подъезда. Одета в шорты, куртку и соломенную шляпу, не пугайся. И ради Бога, будь осторожней. Без крайней нужды никуда не лезь. Ты наш засадный полк.
— Кто я?
— Потом объясню.
Я повесила трубку и пошла в кухню, где Вера Сергеевна накрывала на стол, собираясь поить меня чаем.
— Чего у него случилось-то, а, Маргарита?
— Пару дней домой не придет. А потом все нормально будет. Вы не беспокойтесь, ничего страшного.
И я отправилась на чердак. Паутина, тусклый свет в круглом оконце и две кошки, которым мое вторжение пришлось не по вкусу. Я пробралась к последнему подъезду и толкнула дверь. Она открылась. Никого не встретив, я спустилась вниз и вышла на улицу. Чувствуя себя довольно неуверенно, зашагала к магазину. Потолкавшись возле прилавков и не заметив ничего подозрительного, я направилась в парк. Устроилась на скамейке, поменяла куртку на плащ, а кроссовки на туфли, шляпу выбросила и почувствовала себя гораздо лучше. Теперь мне нужен был телефон.
Я набрала номер и стала ждать. Безрезультатно. Вениамин мог давным-давно сменить квартиру или вовсе убраться из города, но уверенности в этом у меня не было. Клоунских нарядов в моем шифоньере надолго не хватит, неизвестно, удастся еще раз из дома выйти незамеченной, в общем, предупредить Большакова необходимо сегодня.
Я отправилась к нему домой с намерением все узнать или оставить записку на всякий случай и продолжая звонить из встречных по дороге телефонов.
Я уже перешла железнодорожную линию и увидела крышу его дома, когда, заприметив телефон-автомат, набрала его номер, без всякой надежды на успех. Он сразу же снял трубку.
— Веня, — воззвала я, — это Маргарита.
Мне пришлось…
Он вдруг перебил меня:
— Мотайте из города, слышишь? Бери подругу и мотай. Он убьет всех… Я смываюсь…
— Кто он? — Не выдержала я. — Я его знаю?
— Конечно… о, черт! — крикнул он. Послышался шум, звон стекла и еще что-то.
— Веня, Веня, — звала я, насмерть перепугавшись, и тут услышала в трубке:
— Привет, детка! — а потом короткие гудки.
Тут в мозгах у меня что-то сместилось, и вместо того, чтобы бежать отсюда со всех ног, я бросилась к дому Вениамина. Не знаю, на что я надеялась. Дверь в квартиру была плотно закрыта, но не заперта. Я толкнула ее рукой и вошла, замирая. В прихожей никого, телефонный провод тянулся в спальню. Я сделала несколько шагов, и тогда появился он. Появился — Не то слово.
Возник, материализовался, точно призрак.
Только призраки не носят дурацких масок.
Несколько секунд мы стояли совсем рядом, я и тот, кого звали Оборотнем.
«А ведь убьет», — промелькнуло в моем мозгу, и я стала оседать на пол, потому что ноги отказывались держать мое трясущееся тело. Говорят, перед смертью человек видит всю свою жизнь, наверное, мне все-таки рано умирать: я не увидела ничего интересного, таращила глаза на его правую руку, в которой был пистолет с глушителем, и ждала.
Его лица я не видела, но готова поклясться, он усмехнулся. И прошел мимо. Потянул на себя ручку входной двери, деловито спрятал пистолет. Мне надо было вскочить, кинуться за ним и закричать. Или хотя бы в окно выглянуть, чтобы увидеть его без маски: не мог он в таком дурацком виде разгуливать по городу. Много чего было надо.
Только я сидела на полу. Мой нордический характер треснул по швам: я была в обмороке. Стыдно, но что было, то было.
— Грет, Грета, ты живая? — жалобно выла Сонька. Именно это привело меня в чувство. Почему рядом со мной Сонька? — пробивалась сквозь беспамятство мысль. Я в квартире Вениамина, все еще сижу возле тумбочки, а рядом дорогая подружка пристроилась на корточках и подвывает.
— Ты чего здесь? — удивилась я.
— Как чего? — засияла Сонька тульским самоваром, не иначе как моему возвращению в этот мир обрадовалась. — Привезли.
Я вроде заложника.
Тут я увидела, что в квартире находятся Витька и двое его парней. По-моему, они производили обыск. Заметив, что я очнулась, Рахматулин подошел ко мне.
— Ты его видел? — спросила я.
— Кого?
— Оборотня? — Он моргнул, явно ничего не понимая. — Ты никого не встретил у подъезда?
— Нет. Мы за тобой следили. Подождали, когда ты войдешь в квартиру, и минут через пять тоже вошли.
— Большаков убит?
— Убит. Две пули: в голову и в сердце, чтоб наверняка.
Я поднялась, чувствуя некоторую дрожь в коленях, и пошла в спальню. Смотреть на покойника охоты не было, но кое-какие сомнения следовало разрешить, и я вошла. Вениамин лежал поперек кровати в одних плавках, под рукой на полу телефонная трубка, на кресле брошена одежда, видимо, он переодевался, когда я позвонила.
— О, Господи, — простонала Сонька, входя за мной. Парни Рахматулина потрошили комнату. Бог знает, что они хотели найти, а вот Сонька нашла.
— Смотри, — сказала она, ткнув пальцем в предплечье покойника: там была замысловатая татуировка и инициалы: И.Б. — Что это? — спросила Сонька, имея в виду фантастический узор. Я усмехнулась.
— Это причина его стыдливости.
— Чего?
— И. Б. — Илья Большаков.
— Почему обязательно «Илья», может, это любимая девушка?
— Может быть. Помнишь, что бабка говорила: Вене делали операцию, аппендицит вырезали. А где у этого шрам? А ведь была у меня мысль… — я головой покачала в досаде. — Вениамин давно в сырой земле лежит, а это Илья Большаков. Пропавший связной.
Вот почему он был так уверен, что брат не выдал Оборотня: еще бы, тот ведь его попросту не знал. Илья вызвал брата, нацепил на него медальон и попытался выдать за себя. Причину мы знаем: не доверял он ни тем, ни другим, и подозрения эти хотел проверить. Только возможности свои он переоценил, и брат поплатился за это жизнью.
— Так зачем же Оборотню убивать Илью?
— Может, он перестал ему верить. Или больше в нем не нуждается. В любом случае Илья был единственным человеком, который знал, кто такой Оборотень.
Беседовали мы в прихожей, говорили вполголоса, наклонясь друг к другу. Тут возник Рахматулин, злой как черт. И сразу на меня накинулся.
— Ты уверяла, что Оборотень — брат Большакова. И где он, хотелось бы знать?
— А этот, на кровати, тебе не показался?
— Это Илья, у него на руке татуировка.
— А у Ильи есть брат, зовут Вениамин. Я ж рассказывала.
— Мне твое вранье поперек горла..
— Серьезно? А кто ж, к примеру, носил медальон и исчез 28 апреля?
Эти слова чрезвычайно взволновали Витьку, он еще раз заглянул в спальню, как видно, освежая память.
— Чепуха получается, — сказал он. — Это Илья, спору нет. Выходит, тот, пропавший, его брат. Так? — Я пожала плечами. — Значит, оба брата Большаковы — трупы, и кто ж тогда Оборотень? Или у тебя в запасе есть еще один брат?
— К сожалению, нет. Я принимала Илью за Вениамина и решила, что он и есть Оборотень. Возможно, я ошибалась. А возможно, и нет. Почему, например, ты упорно называешь пропавшего трупом? Кто-нибудь видел его мертвым?
Мой вопрос поверг Витьку в еще большее раздумье.
— Я тебе, красавица, на грош не верю, — наконец сказал он, — ты уверяла, что не знаешь, где этот самый братец находится, а сама прямехонько сюда отправилась. Да еще маскарад устроила.
— Я все объясню, — заверила я, пытаясь выиграть время.
— Надеюсь, — усмехнулся Витька. Увлекшись распутыванием замысловатого клубка, мы запамятовали, что находимся в чужой квартире, рядом с покойником. Тут зазвонил телефон, я машинально сняла трубку и услышала знакомый голос:
