дня. И тут Лиллиан отпустила мамину руку, вскарабкалась по ступенькам, и люди расступились, пропуская ее. Держалась она более чем уверенно.
– Ох, какая милая крошка, не правда ли? – сказала одна женщина, а какой-то мужчина спросил:
– Как тебя зовут, девочка?
И Лиллиан ответила:
– Я – Лиллиан, как у вас дела?
Некоторые усмехнулись, а другая женщина воскликнула:
– До чего же прелестный ребенок!
И в этот момент Уолтер выступил вперед и протянул руку пастору.
– Простите за вторжение, сэр. Мы надеялись попасть на службу.
А первая леди сказала:
– И малое дитя будет водить их[24].
Скоро Уолтер выяснил, что следующая служба начнется через полчаса и им там, разумеется, будут рады. Розанна оставила страх позади, как будто покинула тесное, душное помещение, и, когда она пошла вслед за Уолтером и Лиллиан, от удовольствия по коже у нее пробежали мурашки.
Молодой человек проводил их на скамью примерно посередине зала, и они сели – даже Фрэнки притих, – оглядываясь на прихожан, явившихся на следующую службу. Лиллиан сидела между Розанной и Уолтером, и Розанна смотрела на ее светлые волосы, искрившиеся в свете лившегося из окон солнца. Ее немного – совсем немного – поразило, что она родила это создание. Она бросила взгляд на Уолтера. Он выглядел так, будто не знал, что происходит. Но Розанна знала. Она все знала, пускай и вынуждена была держать это при себе.
Лиллиан сидела на собственном стуле, а перед ней сидели ее куклы. Перед каждой стояла чайная чашка, у двух – Лолли и Лиззи – были блюдечки. Лиллиан положила печенье на блюдечко Лолли, затем на блюдечко Лиззи. Подождав секунду и дважды произнеся: «Спасибо, пожалуйста», Лиллиан взяла два печенья и откусила от каждого крохотный кусочек. Затем положила их обратно и сказала:
– Очень вкусенько, спасибо.
Теперь она взяла чайник и очень аккуратно налила в каждую из чашек воображаемый чай – для Лолли, для Лиззи, для Мэйми, для Дьюлы, для Фрэнсис и для Джуэл. У Джуэл и Мэйми были крошечные руки, поэтому она наклонилась и продела их руки в ручки чашек перед ними. Чашка Джуэл повисла, но Мэйми свою чашку держала крепко. На мгновение задумавшись, Лиллиан сказала:
– А как у вас дела, у меня все хорошо. В дом забралась свинья, но потом выпрыгнула в окно!
И рассмеялась.
Дьюла, которая не очень хорошо умела сидеть, упала. Лиллиан посадила ее обратно, используя Лиззи как подпорку. Это была самая большая из ее кукол, и она носила башмачки. Выпрямив Дьюлу, Лиллиан сказала:
– Не болей, Дьюла. – Она издала звук, как будто подавилась, и продолжила: – Боже, Боже, через минуточку тебе станет лучше. – Очень медленно она выдвинула носок ноги и осторожно опрокинула Дьюлу. – Ох, Дьюле может стать хуже.
Наклонившись вперед, она подняла куклу и покачала ее на руках. Потом запела: «Ла-ла-ла-ла-ла, детка-детка». Затем встала и отнесла Дьюлу в колыбель, уложила и накрыла ее.
Вернувшись к чаепитию, она села на место и сказала:
– Еще чаю, ох, спасибо, спасибо. – Она наклонилась и осторожно откусила по кусочку от печенья Лиззи и Лолли. – Ммм, да, благодарю. Вы не поверите, что натворила свинья.
1929
Однажды в феврале Ирма и Рагнар попросили три выходных подряд. Розанна заподозрила неладное, но Ирма внешне не изменилась, не поправилась, поэтому она только сказала Уолтеру, что справится: в это время года коровы давали не так много молока, а значит, делать масло нетрудно, а яйца мог собирать Джоуи – у него это хорошо получалось, и он никогда не пугал кур. Они уехали в среду и вернулись вечером в субботу, чтобы в воскресенье Уолтер и Розанна могли пойти в церковь. В понедельник Рагнар подошел к Уолтеру и сообщил, что нашел работу в ветеринарной школе в Государственном колледже Айовы и они с Ирмой уедут через две недели.
Уолтер попытался скрыть раздражение. Рагнару было уже – сколько? – тридцать два, и он довольно хорошо говорил по-английски. Уолтер привык обращаться с ним как с членом семьи, что значило давать ему много работы и мало свободного времени. Розанна уже год намекала, что Ирма несчастлива на ферме, так что все это неудивительно.
– А что за работа? – поинтересовался Уолтер.
– Пока что – убирать стойла.
– Этим ты можешь и здесь заниматься.
– Ja, но Ирма… она тоже нашла работу. Будет готовить в общежитии «Дельта дельта дельта». А я еще буду заниматься садом.
Уолтер выдал, что было у него на уме:
– Похоже, будете жить припеваючи.
– Ja, – ответил Рагнар и пожал плечами.
Уолтер не стал спрашивать, сколько им с Ирмой будут платить. Явно больше, чем платил он. Спустя две недели они уехали.
Через неделю после их отъезда пришло время сеять овес. Уолтер сжег стебли кукурузы и продисковал их сгоревшие остатки. Отец всегда говорил, что если удастся сжечь пожнивные остатки кукурузы после сбора урожая, когда стебли засохнут, это значительно обогатит почву: овес вырастет крупнее и обильнее, но обработка поля огнем зависела от погоды, поэтому невозможно было делать это каждый год. В этом году погода выдалась подходящая, и его сорок акров выглядели идеально – ровные, гладкие, без бороздок. Уолтер запряг Джейка и Эльзу в разбрасыватель-сеялку, и пока он ездил от забора к забору, Фрэнки закидывал семена овса в загрузочную воронку. Фрэнки исполнилось девять, он был высокий и
