— Собственность, говоришь? — елейно уточнила я, прожигая затылок Егора взглядом.
Хотелось думать, что моя молчаливая угроза чувствовалась даже через ткань капюшона. И судя по тому, как мужчина то и дело передергивал плечами, словно от дискомфорта, ментальный посыл таки имел силу!
— Не надо было мне задавать тот глупый вопрос, — закусила губу Ада. — А еще говорят, что любопытство не порок… Врут!
— Это как вещь что ли? — не унималась я. — Бесправная, послушная кукла? Я правильно тебя понимаю, Адочка?
— Девочка моя, не кипятись. В этой ситуации для тебя намного больше плюсов, чем минусов. Во-первых, защита. Во-вторых, забота о любых твоих нуждах. В-третьих, верность. И, скажу тебе, это совсем не пустяковая вещь! — брюнетка громко сглотнула, точно боялась поперхнуться словами, и вновь зачастила: — К тому же ты совсем не знаешь наших законов. То, что в человеческом мире из ряда вон — у нас в порядке вещей.
Если она преследовала цель таким образом меня успокоить, то признаюсь честно — не вышло. От слова «совсем».
— Я убью его.
— Зачем же так категорично? — вскинула брови Ада. — Может, поначалу лучше поговорить, а потом уже, если что, браться за томагавк войны?
— Я. Убью. Его.
И как я раньше не догадалась? Покончить с Егором самой, не дожидаясь нападения эфемерных врагов, — и все проблемы, как ветром сдует! Гениально же! Можно будет вернуться к нормальной, с большой буквы «н», жизни!
— Если бы Егор не разбил зеркало старой божественной перечницы и не подхватил проклятье, как насморк, то я бы первая встала на твою сторону, — заявила брюнетка. — Он не имел права решать такое без твоего на то согласия.
Вот! Наконец истина пробилась во всеуслышание!
— Но так как проклятье Гекаты ослабляет истинную связь носителя со второй сущностью и, гипотетически, Егор вовсе может не знать, о решении части себя, то…
Я наградила Аду недобрым взглядом.
— Гипотетически, — с нажимом повторила подруга. — Поэтому я не дам тебе наломать дров. Да еще и в присутствии стольких существ из разных кланов! Одно неловкое движение — и удар придется не только по тебе, но и по всему ордену, раз уж глава взялся отвечать за твое благополучие.
На то, что Егор мог не знать о действиях себя же, пусть и называемого пафосно стражем, я смотрела с великим скепсисом. Но пыл поубавила. Сейчас выяснять отношения было неуместно. Все же причина, по которой мы здесь собрались, более чем серьезная.
Я подавила раздражение, дабы проявить должное уважение к умершим. Аде же, что продолжала с нескрываемым беспокойством вглядываться в мое лицо, будто надеялась прочитать на лбу бегущую строку о моих намерениях, просто кивнула. Мол, согласна я на «поговорить». Правда, о том, что это «поговорить» пройдет на моих условиях и с особым пристрастием, уточнять не стала.
Разговор как-то сам собой сошел на нет. Лично мне и сказать было нечего, и так всевозможные мысли не давали покоя. Поэтому я просто переключилась в режим «разглядывания» происходящего.
Существа все прибывали. Такого разнообразия внешности я не видела нигде! Представители человеческих субкультур явно завистливо курят в сторонке по сравнению с набором клыков, шипов, крыльев, рогов, всевозможных ядовитых оттенков кожи, каким существ наградила матушка-природа.
К Егору то и дело кто-то подходил для личного разговора. С моего расстояния слов было не разобрать, да и мимику особо не разглядеть — выражение лица скрывала тень от капюшона. Очень удобно, скажу я вам, для маскировки! Любопытствующие явно могут помереть от недостатка информации.
Не то чтобы я глаз не спускала с мужчины… С чего бы мне замирать от ревности каждый раз, как возле главы начинала крутиться очередная зеленокожая или лилововолосая дамочка?!
Всему причиной — простое любопытство! Да!
Но появление горячо любимой сестрицы Егора я заметила. Краем глаза, да. И то, как рыжая висла на брате, улыбаясь не прореженным комплектом зубов, раздавая кокетливые взгляды направо и налево, тоже заметила. Клянусь, невзначай! Вообще вскользь. Ведь делать мне нечего, только пристально следить за общением главы ордена существ!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда небо потемнело настолько, что стало напоминать чернильную кляксу с россыпью мелких блесток-звезд, ритуал прощания начался.
Существа замерли в молчании.
Егор приблизился почти вплотную к цветочному ложу воинов и вскинул руки, словно в молитве. Звуки, казалось бы, полились из него бурным, холодным потоком. Я сразу усекла — не понимаю ни единого слова. Но этот чужеродный язык звучал настолько красиво, торжественно и мощно, что завораживал, насыщал воздух магией, магнитом притягивал все внимание вокруг. И я, если верить ощущениям, захлебывалась силой, что исходила от гортанных, распевных звуков. Возможно, даже и не дышала. Едва ли я помнила в тот момент, как правильно это делать.
Слова, произнесенные Егором, только слетали с его губ, как принимались жить собственной жизнью. Невидимые, они словно повисали в воздухе, делая его насыщеннее, резче, пронзительней и холоднее. Настолько, что в носу щекотало.
А позже, когда завеса из звуков стала такой плотной — хоть пробуй на ощупь, слова превратились в… музыку. Дикую, вольную, наполненную до краев мощной энергией и магией. Она, как сказочная жар-птица, зазывала с собой в невообразимый полет на крыльях ветра, предлагала крутые виражи и незабываемые виды. Все, что нужно было сделать — всего лишь оттолкнуться от земли, вырваться из телесной оболочки и… устремиться в небо за ярким огненным хвостом птицы. И я почти уступила зову, горячий комок опалил грудь, подпрыгнул к горлу, точно душа пыталась пробиться к свободе…
Остановиться и вернуть осознание происходящего, как ни странно, помогла боль. Точнее укол-укус в месте прикрепления броши. Сразу же точно пелена с глаз спала, а рассудок перестал мутиться эйфорийным дурманом. Я осмотрелась по сторонам — существа замерли, точно в трансе, но, если судить по внешнему виду, никто не собирался отдавать Богу душу. Чего я, кажется, только что едва избежала. Чудом просто.
Видимо магия ритуала настолько мощная, что способна «освободить» души не только недавно умерших… А возможно она просто не рассчитана на присутствие людей. Недаром же дела ордена сокрыты от человечества. И если считать правильным последнее предположение, то можно понадеяться, что кем бы я ни была, а человеческого внутри все равно больше.
Пусть воздух все еще полнился, искрился магией, но на меня, кажется, она больше не действовала столь пагубно. И это радовало. Как ни крути, а умирать — последнее, чем я бы хотела заняться в ближайшее время.
На миг я в полной мере ощутила благодарность за вмешательство стража. Даже не стану пытаться ничего другого выдумывать — именно он не дал мне слепо покориться магии. Защитил. И если рассматривать «метку» стража, как абсолютную защиту второго ангела хранителя, то перспектива считаться чьей-то собственностью уже кажется не такой мрачной.
Избавившись от дивной власти ритуала, я заметила, что сам Егор давно уже молчит, его губы не шевелились, а вот звуки все нарастали и множились, становились громче, мощнее, плотнее. Музыка наращивала темп, динамику, неизбежно подходила к кульминации. От острого ожидания некого чуда хотелось затаить дыхание. Чтобы даже малейшим порывом воздуха или секундным ослаблением внимания не потревожить тонкую материю волшебства.
Егор поочередно склонился над телом каждого погибшего воина, прикладывая ладонь к их левым предплечьям. После секундной задержки в руке мужчины образовывалась мерцающая подвеска в форме золотого щита. У меня сложилось ощущение, будто глава вынимал эти украшения прямиком из мертвых тел! Иного рационального объяснения происходящему я не находила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Стоило мужчине обойти таким образом всех почивших, как он замер. Сжимая в кулаке подвески, другую руку приложил к своей груди, напротив сердца, а голову запрокинул в небо. Все остановилось, будто в ожидании развязки. Музыка замолкла, лишь тревожный стук, похожий на песню барабанов, продолжил разливаться садом.
