На второй этаж поднялась в рекордно короткие сроки.
А в комнате меня ждал сюрприз…
— Кузя!
Домовой, как ни в чем не бывало, сидел на кровати, энергично покачивая коротенькими ножками.
Радость, что лохматик жив-здоров, была слишком сильной, чтобы суметь ее усмирить.
Через всю комнату я опрометью кинулась к кровати и сгребла домового в крепкие объятья.
Тут же мысленно перед глазами промелькнули жуткие картинки нашей последней встречи. От нападения Тени, ранения Кузи и до его странного, ужасающего исчезновения.
Сердце сжалось на миг, словно затаилось в груди, а потом резко забилось, наращивая темп.
Кузя не шевелился. С таким же успехом я могла пойти пообниматься с камнем. Правда, отсутствие ответной реакции не уменьшило облегчения и не помешало мне еще крепче обнять домового.
— Госпожа…
Хрип лохматика заставил меня поумерить пыл, разжать руки и отодвинуться.
— Я рада, что с тобой все в порядке.
И мимолетного взгляда хватило, дабы понять — Кузя в страшной растерянности. Глаза размером с блюдца были явным доказательством этого.
— Не знаю, как бы я смогла дальше жить, случись что с тобой. По моей вине.
Домовой откашлялся. Сморгнул подступившие слезы.
— Что вы! Скажете тоже! — замахал он руками. — Служить вам, в радость. А защитить — большая честь для меня!
Самоотверженность, которой обязательно обладало большинство главных героев моих любимых книг, всегда оставалось для меня сущей загадкой. У Кузи же этого качества явно имелось в достаточном количестве. Да и наверняка, с лихвой.
Еще, как подсказывали наблюдения, домовой стыдился даже банальной благодарности, а может, никогда прежде ее и не знал, вот и был непривычен к проявлению чувств.
— Но умирать за меня не смей, — строго ответила я. Для пущего эффекта еще и брови нахмурила. Мало ли, что могло прийти этому герою-альтруисту в голову за время болезни. — Кстати, где ты так долго пропадал? Да и исчезновение твое было… нерводробительным. Я успела поволноваться…
— Простите, госпожа. Спячка продлилась дольше, чем я ожидал и…
— Спячка?!
— Мы так восстанавливаемся, — пробормотал Кузя. — Из-за тесной связи с жилищем хозяина, можем черпать силу прямо из стен дома. Но сама спячка довольно… личное, поэтому мое тело исчезло, проявившись в норе.
— Х-м-м… Норе?
На белку Кузя меньше всего смахивал.
— Да, по-вашему, дома. Да и Ольхе потом отпускать долго не хотела. Волновалась, — нахмурился домовой. — Соскучилась…
— Ольхе? Твоя, — я замялась, подбирая нужное определение и надеясь, что Кузя сам заполнит повисшую паузу. Домовой же не спешил приходить мне на помощь. — Э-э-э…
— Дуада, — наконец, кивнул он.
— Кто?
К такому объяснению я оказалась не подготовлена.
Кузя почесал подбородок:
— Как это по-человечески…
Если бы я могла ему подсказать с поиском альтернативного значения тому, что он собирался объяснить, обязательно подобрала бы что-то… Но в порядках мира существ я была наивнее и глупее, чем младенец трех дней отроду.
— Ольхе — моя помощь, моя вера, моя опора, — неуверенно нашелся Кузя. — Мать моего продолжения…
Рот сам собой открылся от удивления.
— Жена?
Домовой просиял, кивая:
— Дуада.
Кто-кто, а лохматик не походил на женатого муж… домового. Да и кто знал, что эти существа вообще строят семьи?
— Я думала, что ты тут один… домовой.
— Нет, что вы, госпожа! — улыбнулся Кузя. — Особняк большой и моих собратьев здесь много, у каждого свои обязанности. Работы на всех хватает. Поэтому орден разрешает нам жить здесь маленьким поселением.
— А почему я никого другого раньше не видела?
Ощущение, что за тобой могли постоянно наблюдать лохматые человечки оказалось не из приятных. Захотелось даже поежиться.
— Так правила такие. Людям вообще показываться нельзя. Это противоречит нашему закону о сохранности общей тайны.
Я представила, как домовые во всех домах, в которых живут, однажды появляются перед хозяевами, не боясь огласки. Воображение подкинуло «живые» картинки, вызвав смешок, как ответную реакцию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Чем лучше умение быть незаметным, тем выше статус среди собратьев, — охотно пояснил домовой. — Вам же я давно прислуживаю, да и был замечен, поэтому прятаться нет необходимости.
— И хорошо, — искренне улыбнулась я Кузе. Что-что, а его открытую помощь уже успела оценить.
По правде говоря, рядом с ним мне было настолько спокойно и уютно, что прячься домовой дальше и потеря стала бы невосполнимой.
Взгляд совсем не человеческих глаз лохматика поначалу вызывал у меня неловкость. Сейчас же и пристальное внимание воспринималось вполне нормально. Я даже втайне стала восхищаться такой экзотической внешностью домового. И хоть в нем была большая часть от какого-то животного, но человеческого так же оказалось не мало. А если учесть моральные качества, то Кузя, и вовсе, мог заткнуть за пояс каждого второго человека.
Короткая пауза и лохматик тихо признался:
— Мне нравится общаться с вами.
Я почувствовала его неловкость чисто на интуитивном уровне. Причем так хорошо, словно свою собственную. Видать, с выражением чувств у домовых действительно проблемы. В таких моментах сказывалось различия между воспитанием, традициями, стереотипами из жизни наших миров. Но оно было для меня несущественным.
— Мне тоже приятно твое общество, — мимолетно коснулась кожи, его огрубелой на ощупь, руки и, не кривя душой, добавила, — друг.
Кузя вздрогнул. Его глаза расширились от изумления, а брови взметнулись вверх так резко, точно желали срастись с линией роста волос. Руки, правда, домовой не отдернул. Громко шмыгнул носом.
Наблюдать за тем, как это доброе, благородное существо не может сдержать чувств и подступающих слез благодарности было по меньшей мере очень странно. Поэтому я без лишних промедлений постаралась перевести тему и отвлечь домового.
— Ты пришел просто так? Сказать, что с тобой все в порядке?
— Нет, госпожа. Меня прислал хозяин.
При упоминании Егора я поморщилась. Слишком все сложно оказалось между нами. Непонятно. Запутанно. Неконтролируемо.
Лишний раз даже раздумывать на сию тему не хотелось. Но любопытство, что же мужчине понадобилась от меня на этот раз, уже встрепенулось, подняло голову.
— Зачем? — голос прозвучал резче и грубее, чем мне того хотелось.
От Кузи перемена моего настроения не прошла незаметно.
— С поручением, — ответил домовой и тут же прищурился: — Хозяин вас обидел?
Я нахмурилась и вразрез с тем, какие ощущения поднялись изнутри, просто повела плечами. Оставалось надеяться, что изобразить беспечность получилось хорошо. Обсуждать Егора, да и делиться переживаниями мне не хотелось. По крайней мере, пока сама не разберусь в себе.
— Что за поручение?
На этот раз Кузя несколько помедлил с ответом, не отводя от меня пристального взгляда. Казалось, что домовой смотрел прямиком в душу, словно пронизывал тело насквозь. Я уже ожидала, что он уличит меня во лжи и станет приставать с вопросами, как поступил бы Егор, Илларион и даже Ада, но Кузя давить не стал. Послушно отступил от неприятной для меня темы, ответив:
— В битве с кентаврами и приспешниками тьмы орден понес потери. Вечером состоится официальная церемония прощания. Хозяин просил вас сопровождать его, госпожа, если вы захотите присутствовать.
Домовой выжидающе уставился на меня, да с таким всепоглощающим терпением во взгляде, словно собрался ждать моего решения не менее часа. А тут и думать было нечего. Если раньше из-за закрытых дверей я лезла в любое окошко, лишь бы узнать необходимое, то сейчас, как говорят, сам Бог велел. Грешно не воспользоваться приглашением в мир существ. Пусть даже по такому печальному поводу…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Жаль только, что Егор лично не сказал мне о готовящейся церемонии прощания. А послал с поручением домового. Но в сравнении с недавним режимом тотального замалчивания даже такой его малюсенький шаг на встречу можно считать почти подвигом!
