– Марш-бросок?
– Руслан, издеваешься, что ли? Я ползимы у вас на печке просидел, как Илья Муромец. Но попробую пробежаться, только сразу не несись как лошадь.
Организм, как ни странно, выдержал бег в среднем темпе. Скорость передвижения Алексея не устраивала, до Панков они доберутся нескоро даже при самых благоприятных обстоятельствах. Казалось, Руслан вовсе не оглядывается на густую чащу, будто сжимавшую с обеих сторон расчищенный кем-то путь. И не видит дрогнувшей ветки красноватой березы, не слышит топота удаляющегося напуганного зверя и не помнит, что впереди еще один, еще в мирное время заброшенный, аэродром, на котором живут птеродактили. Но Морозов помнил обо всем и после платформы Ильинская замедлил шаг, махнув рукой на подступившие к самым рельсам деревья. Поломанные веточки на еловых лапах увидел даже Алексей, а уж для лесного жителя эти следы были заметны и понятны, как буквы в книге.
– Два дня прошло. Смолой затянуло, а иголки еще не пожелтели. И не сыплются почти, – добавил Руслан, ощупав ветку.
– Не боишься, что все такси ушли по вызовам? – Алексей не предполагал раньше такой возможности, что их поход закончится впустую.
– Ты чего? Глаза открой! Ветка сломана вправо. Дрезина проехала в направлении Москвы. Так что есть шанс, что такси ушло в парк… А не в лес, как ты думаешь.
Несмотря на то, что солнце поднялось уже высоко, под деревьями оставался полумрак – густые листья не пропускали свет. Здесь не было мха, но земля, покрытая ковром листвы, тоже пружинила под ногами. Читать на ней следы снова взялся десантник, Алексей больше оглядывался по сторонам, прислушиваясь. Серые тени мелькали где-то в вышине над деревьями, когда их вообще удавалось разглядеть в просветах среди ветвей. Судя по насторожившемуся Морозову, забывать об опасности не стоило. Теперь и сам разглядел, что не только острые копытца свиноподов дырявили лиственный ковер, да и потеки смолы поверх глубоких царапин на сосне казались очень знакомыми. Широкая спина десантника, конечно, закроет его от кошака, как когда-то Степанцев заслонил собой Ленку. Вот только Алексей не девушка, чтобы прятаться… И слабо верилось, что пятнистый зверь вдруг выдаст себя серебряным сиянием, как тогда зимой.
– Руслан, а ты знаешь, что кошаки в темноте светятся?
– Да ну? Ни разу не видел.
– Кошака не видел?
– Нет, чтобы он светился. Собака Баскервилей он, что ли? Хищники – они неприметные, стараются не отсвечивать без нужды.
Но Алексей не мог забыть… Кошак был красив и явно гордился собой, нагло и самоуверенно ступая посреди улицы.
– А тигр как же тогда?
– Не напоминай, страшно представить, во что они теперь превратились…
Повстречать в лесу тигра Алексей и не рассчитывал, этого зверя следовало искать в городе в районе зоопарка или в дальневосточной тайге, если там тоже существовали мутанты. А вот о своих родных волках средней полосы России забывать не стоило. СКС в руках Морозова успешно справился бы с одним, но против стаи нужен пулемет или хотя бы автомат, которого им с собой не дали. Патронов оставалось мизерное количество, их берегли на дальнюю дорогу в метрополитен, когда понадобится охранять группу безоружных людей. Алексей снял со спины топор на длинной рукояти. Пользоваться легким метательным «томагавком» он так и не научился. Рассчитывал на Руслана, который с пятнадцати шагов оставлял на дереве параллельные зарубки на одинаковом расстоянии друг от друга. Хоть линейкой измеряй.
Сомкнувшиеся над головой ветви совсем затеняли землю, и на ней росли только редкие кустики кислицы да папоротники, которые лучше обходить стороной, не думая, ядовитый он или нет. Попасть в облако мельчайших спор, случайно задев перистый лист, и давиться кашлем полдня никому не хотелось. Летучие мыши любили такую темноту, но днем все же спали, если их не тревожить. Комаров вдали от воды почти не было. Но десантник оказался этим недоволен.
– Темно, паутины не видно. Вот висел бы на ней хоть комар для ориентира… А то сами вляпаемся, заодно обозначим место, чтобы другим неповадно соваться.
Лесная паутина была липкой и очень прочной, взрослому сталкеру не стоило опасаться, что паук размером с тарелку загрызет до смерти, но вот ОЗК она склеивала намертво, и отмыть можно было только бензином или другим растворителем. А никто из них огнеопасными жидкостями на дорогу не запасся. Чтобы не влететь в невидимые прозрачные нити, а потом долго терпеть на себе перекошенный, слипшийся в складках комбез, надо было ощупывать дорогу длинной веткой. Легких путей в мире давно не осталось, и приходилось выбирать: чистый путь по рельсам и птеры над головой или относительно спокойное медленное передвижение сквозь лесную чащу, где изобретательная природа приготовила ловушки на каждом шагу. Чем дальше Алексей уходил от бункера, тем меньше узнавал деревья. Ядерную зиму пережили только хвойные, оставшиеся неизменными со своими вечнозелеными кронами. А новый подлесок радовал путников всем спектром радуги. Не листьев, так цветов.
Алексей хотел было спросить, нет ли в округе других поселенцев. Ведь если маленькая община благополучно скрывалась столько времени, то могут существовать и другие. Но не спросил. Потому что его спутник уже давно предупредил бы об этом сам.
***
– Игорь Яковлевич, если меня спросят, куда подевалось такое количество ОЗК, то у нас еще землекопные работы ведутся. И комбезы там портят не хуже, чем ваши бойцы на своих боевых операциях. Найдем, на что списать.
– Спасибо. – Командир пока не знал, что делать дальше. Но Привратник, давно привыкший решать вопросы по порядку, сам помог ему.
– Расскажите ситуацию в целом, а то я пока не понимаю, для чего вы меня используете. Видно, что вы меньше доверяете новому союзнику, чем старому врагу. – На лице Лапина даже обозначилась какая-то тень прежней улыбки. Снова занятый делом, он оживал на глазах.
– Не знаю, как объяснить гражданскому…
– Уж как-нибудь разберусь.
– Бункер – это не только убежище, Анатолий Андреевич. Это одновременно и ловушка. Если закрыть его снаружи, то долго он такой блокады не выдержит.
– Если уж мы ядерную зиму пережили… И мне кажется, что мания преследования у Главного оказалась заразной.
– Не сравнивайте. Ядерная зима была давно, и оборудование тогда было новым, не таким изношенным, и снаружи никто не ломился с рогами и копытами на непотребных местах. Не голодали, запасы позволили бы и подольше в изоляции просидеть. И от холода спасались успешно. А теперь? Консервы на вкус на мыло похожи, если свежими продуктами народ не кормить – сдохнем быстро. Теплицы что-то дают… Но расположены-то, мать их, в другом бункере! И до них еще идти надо.
– С этим вопросом не ко мне… К Хлопову. Он у нас за продовольственную безопасность отвечает.
– А за обычную безопасность кто? Грицких? Раньше и отвечал, когда Нестеров во главе Совета был. А теперь, простите, своя моча в голову ударила! И получили мы вместо силовых структур черт знает что. И Главный теперь у нас, как бывалый сиделец, только наколок тюремных не хватает…
– Я вижу, у вас совсем уважения к руководству не осталось, – Лапин не возмущался, от командира сталкеров иного и не ожидал.
– Почему? К Совету – осталось.
– Так почему вы до сих пор не там?
– Грехи в рай не пущают, – усмехнулся Серяков.
– Нашли райское место! Нет уж, если хотите что-то сделать, то попрошу вас заняться этим самому. Не мальчик уже – в пятьдесят с лишним лет по лесу со сталкерами носиться! Даже если еще можете… Пора и головой подумать. Седой и лысой головой к тому же.
Командир нахмурился, но пропустил не относящиеся к делу замечания мимо ушей. И не знал, как продолжить трудный разговор. О Совете мечтать еще явно рановато, если даже с одним Привратником договориться не может.
– Игорь Яковлевич, мы с чего начали-то? С защитных комбезов. Зачем они вам?
– Для здоровья. Десять штук на себя натяну и в подштанники свинцовые пластины добавлю! Анатолий Андреевич, ну для людей же, конечно! Или вы думаете, что я, как Грицких, решил их кому-то налево толкнуть по сходной цене? Это мне как раз и не нравится… Как из Москвы к нам повадились, так и начались все неприятности.
Лапин опустил голову. То, что командиру казалось неприятностями, ему самому было слишком больно вспоминать. Впрочем, и Серякову гибель сталкера небезразлична, пусть даже сталкера нового и едва обученного.
– Вы не совсем правы. Какая связь между московским караваном и смертью моего сына?
– Между ними – никакой. А вот Нестеров погиб от руки московского наемника, это нам теперь достоверно известно.
– Виновный свой приговор получил. Он ничего не скрывал от Совета. Наглец…
Если бы Колмогоров хотел скрыть это… То скрыл бы, и весьма успешно! Три человека успели умереть к тому времени, как Лена рассказала, кто же на самом деле виноват во всем. Теперь уже рассказывал сам Алексей. А когда командир начинал думать о его словах… Последние седые волосы дыбом вставали от ужаса: с кем он жил рядом все эти годы и ни о чем не подозревал!
