Затем, чтобы отвлечь внимание ребят, я сказал:
— Дорогие мои! Увидите, с чужаками у нас не будет отныне хлопот. Давайте займемся лучше нашими голубями, мы совсем забыли о них, а их ведь у нас немало — целых четыре.
Ребята прислушались к моему совету и стали наблюдать за оставшимися голубями.
Те вели себя согласно своим привычкам — вылетали, кружились неподалеку и снова прилетали, садились на шестки, отдыхали, важно расхаживали, поклевывали зернышки, чистили перышки. И явно чувствовали себя как дома.
— Хорошо, что остались эти трусливые зайцы, — сказал наконец Жак. — Понятно, что в незнакомой местности они ищут надежное укрытие, но трем чужим голубям мы слишком рано дали волю.
— Ты не прав, — возразил ему Фриц. — Не видел, что ли, как отец послал вдогонку беглецам некое существо. Это ведь Spiritus familiaris,[51] невидимый домовой, он служит папе и помогает ему. Наберись терпения.
— Ну уж! — Жак недоверчиво пожал плечами.
Эрнст только покачал головой.
Весь день прошел в ожидании: возвратятся беглецы или нет? Думали только об этом. Старались все время находиться вблизи голубятни и наблюдать за ней. Работали, конечно. Но неохотно, постоянно отвлекались, то и дело смотрели ввысь. Так наступил вечер. Настроение у всех было сумрачное, даже я засомневался в успехе.
На следующее утро мы, будто сговорившись, ни словом не обмолвились по поводу голубей. Молча работали внутри пещеры. Все переменилось, когда Жак зачем-то отлучился ненадолго из пещеры. Возвратился он, прыгая и размахивая руками.
— Здесь, здесь, правда здесь! — кричал он.
— Кто? Кто, скажи! — не поняли мы.
— Чудо-голубь! — закричал Жак еще громче. — Чудесный-расчудесный!
— Глупости, — не поверил Эрнст. — Кто может прилететь в пустую голубятню?
— Глупости? — переспросил я. — Нет, умник. Я знал, что голубок прилетит, а два других, не сомневаюсь, уже в пути.
Мы выбежали из пещеры, чтобы убедиться собственными глазами в свершении чуда. И что же увидели? Увидели восседающего на насесте голубя-беглеца, а рядом — его милую спутницу. Они нежно ворковали.
Затем самец перелетел на шесток, что-то произнес на своем голубином языке, исчез в голубятне, снова появился, явно приглашая подружку войти в домик, и та, хотя и помедлив, все же вступила в голубиный дворец.
Ребята хотели тотчас же закрыть голубятню, дабы не допустить нового побега, но я отговорил:
— Ни в коем случае, мы можем вспугнуть нашего доброго домового. Кроме того, сегодня прилетит еще парочка беглецов, нельзя же закрывать дверь перед их носом.
Матушка удивленно посмотрела на меня и рассмеялась:
— Дорогой муженек, ты, оказывается, не только хорошо управляешься с едой, но действительно кое-что смыслишь в колдовских делах.
— А я полагаю, что это чистая случайность! — стоял на своем Эрнст. — Что тут особенного: отец подул на ладонь… ветерок — и ничего более.
— Но скажи честно, — спросил я, — если сегодня прилетят еще два голубя, ты тоже назовешь это случайностью?
— Нет, — покачал головой Эрнст. — В один и тот же день не может произойти три случайных события…
Вот так мы сидели, перебрасывались репликами, шутили, хотя думали об одном и том же: прилетят или не прилетят? Вдруг Фриц, разглядев своими зоркими глазами нечто в синеве небес, закричал:
— Летят, летят!
Через несколько минут мы рассмотрели второго беглого голубя с подругой. Чрезмерный восторг ребят, по-видимому, вспугнул птиц, они хотели лететь дальше, но усталость явно дала о себе знать, об этом можно было судить по вялому взмаху их крыльев.
— Ну что скажешь теперь? Видишь, вторая пара тоже прибыла, — подтрунивал я над Эрнстом.
— Странно, и даже очень, — не сдавался наш философ. — Но волшебство здесь ни при чем. Возможно, необъяснимое в данный момент разъяснится позже.
— Молодец! — наконец похвалил я сына. — У тебя есть мнение, и ты его просто так не меняешь. Это заслуживает одобрения. Но что, если к вечеру появится третья пара? Надеюсь, тогда ты не откажешь мне в славе и почестях?
Поскольку из-за прилета птиц мы прервали работу, я попросил матушку и Франца заняться приготовлением ужина. Но малыш почти сразу же возвратился назад и, сложив руки крестом, возвестил торжественным голосом, подражая глашатаям:
— Высокочтимые господа и другой люд низшего сословия! Я принес вам весть от нашей любезнейшей матушки! Имею честь сообщить, что прекрасный молуккский златокрылый голубь вместе с супругой появились в здешней резиденции. Они пребывают в добром здравии и остановились, кажется, на постой в новом подворье голубятни.
Мы засмеялись и помчались к тому месту, где восседала матушка, — как раз напротив голубятни. Всем своим видом она подтверждала последние новости. На шестке восседали два красивейших голубя, две другие пары кивали им, как бы приглашая без боязни войти в гнездышко. Наконец все пришлые голуби, поурчав немного, исчезли в голубятне.
— Сдаюсь! — поднял руки вверх Эрнст. — Возразить нечего. Мой ум, мои знания здесь мне не в помощь. Но скажи все-таки, отец, в чем тут дело?
— А разве ты не слышал, как я прошептал магические заклинания? Разве не видел, как я дунул вслед голубям?
— Ах, папа, оставь свои шутки! Признаю свое поражение, но, надеюсь, ты не запретишь мне думать головой?
Слова сына радовали. Хорошо, что юноша мыслил самостоятельно и не позволял себя одурачивать. Я похвалил его и рассказал всю подноготную истории с голубями.
Еще несколько недель мы только тем и занимались, что наблюдали, как приживаются чужаки. Скоро их подруги принесли приплод. Европейские голуби тоже не отставали от своих молуккских собратьев. Прилетело еще несколько новых пар. С одной стороны, мы радовались такому ходу дела, но с другой — беспокоились: голубятня не могла вместить всех желающих, да и кормить тунеядцев оказалось непросто. Мы не имели права разбрасываться нашими запасами. Поэтому решили уменьшить количество голубиной стаи. Иногда мы ловили пришельцев с помощью обмазанных клеем тростинок, когда голубятня была еще закрыта; иногда, когда наша стая улетала, а дикие голуби заглядывали в голубятню, мы тотчас захлопывали вход в нее. Таким образом голубиное жаркое стало нашим дежурным блюдом, кое-что доставалось еще и орлу Фрица. В голубятне в конце концов для разведения было оставлено только пять самых лучших пар.
Теперь другая работа казалась мне чрезвычайно важной. Я послал Жака к Фламинговому болотцу и попросил наломать побольше толстых камышинок. Жак выполнил поручение с большим прилежанием и принес домой большую охапку. Я выбрал две прямые, одинаковой длины камышинки толщиной с палец, расщепил их точно посредине, сложил вместе и перевязал, дабы, высыхая, они не искривились.
Спросите, для чего они понадобились мне?
Дело в том, что я давно уже обдумывал, как помочь матушке переработать пряжу в добротные, необходимые нам нитки. Иначе говоря, вынашивал план создания ткацкого станка. А выбранные камышовые палочки как нельзя лучше подходили для обрамления так называемой ткацкой лопасти. Потом я вырезал из дерева палочку, которая должна была служить зубцом или поперечиной решетки ткацкой лопасти, и велел ребятам изготовить по этому образцу еще несколько таких же. Ребята, однако, хотели знать, зачем нужны эти «зубочистки». Пришлось пойти на хитрость. Поскольку я намеревался сделать матушке сюрприз и не хотел раньше времени никоим образом выдать своей тайны, то отделался шуткой, сказав, что собираюсь соорудить готтентотский музыкальный инструмент, называемый «гом-гом», — стоит на нем заиграть — и матушка сразу пустится в пляс.
В эти дни квагга разродилась красивым, хорошей стати малышом. Единодушно постановили отдать его мне. Я окрестил его Ветерком, надеясь, что в будущем он оправдает эту кличку и на нем можно будет лихо скакать верхом. И действительно, Ветерок меня не подвел: очень скоро он превратился в рысистого скакуна, изящного и легкого в движениях, с буйным темпераментом.
Еще мы занимались тем, что собирали и складывали в пещеру сено и другие корма, дабы на время дождей содержать в помещении некоторых животных. Наши четвероногие научились откликаться на зов хозяев: на голос, на постукивания по железной свае, даже на выстрел, поскольку знали, что в награду получат соль или другое лакомство. Игнорировали нас только свиньи. Они сами находили себе корм по вкусу. Но собаки всегда отыскивали их и, если хрюшки уходили далеко, возвращали их домой.
Погода становилась все неустойчивей. На горизонте нередко собирались грозовые тучи, быстро гонимые сильными порывами ветра. И тогда на нас обрушивались невероятные ливни. Иногда нежданно-негаданно ненастье надвигалось из-за гор: ветер свирепствовал, гремел гром, полыхали молнии, дождевые потоки грозили смыть все на своем пути. Оставалось одно — укрыться в самые дальние уголки пещеры. Море, конечно, тоже бушевало. Оно вздымалось из своих глубин гигантскими волнами, которые пенились и разбивались со стоном об утесы и отвесные скалы. Все, все говорило о том, что время дождей не за горами. Это была грозная увертюра к предстоящим зимним «концертам» природы.
