Жестокий человек хмыкнул.
— Это твоё окончательное решение?
Мамочка не ответила, не сводя с него холодного непоколебимого взгляда.
— Что же, тогда, ладно, — ответил он.
А затем приставил пистолет ко лбу моей мамочки.
«О, нет! Нет! Умоляю, нет!»
— Зачем ты это делаешь? — прошептала она, дрожащим голосом.
— Ты не знаешь, Мария? Лучший способ поставить мужчину на колени — ударить в его уязвимое место. И слабость Льва — это ты, моя милая.
С последним звуком, сорвавшимся с его губ, в комнате раздался громкий хлопок.
Я зажмурился. Сердце сумасшедше колотилось о рёбра. Притянув колени к груди, я крепче обнял их. Опустив лицо, я пытался сдержать крик. Я обещал. Обещал, что не издам ни звука.
Я не мог нарушить обещание, данное маме.
Казалось, моё тело начало неметь. Внутри всё так болело. Я не чувствовал ничего, кроме боли. Сосчитав до десяти, я поднял голову и медленно открыл глаза.
Воздух встал посреди горла. Мир закружился, потеряв чёткие очертания. Я почти ничего не видел из-за слёз, которые, нескончаемым потоком полились по моим щекам.
Мамочка лежала, повернув ко мне голову. Её лицо было залито кровью. Глаза открыты и смотрели прямо на меня. Но вместо привычного тёплого и любящего, её взгляд был пустым и безжизненным.
Казалось, моё сердце выпрыгнет из груди. Нет. Нет. Нет. Нет.
Моя мамочка. Этого не может быть.
Мамочка.
Мамочка.
Мне хотелось закричать, но я не мог.
Я задыхался от шока. Всё моё тело тряслось. Обняв колени, я опустил голову, беззвучно разрыдавшись.
В тот момент я думал только об одном: у меня больше никогда не будет шанса сказать в ответ «Я люблю тебя».
Я упал на колени. Воспоминания проносились в моей голове одно за другим. Задыхаясь, я поднёс руку к шее.
Желудок сковало спазмом. Я хватал ртом воздух. Боль иглами впилась в моё сердце. Ощущение, что лёгкие сжало под прессом. Я прижал ладонь к горевшей огнём груди, изо всех сил пытаясь хоть как-то облегчить свою участь.
Но ничего не получалось.
Боль — постоянная константа в моей жизни.
Я жил с ней двадцать два года. Казалось, за такое время следовало бы и привыкнуть, но с каждым разом становилось только хуже. Боль никогда не утихала. Прошлое неотрывно следовало за мной по пятам.
Схватившись за угол пианино, я опустил голову, позволяя слезам течь по щекам. Они свободно падали вниз.
Я крепко зажмурился.
— Мне жаль. Мне так жаль. Так жаль, — сломлено шептал я на грани слышимости.
ГЛАВА 26
АЙЛА
Рядом взвизгнула Мэдди.
— Господи! Это так смешно! — хохоча, она повернулась ко мне. — Согласись, забавно же.
Пожав плечами, я вновь вернула всё своё внимание фильму. Мы смотрели «Мальчишник 2». И, как по мне, это очень пошло.
Правда, хоть у меня и свело живот от смеха, когда мужчина узнал, что переспал с другим мужчиной, приняв того за женщину — я все же поморщилась, стоило правде выплыть наружу. Уж слишком много обнажённых тел.
Нажав на паузу, Мэдди повернулась ко мне.
— Ладно. Что хочешь посмотреть? Как божий день ясно, что тебе не нравится. Тогда выбери что-то весёлое и мы посмотрим это, — предложила она.
После кошмара прошлой ночью и произошедшего сегодня утром в комнате Алессио, я была довольно тихой. Мне постоянно приходится жить в страхе.
Заметив моё состояние, Мэдди сделала всё, что было в её силах, чтобы растормошить меня. Трудно было оставаться равнодушной к её энтузиазму и неудачным попыткам. Иногда она ставила себя в неловкое положение только, чтобы сделать ситуацию забавной. И я благодарна ей за это.
— Уже поздно, — начала я, а затем улыбнулась. — Думаю, пора бы и отдохнуть. Я устала.
Надувшись, Мэдди откинулась на подлокотник дивана.
— Но я даже не заставила тебя рассмеяться.
— Ты ошибаешься. Тебе это удалось, как минимум, раз пять. И в случае со мной — это уже едва ли не подвиг. Ты сделала мой день лучше, Мэдди, — мягко отметила я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Накрыв ладошкой коленку подруги, я чуть сжала её.
— Хочешь поговорить? — так же мягко предложила Мэдди.
О, я хотела. Хотела всё ей рассказать. Такое заманчивое предложение, — и я почти сделала это, но остановила себя в последний момент. Из-за страха.
С грустью качнув головой, я опустила глаза.
— Всё хорошо, — пробормотала дочь Лены, обнимая меня. — Расскажешь, когда будешь готова.
Обняв её в ответ, я кивнула и отстранилась. Горничная улыбнулась, и я почувствовала, как мои собственные губы растягиваются в ответной улыбке. Встав, мы направились на кухню.
Включив свет, Мэдди прямой наводкой пошла к холодильнику. Порывшись в нём, девушка достала, приготовленный Леной на десерт пуцин.
— Хочешь? — спросила Мэдди, захлопнув дверцу.
Я отрицательно покачала головой, на что она только пожала плечами. Сунув ложку в рот, подруга пробормотала:
— Потопали.
Мы уже было собрались пожелать друг другу спокойной ночи, но услышали, как открылась дверь в зал. Обернувшись, мы увидели Алессио.
Когда мужчина вышел на свет, мои глаза распахнулись сами собой. Тело застыло. Иваншов вновь был не в костюме — в чёрной льняной рубашке с закатанными рукавами, пуговицы которой были расстегнуты до середины. Но удивило меня вовсе не это.
Босс мафии едва стоял на ногах. Весь в крови. Скулы мужчины опухли от ушибов, лицо было в ссадинах. Его тело вело вперёд с каждым слабым шагом.
— Бог ты мой, — ахнула Мэдди.
Казалось, Алессио полностью утонул в своих мыслях. Ухватившись за перила, он медленно, едва волоча ноги, поднялся наверх. Судя по его лицу и движениям — его разрывает от боли.
Нахмурившись, я повернулась к девушке. Больше она не смотрела на Алессио, её взгляд был прикован ко входу в спортивный зал.
— Не хочу знать, как выглядят другие парни, — широко распахнув глаза, прошептала она. Но как только последнее слово сорвалось с её губ, дверь вновь открылась, и мужчины вышли в коридор.
На этот раз был мой черед сдерживать вскрик.
Им досталось ещё больше. Мэдди бросилась вперёд, и я тут же последовала за ней.
— Что случилось? — в ужасе спросила она.
— Блять, — проронил Виктор, устало прикрывая ладонью лицо. Но как только его пальцы коснулись кожи, наёмник вздрогнул.
— Альфредо мёртв, — привычным для него убийственным тоном произнёс Николай.
Ком встал посреди горла. Ощущение, словно кто-то ударил меня под дых.
Голова закружилась, мир перед глазами потерял чёткие очертания. Моргнув несколько раз, я, накрыв ладонью шею, едва слышно выдохнула:
— Что?
— Альфредо мёртв, — прикрыв веки, повторил Николай.
Мой отец умер.
Коснувшись подрагивающими пальцами губ, я пыталась сдержать слёзы. Я понятия не имела, почему плачу. Но я едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
— Алессио не самым лучшим образом воспринял эту новость. Дьявол, и я всецело его понимаю! Это должны были сделать мы, — прошипел Виктор.
— О, Боже, — прошептала рядом Мэдди. — Значит, всё плохо?
— Охренеть насколько, — ответил Феникс.
Прислонившись к стене, мужчины задумались каждый о своём. Сложно не заметить их гнев.
— Нужно навести порядок. Алессио может отыграться и на тебе, — заметила Мэдди.
— Да, я пойду, — прошептала я. Сердце колотилось в груди. Я должна сбежать — и как можно быстрее, прежде чем сломаюсь у них на глазах.
Кивнув, я ушла, не дав никому возможности ответить. Закрыв дверь, я, прислонившись к ней спиной, соскользнула на пол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Прижав колени к груди, я опустила голову и пыталась выровнять дыхание.
Глаза горели от непролитых слёз. Мои тихие всхлипы наполнили пустоту тёмного зала. Я не должна сейчас плакать. Не из-за моего отца — человека, который отдал свою дочь чудовищу; человека, который закрыл глаза на всю мою боль и агонию. Но я всё же не могла заставить себя успокоиться.
