— Всё это, malyshka, (прим.пер: Малышка) — скомандовал он.
Тепло в его голосе плыло прямо между моих ног, успокаивая боль и наполняя желудок теплом.
Одна из его рук выскользнула из моей, чтобы проследить за моей посадочной полосой, пока не нашел мой клитор. Он потер его круговыми движениями, а затем его рот снова обнаружил мою грудь, облизывая и посасывая. Я застонала, каждое прикосновение подпитывало горячее жужжание в моей сердцевине, пока, медленно, я не скользнула вниз, принимая его полностью в себя.
— Блядь, — процедил он сквозь зубы, глядя вниз, туда, где мы соединялись.
Он сжал мои бедра так крепко, что они покрылись синяками, от него исходило напряжение, каждый мускул его тела был напряжен.
— Дерьмо, ты такая узкая, malyshka. (прим.пер: Малышка).
Ощущение его внутри меня было настолько сильным, что мое тело задрожало. Глаза горели, и я прижалась лицом к его шее.
Его сердцебиение билось в унисон с моим.
Его трясло.
— Трахни меня, Джианна.
Он говорил на грани самоконтроля, словно если я не начну двигаться, то меня трахнут, жестко. Это быстро привело меня в движение; я не думала, что смогу справиться с ним на свободе.
Я медленно двигалась, покачивая бедрами круговыми движениями, терлась о него клитором, содрогаясь от напряжения.
— Тебе чертовски повезло, что мы сейчас в машине.
Он прижал угрозу к моему уху, его слова были тяжелыми с русским акцентом, который начинал сводить меня с ума. Вызов такого отсутствия контроля со стороны холодного федерала вызывало привыкание. Я хотела гораздо большего.
Его руки двигались повсюду — вниз по моей спине, хватая меня за волосы, наклоняя мою голову так, как он хотел, сжимая мои бедра, сильнее прижимая меня к нему. Он шлепал меня по заднице, покусывал шею и горло, сосал соски — ощущение его внутри меня, то, как он был повсюду, то, как он сдерживался и позволял мне тереться о него, было слишком.
Я кончила так, что у меня перед глазами поплыли твердые пятнышки. Огонь внутри взорвался, распространяя теплое покалывание по всему телу.
— Я мечтал об этом звуке, — прохрипел он, покусывая мочку моего уха.
Тепло наполнило меня, как солнечный свет. Я не должна принимать его слова близко к сердцу— он часто бывал чертовски груб — но, Боже, когда он был милым, я чувствовала себя на вершине мира.
Я хотела доставить ему удовольствие.
Хотела заставить его сойти с ума.
Откинувшись назад, я положила руки ему на колени и оседлала его так, чтобы он мог увидеть все. Его взгляд загорелся, скользнув от моих приоткрытых губ к моей подпрыгивающей груди, туда, где он входил и выходил из меня. Я была такой мокрой, что влага стекала по моим бедрам и наполняла машину непристойным эротическим шумом.
Он вдруг заставил меня замолчать. Провел языком по зубам.
— Ты привыкла, malyshka? (прим.пер: Малышка)
Полуприкрыв глаза, я кивнула.
— Хорошо.
Он схватил меня за бедра, притянул к себе и прижал к своей эрекции. Сильно. Вверх и вниз, не давая мне ни единого передышки от нападения. Мои стоны и всхлипы дрожали в горле от силы. Пальцы растопырились на окне, пока я искала что-то, за что можно было бы ухватиться, что не было бы таким поглощающим. Таким разрушительным. Таким им.
— О Боже, О Боже.
Когда я кончила во второй раз, он проглотил стон во рту. И, с последним мучительным толчком и содроганием, он кончил внутри меня. Затем мягко прикусил мою шею в грубом одобрении. Наше тяжелое дыхание заполнило тишину. Я была так полна удовлетворения, на вершине томного посткоитального блаженства, когда уткнулась лицом в изгиб его шеи. Запустила пальцы в его волосы.
— Скажи что-нибудь по-русски.
— Ty samaya krasivaya zhenshchina kotoruyu ya kogda-libo videl. (прим.пер: Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.)
— Что ты сказал?
— Ты меня раздражаешь.
— Не хотела бы я быть русской, если нужно так много слов, чтобы сказать что-то такое простое, — задумчиво произнесла я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я ни на секунду не поверила в сказанное им.
Что-то толстое и влажное скользнуло по моему бедру. Мой кайф от секса развеялся и превратился в лед в животе. Неужели у меня только что был незащищенный секс — такой незащищенный, судя по тому, как из меня все вытекало — с Аллистером? Я лихорадочно подсчитывала в уме, пытаясь вычислить, когда у меня овуляция. Что, конечно, сейчас.
Должно быть, он почувствовал мое напряжение, потому что его рука перестала ласкать мою спину.
— Ты не принимаешь таблетки.
Это было скорее предположение, чем вопрос.
У меня не было сексуальных отношений — зачем мне это?
Оттолкнувшись от него, я натянула бретельку лифчика обратно на плечо, когда ледяная струйка паники поползла вверх по моему позвоночнику.
— Нет.
Я могла только представить, что забеременею, когда мой муж будет лежать на смертном одре и не в состоянии зачать ребёнка с помощником и бутылкой Виагры.
Ничего, кроме шлюхи.
Шлюха.
Шлюха.
Мои легкие сжимались, затягиваясь лентой, которая не отпускала. Слезы жгли мне глаза.
Две грубые руки схватили меня за лицо.
— Дыши.
Его прикосновение приглушило голос папы в моем сознании. Я внезапно стала завидовать Аллистеру; мои кошмары боялись его. Я закрыла глаза, сосредоточившись на технике дыхания, которым научил меня психотерапевт.
— У нас есть План Б.
Его большой палец смахнул слезу, бегущую по моей щеке.
Я кивнула, дрожа.
Он отпустил меня, и когда снова собрался — застегнул молнию на брюках и поправил волосы, которые я тщательно растрепала, — что-то холодное повисло в воздухе. Это было подозрительно похоже на сожаление. Его тепло исчезло, лед вернулся к глазам и плечам.
Если раньше он не знал, сколько багажа я носила с собой, то теперь был в курсе. Чувство унижения тяжело давило мне на грудь. Возможно, это было необходимо — чтобы было легче не разговаривать с ним снова. Просто потому, что я была бы слишком унижена, чтобы признать, что это когда-либо происходило.
Приступ паники вскоре прошел, но между нами все еще было так холодно. Даже когда он помог мне поправить платье, а затем вытер мои бёдра салфеткой из бардачка.
Глава 15
Кристиан
Я захлопнул дверцу машины сильнее, чем следовало. Провел рукой по волосам, пытаясь избавиться от мягкого ощущения ее пальцев в них. Расправил плечи, отгоняя навязчивые мысли, вспыхивающие у меня в спине. Оставь ее. Заставь ее захотеть тебя. Заставь ее нуждаться в тебе.
Блядь, я не должен был этого делать.
Это все равно что пытаться вылечить наркомана, дав ему лучшую, черт возьми, дозу в его жизни.
Когда я вошел в аптеку, над моей головой звякнул колокольчик. Потребовалось больше времени, чем следовало, чтобы найти нужный проход, потому что образы Джианны все еще занимали мой разум. Ее нежные глаза, приоткрытые губы, изгиб ее бедер, сладкие бедра, когда она вздрагивала их, пытаясь принять меня целиком.
Мое сердцебиение ускорилось, жар побежал к паху.
Я уже снова был тверд для нее.
В мои планы не входило трахать ее, но как только мои руки оказались на ней, я уже не мог остановиться. Можно было бы подумать, что это принесло бы мне некоторое облегчение, но все, что это, казалось, дало мне больше образов, звуков и недвижимости, над которыми я мог бы зациклиться.
Мои глаза скользнули по экстренным контрацептивам, и я схватил одну пачку, читая информацию на обороте. Моя рука дрожала. Чертовски смешно. Можно подумать, я только что потерял девственность.
Не знаю, смог бы я удержаться от того, чтобы не кончить в нее, если бы захотел. Да и не особенно хотелось.
Навязчивая часть меня — та, что полностью зациклилась на каждом движении Джианны, —плевать хотела на последствия. Обрюхатить ее значит сделать свой чертов день. Это, наконец, даст мне повод выбросить планы в мусорное ведро и сделать ее своей.
