Полетаев задумчиво грыз зубочистку.
— Ты когда-нибудь слышала о бритве Оккама?
— О чем?
— О бритве Оккама, — повторил полковник.
— Какая-то особая штука для бритья?
— Особая штука для мозгов. — Полетаев с усмешкой бросил зубочистку в пепельницу. — Темнота. Это логический принцип, который гласит: не надо усложнять простое. Первая идея, пришедшая в голову, как правило, является верной.
Даша недоверчиво наморщила лоб. Сентенция звучала слишком простенько, чтобы произносить ее с таким важным видом. Может, за ней скрывается какая-нибудь более сложная мысль?
— Например? — на всякий случай поинтересовалась сна.
— Например, — Полетаев смотрел поверх ее левого плеча, — например, ты сейчас повернешь голову и увидишь за спиной бронтозавра...
Даша резко обернулась. Полетаев рассмеялся.
— Я сказал «например». Что первое тебе придет в голову?
На веснушчатом лице отчетливо читалось, что именно первым пришло в голову, но, подавив раздражение, Даша пожала плечами.
— Ну не знаю... Наверное, испугаюсь.
— Да я не о реакции тебя спрашиваю. Когда к тебе вернется способность размышлять здраво, о чем ты подумаешь?
Здравое размышление заняло секунд двадцать.
— Что кто-то вырядился в костюм динозавра.
— Правильно. И если, обернувшись сейчас...
Даша почти силком удержала голову на месте.
— ...ты столкнулась бы нос к носу с бронтозавром, то именно так оно и было бы. То есть не из-под земли он вылез и не с небес спустился, а кто-то надел такой костюм. Это и есть принцип Оккама: самое простое объяснение, как правило, является самым верным. — Полковник сделал нравоучительное лицо и подвел итог: — Так что если в доме что-то происходит, а потом исчезает человек, живущий в этом доме, то, скорее всего, он причастен к этому событию.
— Но домработница не могла не понимать, что первое подозрение падет именно на нее! — упрямствовала Даша.
Полетаев увел версию прямо из-под носа, и она не могла этого простить.
— Допустим, понимала. Ну и что из того? Чем лично ей это угрожало? Федеральным преследованием? Ведь даже если б наше государство оставило все дела и бросило все силы на поиск домработницы, разыскало ее и — о чудо! — доказало причастность к страшному убийству, что дальше? Посадить ее вряд ли посадят, а что твоя Юлька с ней сделает? Убьет? Выставит счет? Ерунда это. Через полгода уже все быльем порастет.
Версия полковника была убедительна с точки зрения здравого смысла, но он упускал из виду, что женщины живут по своей логике.
— Все правильно, но только ты забываешь, что эта Зоя не так сильна в юриспруденции, как ты. И потом, ты не знаешь Юлькин характер, а она знает. Знает, что та за своих рыб в землю закопает без всякого разбирательства. Кстати, Шувалова сразу заявила, что Паэгле домработницу убила.
Полетаев только плечами пожал.
— Да бога ради. Мне, честно говоря, вообще все равно.
— А мне не все равно, я за это хочу деньги получить.
— За что за это?
— За поимку преступника.
— И как ты собираешься это сделать?
— Очень просто. И Пантелеев, и Шувалова пытались через домработницу заполучить Юлькины разработки, и поэтому, возможно, дело не в рыбах, а именно в этих документах.
Полковник возражать не стал.
— Очень даже может быть! На то они и ученые, чтобы воровать друг у друга идеи.
— Тогда тем более надо эту Зою разыскать и допросить.
— Блестящая идея. — Полетаев попытался подняться. — Могу дать последний совет: обратись с заявлением в милицию и...
Даша почти силком усадила его обратно.
— Я этого сделать не могу, я эту Зою в глаза не видела. А Юлька этого делать не станет. Слушай, может, тебе попробовать?
— Мне? — Полетаев поперхнулся. — Мне-то с какой радости?
— Ты же обещал помочь.
— Я не обещал, а сказал «может быть, если будет время».
— Ты же в отпуске, чем тебе еще заниматься-то?
— Ну знаешь!.. — Возмущение так и лезло из всех щелей сшитого на заказ костюма. — Да чем угодно. С девушками на свидания ходить. Все лучше, чем о дохлых рыбах часами разговаривать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Даша примирительно похлопала его по руке.
— Во-первых, ты для девушек уже старый, во-вторых, если уж тебе настолько приспичило, то, так и быть, могу тебе отдаться...
Полетаев сердито выдернул руку.
— Мне «так и быть» не надо. «Так и быть» предлагай кому-нибудь другому. Ни стыда, ни совести.
— Слушай, Палыч, для тебя ведь это пара пустяков, — продолжала канючить Даша.
— Если это пустяк, тогда дойди до ближайшего отделения милиции и напиши заявление.
— Ты же знаешь, у меня его не примут.
— У тебя?! — Полковник заухал, словно филин.— О-хо-хо! Хотел бы я посмотреть на того бедолагу, который тебе откажет.
— Хватит упражняться в остроумии! — взорвалась Даша. — Так поможешь или нет?! В конце концов сколько я для тебя сделала...
— Об этом лучше не вспоминай. Сделала она для меня! Ты всю мою карьеру чуть коту под хвост не спустила.
— Значит, дерьмовая у тебя карьера! Хорошего работника никто не уволит...
— Так поэтому меня и не уволили!
Даша схватила сумочку:
— Последний раз тебя спрашиваю: поможешь или нет?
— Ну ладно, — отмахнулся полковник, — успокойся, попробую. — Видно было, что ему этого страсть как не хочется делать. — Но не из сострадания к тебе, а исключительно из любви к животным. — Он достал из кармана телефон, отстегнул от него прозрачную пластмассовую палочку и что-то чиркнул на экране.
Даша смотрела с подозрением.
— Ты хочешь сказать, что так можно что-то записывать?
— Я ничего не хочу сказать. Но вообще-то техника далеко ушла вперед. Сообщи полное имя домработницы, дату и место рождения, особые приметы...
— Откуда я могу их знать! — возмутилась Даша. — Я же никогда ее не видела! Знаю только, что зовут ее Зоя, фамилии, отчества не знаю. Но есть две приметы: она была полной и хромала.
— На какую ногу? — без особого интереса спросил Полетаев. Судя по всему, он думал о чем-то своем.
— Не знаю. Но то, что хромала, — точно.
— Понятно. — В голосе полковника по-прежнему никакой радости не ощущалось. — С сегодняшнего дня постараюсь примечать всех хромых и толстых. И ребят попрошу, авось кто увидит.
— Опять остришь?
— Да какое там...
Глава 21
Сквозь полудрему послышался звук открываемой двери. Даша взглянула на часы. «Наверное, специально в подъезде торчала, — сонно подумала она. — Ни один человек не может возвращаться с работы ровно в двадцать три девятнадцать».
— Даша! Можно тебя на минуточку?
«Можно, можно, если только за минуточку сумеешь ясно объяснить, почему забыла рассказать про домработницу».
Предвкушая предстоящий разбор полетов, Даша поднялась, зевнула и выглянула в гостиную.
— Что случилось?
— В моей комнате лужа.
— Неужели? Может быть, дождь прошел?
— Не смешно.
— Согласна. Тем более что у меня сухо.
— Почему ты не протерла?
Наглость бывшей одноклассницы так потрясла, что Даша забыла, о чем хотела говорить.
— Юль, я, конечно, допускаю, что у тебя может быть плохое настроение, но даже в шутку не могу представить, что ты попросишь вытирать задницу твоим котятам.
— Не смей в доме, где живет ребенок, произносить такие слова! — вспыхнула Юлька.
Но и Даша за словом в карман не полезла:
— Да я могу вообще дать обет молчания в обмен на обещание не делать мне впредь подобных предложений.
Паэгле устало опустилась в кресло.
— Слушай, у меня сегодня кошмарный день, а тут еще кошки...
— Охотно верю. — «Ты еще не знаешь, каким будет вечер!» — Что же касается кошек, так этого следовало ожидать. Минимум неделю тебе будет чем заняться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Юлька смотрела на бывшую одноклассницу снизу вверх.
— Рыжая, давай я тебе буду доплачивать... — уже менее уверенно произнесла она.
— Даже не мечтай! — Дискуссию следовало прервать в самом начале. — Мне вполне достаточно рыб и птиц. Кроме того, я готовлю и занимаюсь с Тотошкой.
