по
весишь. Он те
перь по
нял, по
чему иной раз хо
рошего ра
ботягу, не уда
ется раз
говорить, за
снять круп
ный план.
За небольшим перевалом на 127 километре трассы дорога делает крутой поворот влево. Издали увидели двух человек у обочины и опрокинутую легковушку. Остановились, чтобы помочь. Вчетвером поставили «тойоту» на колеса. Потом вытащили буксиром из кювета. Водитель уселся в помятую машину с выбитым лобовым стеклом, сделал прокрутку стартером раз-другой, и, как ни странно, двигатель заработал.
— Ништяк, это же «тойота»! — сказал с веселым восхищением странный водила, ни капли не озабоченный из-за того, что попали в аварию. Судя по наколкам на левой руке, он пробыл два или три срока на зоне. — Поеду назад потихоньку. Вы, мужики, кореша моего подбросьте до Ягодного. Извини, Шуля. Привет от меня мальцам передай.
Иван несколько секунд всматривался в крепыша в кожаном меховом реглане, а когда он повернулся лицом, тут же сказал весело, словно расстались вчера:
— Привет, Сашка!
Шуляков насторожился из-за того, что не мог угадать, кто стоит перед ним. Иван сдернул с головы меховую шапку, пригладил волосы, подставляясь лицом под пристальный взгляд.
— Ванька! Гадом буду, Кандыба. Как же я сразу…
Он тряс в объятиях и повторял ту давнюю поселковую кличку — Кандыба.
«А помнишь?» — это они повторили раз двадцать в кабине Камаза и слегка подустали от восторга и наплыва воспоминаний из той школьной жизни на руднике Колово. Шуляков рассказал, что работает тренером в ДЮСШ и едет в Ягодное, где приличная секция по боксу, откуда вылупился один из призеров чемпионата Европы в среднем весе, и надо бы посмотреть на подростков и если получится, то отобрать кого-то в спортивный интернат в Магадане.
— Так, значит, ты стал все же боксером, как мечтал?
— Мечтать-то мечтал… Два раза выигрывал приз Валерия Попенченко в полусреднем. В сборную России попал, а потом рука. Но мастера спорта получил.
— А в иномарке кто был?
— Это Кнехт. Смотрящий здесь от воров на Колыме.
Иван удивления не скрывал, ждал пояснений. Шуляков хохотнул, чуть наигранно, сказал с шокирующей прямотой: «Помогают. Иначе не выжить спортсменам».
— Значит, ты под бандитами ходишь.
— Пришлось. У них реальная власть. Коммунисты всё проболтали вместе со своим плешивым генсеком. А новые не лучше. Ты в курсе, что в Магадан приезжал американский выкормыш Егорка и сказал: «Крайний Север не нужен стране. Слишком дорогое удовольствие». Уголь не завезли. Солярки в обрез. Поселки сидят на голодном пайке».
Иван это знал и сам не раз писал о бедственном положении на приисках и рудниках и все же верил, как верили тысячи колымчан, что это временно и всё наладится. Спорили жестко, каждый стоял на своем.
— Уж не коммуняка ты, Ванька?
— Нет, Сашок! По анкете не прохожу, папашка мой бывший зэк, в отличие от твоего.
— Я тебе так скажу. Вор дал слово, он отвечает за это железно. А эти сволочи либералы, ни за что не отвечают. Как и коммунисты: вчера секретари, сегодня коммерсы.
Водитель, которому надоел этот спор, готовый перерасти в драку, сказал: «Надо бы пообедать. В Нелькобе знаю местечко, где толстенная повариха Нюрка пирожки пекет такие, что пальцы оближешь. И харчо она варит отменное». У него кадык ходуном заходил при воспоминании о столовой.
В поселковом магазине Шуляков попросил водки. Продавщица вскинулась, разве не видишь, нет на витрине! Только спирт «Рояль», да коньяк «Наполеон», будь он неладен.
— Красавица, я приятеля двадцать лет не видел. Встретились сегодня… Мне без сдачи.
Он выложил на прилавок крупные купюры.
— Ладно уж, выдерну из директорского энзэ.
Одну бутылку водки распили в столовой под суп харчо. И сразу потекли разговоры: «Помнишь симпатюлю Таньку Долгову? Она за двадцать копеек давала потрогать, что там у нее под трусами… А ты целовался с ней и боялся потрогать. Потом я с ней переспал. Она какое-то время ошивалась по кабакам в Магадане, пока не спилась окончательно».
— А я хорошо помню наши тренировки. Завидовал. Хотел украсть твои боксерские перчатки перед отъездом на материк. Мечтал о чемпионстве. А чемпионом стал ты. Давай расскажи, в это невозможно поверить…
Сашке Шулякову присвоили второй юношеский, чем он немножко гордился, до тех самых пор, пока не вышел на ринг. Его не готовили к первенству города, он приехал с приятелями поболеть за своих, а Федор Павлович Мигунов — тренер в секции бокса горного техникума, вдруг выдернул из стайки подростков, окинул взглядом худосочную фигуру, спортивную сумку из синего дерматина.
— Трусы, майка с собой?.. Вот и хорошо. Иди, Шуляков, переодевайся.
И мир стал сразу другим, и приятели, с которыми спаринговал много раз, смотрели иначе, провожая глазами до раздевалки. Когда забинтовали кисти рук, Палыч сказал, глядя мимо него, в сторону судейского столика, что заболел перворазрядник Оринский, что надо продержаться два раунда, чтобы избежать «баранки» в общем командном зачете.
Противник в синих трусах и красной майке оказался на полголовы выше и, судя по усикам, которые пробивались на его лице, на пару лет старше. Но страха тогда не возникло. В первом раунде отбивался, уходил в глухую защиту, прижавшись к канатам. Во втором — противник понял, что перед ним новичок, стал гонять по рингу, словно зайца, расстреливая хлесткими ударами. Во время перерыва тренер ввинтил в нос затычки, чтобы остановить кровотечение, дал короткие наставления: «Руки выше держи. Не падай. Стой до конца…»
В первую же минуту противник расстрелял Сашку серией коротких ударов и если бы не канаты, то рухнул бы на помост. Судья остановил бой, разрешил тренеру ввинтить в ноздрю новую затычку. Сашка умоляюще посмотрел: может, хватит? Но Палыч ободряюще постучал по спине — продолжай.
Парень хлестал и хлестал его по лицу, бил жестко в корпус, а он лишь выбрасывал встречный джеб и не попадал. С трудом дотерпел до удара гонга. Рефери объявил победителем Виктора Жукова.
На следующий день долго рассматривал в зеркале распухший нос, синячок под глазом. Мать сказала: «Я на тренера милицию натравлю. Запрещаю ходить в эту дурацкую секцию бокса…» И он не пошел.
В классе пацаны обступили, все старались пожать руку, смотрели, как на героя.
— Говорят, ты махался с Жуковым?
— Не махался, провел трехраундовый поединок.
— Я знаю. Жуков перворазрядник, на «Динамо» тренируется, — похвастался одноклассник по кличке Пестун.
Ксения, дочка завуча, догнала во дворе возле школы, предложила настойку бодяги, которая быстро снимает отеки и синяки.
— Ты пригласи нас с Ленкой на следующие соревнования. Интересно…
Именно тогда Сашка Шуляков впервые ощутил легкий ветерок будущей славы.
Палыч не укорил и не похвалил, привычно
