жадная стерва.
Она уснула с мыслями о свекрови, и в два часа ночи, когда перезвонил Ренато, у нее едва не случился удар.
– Ты правильно помнишь, – зевая, сказал Ренато.
– Значит, Кристина состояла в скаутах?
– Если быть точным, в отряде «Фиалки». Ее даже хоронили в скаутском галстуке.
– Черт.
– Почему?
– Потому что я этого не знала.
– Я заодно проверил и других двух девочек, это оказалось несложно, потому что их папки хранятся вместе.
– Они тоже были скаутами? – разом проснувшись, спросила Итала.
– Нет. Если ты ищешь таинственную связь между Контини и Баден-Пауэллом[38], то идешь по ложному следу.
Итала дала отбой. «Проклятые скауты», – подумала она, прежде чем снова провалиться в сон.
Наутро Итала все-таки дозвонилась до сына, который на протяжении всего разговора шумно чавкал жвачкой ей на ухо, и покинула мотель одновременно с парой проституток со смазанным макияжем. Она добралась до провинциального штаба скаутов – здания, которое, похоже, находилось в аварийном состоянии, – и, продолжая выдавать себя за озабоченную мать, раздобыла брошюры и распечатки о прошлых мероприятиях, в том числе книжечку «Десять лет скаутизма», где на любительских фотографиях были запечатлены съезды отрядов из разных регионов Италии.
Она села в баре, чтобы сделать заметки в ноутбуке, поедая пасту в форме поленты – местные просто одержимы этой кашей, – но, к счастью, сладкую и вкусную.
– Эй, землепашка, ты не у себя дома, – проворчал хозяин, когда она подключила компьютер к розетке.
Итала показала ему удостоверение, заставив его попятиться с поднятыми руками, а затем начала листать скаутские материалы, балансируя между скукой и нежностью. Возможно, Чезаре не помешало бы поучаствовать в их мероприятиях: он завел бы побольше друзей, выработал бы здоровую привычку к походам и жизни на свежем воздухе, чего недоставало в его воспитании. К тому же эти бесплатные гребные клубы…
Уже шесть лет назад скауты Конки совершали прогулки вдоль По с другими ломбардскими отрядами и не меньше трех раз ездили в Кремону в год исчезновения Марии. Как раз в тот период Мария мечтала вступить в скауты, – может быть, она тайком отправилась на их вылазку и встретила человека, который впоследствии ее убил. И даже если Мария и Мадзини никогда не встречались из-за возраста, они как минимум однажды бывали в одних и тех же местах. Однако все вылазки совершались по субботам и воскресеньям, когда отец Марии не работал. Возможно, она что-нибудь ему соврала.
Итала подумала о Санте, стойком и трагичном в своем одиночестве, и, несмотря на то что говорили о нем и его склонности распускать руки, поняла, что он ей совсем не неприятен. Было бы жаль узнать, что это он убил свою дочь.
Ранее она заметила неподалеку отделение SIP[39] и воспользовалась им, выбрав одну из десяти стоящих в ряд кабинок с перфорированной обивкой, управляемых диспетчером. В углу имелся даже терминал Videotel[40], на который никто не обращал внимания. Итала пару раз попробовала поискать через него какую-то полезную информацию, терпеливо дожидаясь, пока экран заполнят строки цветного текста, но нашла только расписание поездов и рекламу секса по телефону.
Она позвонила домой Локателли, который ответил только после того, как связь дважды прервалась на одиннадцатом гудке.
– Не знаю, кто ты, но ты меня уже задолбал! – выпалил он.
– Я та самая землепашка, которая сварила тебе кофе. Есть чем записать?
– Землепашка… – Локателли не сразу понял. – А, так это ты…
– Есть чем записать? Да или нет? – перебила она.
– Да-да. Но что…
Итала продиктовала ему номер, полученный от диспетчера SIP.
– Спроси Паскуале.
– Что, прямо сейчас?
– Нет, сначала выйди из дома и поищи какой-нибудь бар, – ответила Итала и повесила трубку.
Любой, кто слушал этот разговор, понял бы, что она хитрит, но, если повезет, ее не смогут отследить и услышать остальное. И она легко сможет все отрицать.
Итала села в маленькое кресло в зале ожидания, листая старый комикс о Микки-Маусе с вырванными страницами. В воздухе висела жара, хотя и не настолько сильная, как в кабинках, где через несколько минут становилось тяжело дышать. Немногие присутствующие обмахивались журналами и выходили из кабинок в насквозь мокрых рубашках.
Локателли перезвонил через двадцать минут.
– Господин Паскуале, третья кабинка, – произнесла диспетчер и изумилась, увидев, как Итала бежит к трубке.
– Если ты перезваниваешь из дома, мы в той же точке, что и раньше, – сказала Итала. Она слышала далекое эхо своего голоса, связь прерывалась помехами.
– Я звоню из сарая. У меня радиотелефон. Мои звонки до сих пор прослушивают?
– Да. В том числе и по радиотелефону, если он зарегистрирован на тебя.
– Я не идиот. Если я не хочу, чтобы твои коллеги знали о моих делах, то, ясное дело, не стану светить свое имя.
– Я задам тебе несколько простых вопросов, но тебе придется напрячь память. Где ты был… – Итала назвала ему даты поездок, которые отметила.
– На работе, потом дома. Как и в любой день. Но прошло шесть лет, и я уже не помню.
– Даже по субботам и воскресеньям?
– Нет, по воскресеньям я обычно дома.
– Я просила тебя напрячь память, а не сыграть в угадайку… – фыркнула Итала. – И ты никогда не уезжал? Ни разу?
– Я был с дочерью.
– Даже в деловые поездки? Уверен?
Санте несколько секунд поразмыслил.
– Я ездил на сельскохозяйственные выставки, но вечером всегда возвращался, хотя и поздно. В каких числах, точно не вспомню. На допросах меня об этом не спрашивали.
– На какие выставки? – Итала воспользовалась белой задней обложкой «Микки-Мауса», чтобы записать то, что ей диктовал Локателли.
Во время прощания телефон Локателли зашипел. Когда она просила его держать язык за зубами, связь оборвалась.
Итала вышла глотнуть свежего воздуха и утереть пот. На улице висела тяжелая духота. Когда она вернулась внутрь, сотрудница взглянула на нее с любопытством:
– У вас сломался домашний телефон?
– Да, перегрелся.
Она вернулась в кабинку, позвонила в справочную и выяснила номера телефонов организаторов выставок, которые перечислил Локателли. Поскольку SIP также предоставляла услугу факсимильной связи, она дала этот номер, чтобы ей отправили всю необходимую информацию.
В четыре часа пополудни, после перерыва на тарелку казончелли – странных равиоли, приправленных сливочным маслом и шалфеем, – и туалет, Итала потратила сумму, равную годовым счетам за коммуналку, чтобы получить полкило факсов с неразборчивыми датами всевозможных сельскохозяйственных мероприятий.
Вернувшись наконец в Пьяченцу с грузом информации – вероятно, бесполезной, – она провела вечер в текстовом редакторе, делая заметки и рисуя схемы, полные стрелочек, в блокноте.
Как выяснилось, Локателли не меньше двух раз уезжал полюбоваться на
