коров и семена в выходные, совпадавшие с большими слетами ломбардских скаутов, в которых, по всей вероятности, участвовал и отряд Конки. Значит, гипотетически его дочь могла без его ведома улизнуть вместе с ними. А в поездке она, опять же гипотетически, могла встретить человека, который похитил и убил ее и, возможно, юную «разведчицу» Кристину Мадзини.
Вечером позвонил Мацца. Итала, не ожидавшая, что он объявится так скоро, дала ему номер закусочной под ее домом, а затем спустилась, чтобы поужинать сэндвичем с тунцом и козьим сыром, а также пивом Adelscott со вкусом виски, которое всегда хотела попробовать, однако обнаружила, что оно ей не нравится. Хозяин, привыкший к ее ночным посещениям, принес ей беспроводной телефон.
– Куда я тебе звоню? – спросил Мацца.
– В мой кабинет вне кабинета. Полагаю, вы предпочитаете, чтобы наш разговор остался между нами.
– Да… Итала, я просто хотел узнать… все ли в порядке.
Итала поняла, что кто-то доложил ему о ее поездке в Конку. Это ее встревожило: история оказалась масштабнее, чем она себе представляла, и Мацца явно был замешан в ней по уши.
– Все в порядке, я немного прокатилась, чтобы проверить, не всплыла ли старая история, но, как выяснилось, никто о ней не вспоминает, – солгала она.
– Рад это слышать. Тогда я бы посоветовал тебе больше не высовываться. Похоже, расследование обстоятельств смерти сама-знаешь-кого идет в правильном направлении.
– И все-таки эта старая история, о которой вам, разумеется, неизвестно, меня немного обеспокоила.
Мацца выдержал красноречивую паузу.
– Разве ты только что не сказала, что никто о ней не думает?
– Но о ней думаю я. Возможно, два года назад я приняла необдуманное решение.
– Не могу с тобой согласиться.
– А что, если река принесет нам очередной подарочек?
Несколько секунд Мацца тяжело дышал, и Итала задумалась, пытается ли он успокоить свой гнев или нервозность.
– Этого не случится. Уверяю, этого не случится.
– Вы уверены?
– Поверь мне, Итала. Это дело прошлое.
Итала повесила трубку и выпила «Корону» с лимоном, чтобы смыть предыдущее пиво, но во рту остался неприятный привкус – скорее психологический, чем физический. Она знала, что кто угодно может предать даже лучшего друга по самым разным причинам – хороший повод всегда найдется, – но не ожидала, что Мацца поступит так с ней. И все же он втянул ее во все это дерьмо. Она представила, как он сговаривается с Нитти на вечеринке у Феррари. Нитти получит славное завершение карьеры, а Мацца – бесславное завершение расследования против него. Под следствием находится не она, Итала, а этот подонок, который использовал ее, как грошовую шлюху.
Вернувшись к себе, Итала сложила бумаги в полиэтиленовый пакет из супермаркета, но, вместо того чтобы выбросить, заперла все в сейфе. Она думала о Марии, спустившейся с гор, чтобы побыть с подругами, которые распевали какие-нибудь скаутские песни во время поездки на поезде или на машине. В одной из брошюр, которыми она разжилась, содержались тексты нескольких таких песен: «У деревушки, такой спокойной, лев сегодня спит… У деревушки, где все умолкли, лев сегодня спит…»
Впрочем, возможно, для Марии, уже почти пятнадцатилетней, эта песня была слишком детской. Возможно, в поездке она обжималась с мальчиком, который ей нравился, но которому так и не удалось дойти с ней до конца.
Итала легла спать с сумбуром в голове, а встала еще более уставшей. К своему удивлению, она обнаружила, что уже настало воскресенье: она потеряла счет дням. На следующий день, когда у Чезаре снова начнется учеба, ее отпуск, каким бы паршивым он ни был, закончится.
Она вернулась в Риччоне, чтобы забрать сына и свекровь, хотя последнюю охотно закопала бы на пляже. Мариэллу она усадила на заднее сиденье, где та принялась жаловаться при каждой выбоине и каждом порыве ветра, пока Итала пыталась безобидно поболтать с Чезаре, чья кожа приобрела цвет угля, а волосы выгорели до такой степени, что стали напоминать хрусталь.
Разговор не складывался, потому что Чезаре с бóльшим интересом играл в «Супермарио» на «Геймбое», с отчаянной скоростью разряжая батарейки. Только когда Мариэлла задремала, Итала настояла, чтобы он все-таки с ней поговорил.
– Неужели эта игра настолько увлекательна?
– Я хочу собрать все монетки, чтобы получить бонус.
– Зачем?
– Чтобы победить Рикардо, он тоже в нее играет. Мы созванивались на каникулах.
– А на что вы поспорили?
– Ни на что… – уклончиво ответил Чезаре.
– Правда?
– Ладно, тот, кто проиграет, должен прийти на уроки в трусах.
Итала вздрогнула:
– Только посмей, и я тебе такое устрою – мало не покажется!
– Если я проиграю и не сделаю этого, меня будут считать трусом.
– Скажи Рикардо, что я тебе запретила. Иначе я заберу у тебя эту штуковину, и ты ее больше не увидишь.
Чезаре замкнулся в упрямом молчании.
– Тебе не понять, потому что ты женщина, – сказал он наконец.
– Я твоя мать и все понимаю.
– Да-да… Как скажешь.
Сын ускользал от нее, словно кусок мыла.
– Слушай, а хочешь стать бойскаутом? По-моему, у них есть штаб рядом с домом бабушки.
– Нет, спасибо.
– Что, даже не попробуешь? У них полно ребят твоего возраста.
– Нет.
– Почему?
– Там одни гомики.
– Что за ерунда! Кто тебе такое сказал?
– Бабушка.
– Они ведь не все гомосексуалы…
– Сначала, может, и нет, но потом их учат сосать писюны.
«Дурная кровь, – в ужасе подумала Итала. – Дурная кровь». Сгоряча она залепила ему пощечину и не своим голосом закричала:
– Чтобы я больше такого не слышала! В кого ты превратился? В малолетнего преступника! Хочешь попасть в исправительную колонию?
Чезаре потерял свою крутость и разрыдался. Мариэлла проснулась и, естественно, заступилась за внука. В конце концов они с Чезаре поменялись местами, и остаток пути прошел в ледяном молчании. На подъезде к Кастельветро Мариэлла серьезным тоном спросила:
– У тебя стресс? Проблемы на работе? А может, на обеих работах?
– Нет. И это не твоего ума дело.
– Как раз таки моего. Если денег начнет не хватать по той причине, что ты вляпалась в неприятности, это станет проблемой. Ты знаешь, что я не смогу заниматься им в одиночку.
– Мы это уже обсуждали. Он может жить со мной.
Свекровь покачала головой:
– Мальчик должен идти по пути истинному.
– Он даже не знает, где его дом. Это ты называешь истинным путем? Слышала, как он разговаривает?
– Если хочешь, чтобы тебя уважали, иначе нельзя. Хочешь сделать из него жертву?
– Я просто хочу, чтобы он вырос хорошим человеком.
В голос Мариэллы вернулся сарказм.
– Как его мать? – спросила она с наигранным смешком.
– Уж точно не как бабушка.
