папиросу и постучала ею по перилам. Потом сунула ее в рот, зажгла, а потом вынула и что-то сняла с языка – щепотку табака?
– Спасибо, что заметил, Фрэнки, – сказала она. – Тебе сколько, восемь?
– Почти десять. Через неделю будет десять.
– Что ж, через несколько лет сможешь приехать в Чикаго на поезде и навестить меня. Или, может, уговоришь Уолтера привезти его мясной скот на скотобойню, а ты тогда приедешь с ним.
– Кажется, он отправляет их в Омаху. Не хочет посылать их слишком далеко. А чем ты занимаешься в Чикаго?
– Я работаю в газете под названием «Американ». Пишу рецепты, но в следующем году, может быть, смогу писать о чем-нибудь другом. Может, буду ходить на шикарные вечеринки и писать про них.
– Тебе нравятся шикарные вечеринки?
– Пока не знаю. Мне нравятся дома и отели вдоль озера, где устраивают шикарные вечеринки.
– Какого озера?
– Ох, Фрэнки! Озера Мичиган!
Фрэнки почувствовал, что у него горят уши. Он очень редко говорил какие-нибудь глупости. Он прикусил губу. Элоиза взъерошила ему волосы и сказала:
– Приезжай ко мне на поезде. Я тебе покажу это озеро.
В этот момент у него за спиной распахнулась дверь, и на крыльцо вышла бабушка Мэри, но она сразу же сделала шаг назад и закрыла дверь. Элоиза поспешно затушила недокуренную папиросу. Она дважды кашлянула, и бабушка Мэри снова вышла. У обеих на лице теперь застыли улыбки, которые предвещали неприятности, поэтому Фрэнки проскользнул в дверь обратно на кухню.
1930
В день рождения Джоуи папа вернулся домой из города перед самым ужином, и на лице у него было странное выражение. Мама хлопотала над жареным цыпленком и картофельным пюре – ужином, который пожелал Джоуи. Ему исполнилось восемь, солидный возраст. Еще был фунтовый торт, но не было мороженого, потому что маме не хватило времени его сделать, и пирога, потому что сейчас не сезон для фруктов, а они съели последние хранившиеся в подполе яблоки. Впрочем, глазурь на торте Джоуи очень нравилась – мама взяла банку клубничного джема с прошлого лета, разогрела его на плите и вылила на торт. Джем просочился в тесто и придал ему очень приятный аромат.
Бабушка Мэри и дедушка Отто привели на ужин Опу и Ому. Чтобы помочь Опе выбраться из машины Рольфа (за рулем сидела бабушка Мэри), понадобилось два человека, а чтобы поднять его на крыльцо – трое. Это был невысокий, согбенный старичок. Выпрямившись, Джо был ростом почти с Опу, что казалось ему странным. Опа внимательно рассмотрел его и спросил:
– Wer ist dieser Junge?[27]
– Опа! – воскликнула бабушка Мэри. Наклонившись к нему, она сказала: – Это Джозеф. Сегодня у него день рождения.
– Ja, – сказал Опа, и мама помогла усадить его на папин стул. Он сел очень медленно. Минуту спустя он повторил: – Wer ist dieser Junge?
К Джо подошла бабушка Мэри и, положив руку ему на плечо, сказала:
– Джоуи, милый, покажи-ка мне твой торт на кухне. Когда я была девочкой, у нас не было тортов на день рождения.
– А что у вас было?
– В те времена никому не было дела до дней рождения. Если ты вообще знал, когда твой день рождения. У нас работала девочка, так она даже не знала, сколько ей лет. Опа ее все дразнил. Открывал ей рот и смотрел на зубы, как будто она лошадь. А потом говорил: «Кэлли, тебе больше десяти, но меньше ста». Ну, знаешь, она была бедная… – Потом бабушка поджала губы, и Джо понял, что не стоит спрашивать, что с ней случилось.
За ужином Опа сидел между бабушкой Мэри и Омой. Ома повязала ему вокруг шеи салфетку, вложила в одну руку ложку, а в другую кусок хлеба, и они с бабушкой Мэри кормили его. Дедушка Отто старался не обращать на них внимания – он сидел между Фрэнки и папой и обсуждал цены на фермерские продукты. Мама расставила блюда с едой и следила за тем, чтобы, передавая их, никто ни- чего не уронил, а поскольку это был день рождения Джо, ему позволили выбрать себе кусок курицы. Опа еще всего раз спросил: «Wer ist dieser Junge?» – и никто ему не ответил.
Когда все разложили еду по тарелкам, папа откинулся на спинку стула и сказал:
– Ни за что не догадаетесь, что произошло сегодня в городе, когда я там был.
– В каком городе? – спросила бабушка Мэри.
– В нашем. Денби. Население – двести четырнадцать человек.
– Что? – спросил Фрэнки.
– Ограбили лавку Дэна Креста.
– Ох, боже мой! – бабушка Мэри всплеснула руками, а Опа сказал:
– Was ist los?[28] – как будто разволновался.
– И ты в это время там был? – спросила мама.
– Я рассматривал рабочие перчатки, и тут двое молодых парней, которые что-то положили на прилавок, достали пистолеты и велели Дэну отдать им деньги. Он это сделал, просто протянул им десять баксов, и они повернулись, чтобы бежать, а Родни Карсон – ну, знаете, паренек, что там работает, – выставил им под ноги ручку от метлы, так что они споткнулись и растянулись прямо на ступеньках.
Папа рассмеялся, а дедушка Отто сказал:
– Эх, хотел бы я на это посмотреть.
А мама сказала:
– У них были пистолеты?
