пойти и попытаться поспать днём. Она уже насмотрелась на прекрасный рассвет, переросший в банальное утро, да и рядом с этим мужчиной ей было неуютно. Она просто повернулась и пошла прочь от берега.
Что ж, Данте прекрасно понимал, что многим людям рядом с ним неприятно, неуютно и даже холодно. И эта мысль готова была бросить бедного Магистра в ещё большее отчаяние. Его сердце и так гложет боль и преувеличивать её он не хотел, и поэтому просто не обращает внимание на это.
Внезапно к берегу стал спускаться один из офицеров ордена. Валерон уловил звуки шелеста сухого песка, как он проминается под тяжёлой подошвой и скрипит от волочащейся кожи.
По маленькой тропинке сходил человек, облачённый в чёрное военное пальто ордена, под которым лежала на теле бронепластина, кожаные сапоги под колено и тёмные штаны из крепкой ткани. Так у мужчины висела сумка через плечо, в которой виднелись бумажки.
– Магистр Данте, у меня есть что доложить. – Встревоженно заговорил человек, даже не дойдя до главы ордена.
– Докладывайте.
– У меня странные данные. С вычетом всех погибших, ушедших по собственной воле и без вести пропавших при переходе к «Прибою Спокойствия» из аванпостов у меня переизбыток солдат на сорок три процента. – Доложил офицер и протянул отчёт своему Магистру.
Магистр протянул руку и взял доклад, став в него вчитываться, изучая сухие данные и статистику.
– Да, – начав листать, вымолвил Данте и мрачно, на грани непонимания и таинственности, заключил. – Что ж, кажется «секунда» спокойствия кончается.
Глава двенадцатая. Разбитый пурпур
Тем временем. Где-то на территории Южных Карпат.
Всюду ширились горные массивы знаменитого хребта, на котором теперь лежат тонны белоснежного снега, под которыми погребена кровавая история северобалканских мест. Бело-каменистые горы стали единственно-возможным пейзажем для суровых земель, неприветливых как северное ледяное дыхание и смертоносных, как страшный яд.
Горные вершины, притуплённые подтёртые тяжёлыми временными потоками, гордо устремляются к небу, давая знать о своём существовании. Укутанные снежными бурями они стали напоминанием того, что может статься с природой во время активных военных действий, а также истинным монументом былого человеческого буйства, едва не уничтожившего мироздание.
Да, без всякого сомнения, сию часть Автократорство Рейх можно назвать «Суровые Земли» за её ни столько неприветливый манер, столько за то, что эти места с радостью маньяка уносили множество жизней солдат, инквизиторов и исследователей, которые решили сунуться сюда. Не было бы ни одного дня, когда мятежник или диссидент в жалких попытках спасти жизнь бежал в горы, а за ним преследователи, и всем им прохладный, но «радушный» приют оказывали горные ветра и жуткие холода, обрушивающиеся на любого адским порывом.
Ветер с диким первобытным рёвом завывает, напевая свои грозные горные мелодии о славе и величии былых эпох. Его истошный штормовой вопль необычайно оглушает, накрывая слуховые ощущения и едва ли какой-нибудь звук прорвётся через эту ветровую горную песню. С уверенностью можно сказать, что весь массив накрыл ужасный вьюжный ветер, который гоняет снег с нечеловеческой скоростью и силой, готовый накинуться на кожные покровы и отморозить их вмиг.
Некогда прекрасное место, цветущее и приятное на вид, бывшее местом эстетического благоденствия, превратилось в какой-то момент неправильной истории в ледяной сущий ад, способный изничтожить всякую жизнь. Это случилось в тот период, когда первые ядерные бомбы положили начало радиоактивному аду, известному под устрашающим и бросающим в тоску именем – Великая Пустошь. Первый канцлер, в своей «мудрости» и создал эту Преисподнею, желая покончить с ненавистными врагами и ядерный апокалипсис, своей гнетущей и разрушительной рукой, слегка задел и Южные Карпаты обратив их в то, что можно назвать подобием Арктики.
Но не всё так плохо, как может показаться, ибо горы, сам хребет, является крепкой границей между серым бесконечным кошмаром, повергающим в приступы дикого первобытного ужаса, имя которому – Директория Коммун. Великая Пустошь была лишь площадкой перед землями победившего Коммунизма, и не рассматривалась даже как первый рубеж обороны. Несмотря на свою имперскую принадлежность, она не могла быть достойной преградой перед коммунистическими ордами, проповедовавшими абсолютное равенство и отречение от личности. «Великая Пустошь» могла задержать захватчика, но не противостоять ему в полной мере, поэтому было принято решение сделать горы опорным пунктом для воинских формирований и первым рубежом обороны в случае агрессии в этом направлении.
Горы теперь служат местом дислокации для Гвардии Великого Трибунала Автократорства и Армии Рейха, которые в буквальном смысле слова зубами вгрызлись в промёрзлый грунт, выставив несколько военных баз и разместив там войска. Так же тут вольготно себя чувствуют части Инквизиции и Корпуса Веры, проводя свои тайные операции по поимке диссидентов и еретиков, которые решили спрятаться от правосудия Автократорства под ледяным плащом бесконечных горных штормов. Несмотря на постоянную гибель инквизиторов и «опричников» из Корпуса в ходе преследований, горы продолжают кишеть скрытыми убежищами для служащих Империи.
И даже в этом ледяном аду никто не мог скрыться от всевидящего ока Автократорства Рейх, можно подумать. Ну, почти…
В одной из сокрытых от лишних глаз пещер тихо горит огонь, теплом отгоняющий снежный морозный ад, исторгая в воздух малоприятные ароматы древесины, перемешанные с запахом горящей нефти и едким амбре едких химикатов. Пламя спокойно пожирает деревянные изделия, вроде частей лёгкой переносной мебели, которую не жалко отдать на служение теплу. Помимо этого огонь нашёл себе более вкусную и питательную «пищу», собранную из всякой дряни. Это, так называемые походные «брёвна», которым придали форму цилиндра, собрав в них все необходимые горючие вещества, в совокупности, способные гореть как греческий огонь и исторгать поистине адский жар, который именно сейчас и нужен, чтобы спастись от лютых морозов.
От небольшого костра исходит приятный треск, который знаменовал то, что огонь, смакуя, продолжает жадно пожирать топливо костра, оставляя лишь бренный пепел и выделяя достаточное тепло, чтобы сохранить тела от ледяного прикосновения карпатских ветров.
То, что установилась достаточно высокая температура, обозначили небольшие лужицы, в которых колыхалось отражение костра, в пещере там, где раньше лежали небольшие кучки занесённого снега. Да и по стенам бегут еле заметные струйки воды, говорившие о том, что где-то в каменной породе подтаивает лёд.
Пещера действительно небольшая, смахивающая скорее на маленькую пещерку. К ней ведёт всего два пути: один это прямой выход на горный перевал, а второй – тайный горный лаз, древняя и забытая дорога, идущая среди этих гор, построенная людьми из времён Великой Европейской Ночи, чтобы укрываться от бед тех времён, начинавшаяся у бывшей реки, чьё имя было забыто в вихре старых
