— Да что там, — махнул рукой Рик, — я ведь не против. — Он улыбнулся совершенно обезоруживающе. — Просто я еще никогда не охотился в заповеднике А-группы.
— Какие твои годы, — утешил его я. — Успеешь.
* * *
Когда подошло время старта, мы все собрались в рубке. Диана убрала бронированные плиты, закрывающие огромный, во всю рубку, обзорный колпак, и теперь можно было наблюдать все детали вознесения нашего славного кораблика на небеса с помощью орбитального подъемника. Каждый из нас десятки, может, сотни раз видел это зрелище, но оно никогда не надоедает, К тому же у нас за несколько лет совместной работы успели сложиться определенные традиции. Быть всем вместе, когда корабль стартует — одна из них. Общая молчаливая надежда на то, что каким бы трудным и опасным ни оказался новый поход, с любой планеты мы уйдем вот также, вместе, никого на ней не оставив. И все будут живы. Рик, сидевший в пилотском кресле, сказал:
— Уивертаун-два-контроль, я «Аякс»-147-160 «Артемида», к взлету готов.
После секундной паузы в эфире прозвучал голос, по привычке четко произносивший каждое слово:
— «Аякс»-147-160 «Артемида», я Уивертаун-два-контроль, взлет разрешаю, десять секунд до включения подъемника… Девять. Восемь…
Диана пока что не активировала компенсационную систему, поэтому ощущения при подъеме были такими же, как в обычном скоростном лифте. Как только вышли за пределы атмосферы, и яркий день на Безымянной сменила вечная ночь космоса, корабль включил на холостую разгонные двигатели.
— «Аякс»-147-160 «Артемида», я Уивертаун-два-орбита, — произнес уже другой голос. — До расчетной точки старта одна минута.
Ее уже хорошо видно, чудовищную «морскую звезду» орбитального грузового приемника с сияющими сигнальными огнями шлюзов: желтыми — «готовность к приему», красными — «заблокировано», и зелеными, задействованными в настоящее время. Зеленых было всего два, и это означало, что вместе с нами с планеты поднимают только один корабль или грузовой контейнер.
— Тридцать секунд. Синхронизация систем «Артемида» — Уивертаун-два-орбита-восемь. Запускаем ваш «грузовик» с орбиты-восемь сразу вслед за вами. Стыковка через тридцать семь минут. Счастливой охоты.
Мы отозвались дружными пожеланиями удачи сотрудникам орбитальной и наземной техслужб, и я послал корабельную «жучку» на камбуз за апельсиновым соком себе и напитками для остальных. Сразу расходиться по каютам никому не хотелось. Корабль чуть вздрогнул — Диана начала разгон. До момента стыковки с нашим грузовым отсеком пойдем потихоньку, ну а дальше — полным ходом. Через семьдесят два часа — первая компенсационная остановка, разгрузка по-простому, или, как еще ее иногда называли в шутку — «декомпрессия».
— Жаль, что нельзя лететь без этих чертовых разгрузок, — посетовал нетерпеливый Рик. — Столько времени на них уходит, просто ужас…
— Это Господь Бог специально так устроил, предвидя появление бродяг, вроде нас, — сказал я. — Не будь «декомпрессии», люди давно уже расползлись бы, как тараканы, до крайних пределов Вселенной. Но ты сильно не переживай — разгрузки нам необходимы, иначе ты рискуешь прибыть в пункт назначения не совсем в том виде, как тебя мама родила.
— А интересно, были попытки?
— Ходить без остановок? Конечно были. Не один же ты дурак на всю Галактику. Но ничем хорошим такие дела не кончаются, поверь мне. Необратимые изменения в тканях тела и внутренних органов вплоть до клеточного уровня, трансформация психики, распад личности — чем дальше, тем больше.
Я вспомнил парня, которого в мою бытность биомехаником привезла в Прагу к профессору Лайошу Вацеку его жена, привезла в надежде, что известный на весь мир гений сотворит чудо, после того как все другие отказались. Страшно было смотреть, во что превратился горе-испытатель. Профессор только беспомощно развел руками…
— Может, я и вправду плохо соображаю, — задумчиво проговорил Рик, — но как же тогда первопроходцы прошлых веков ходили без остановок?
— Соображаешь ты ничуть не хуже любого другого, Малыш, просто ты привык передвигаться в пространстве, не задумываясь, с помощью каких сил это происходит и какие ограничения тут существуют. Ты знаешь об этих ограничениях — и ты им следуешь. Тебе не нужно знать устройство корабля, чтобы им управлять, достаточно уметь это делать; точно так же и здесь — достаточно соблюдать правила и не нарушать запретов. — Я помолчал, собираясь с мыслями. — Раньше для перемещения на межзвездные расстояния использовался принцип так называемого Пи-коридора, в котором космический корабль перемещался из пункта А в пункт Б практически мгновенно. Компенсационные остановки космонавтам не требовались, поскольку нет разницы между прыжком на один световой год или на миллион парсеков…
— А почему тогда никто не прыгал сразу на миллион парсеков? — перебил Рик. — Можно было бы…
— Потому, что они не видели так далеко, дубина, — оборвала его Кэт. — И рассчитать такой прыжок не могли. Чем вообще ты занимался в школе, когда учитель обо всем этом рассказывал? Если бы слушал внимательно, знал бы, на какое предельное расстояние можно совершить прыжок, используя принцип создания Пи-коридора, почему нельзя прыгнуть в сторону от вектора движения, почему нельзя спрямить путь между маяками А и Д, если маяки Б, В и Г стоят по дуге, «криво»… А сейчас мы используем совсем иной способ, Ф-коридор, точнее, Ф-движение…
— Ну а современные первопроходцы? Они тоже не нуждаются в разгрузках.
— Нуждаются, — заверил я Рика. — Первопроходцы, пройдя один отрезок пути, ставят маяк, зондируют пространство прямо по курсу, на всю процедуру уходит пара часов. И так раз за разом. Для них это и будет разгрузкой. Нет, Малыш, правила лучше не нарушать. Ты же учил теорию Сэвиджа касательно перемещения материальных тел в пространстве на сверхсветовых скоростях, должен знать, что… — Тут я замялся, так как сам очень слабо помнил школьный курс космофизики и не решался вступать в серьезную дискуссию в присутствии Кэт и Крейга.
— Держу пари, он даже не знает, кто такой Сэвидж, — сказала Кэт.
— Ты проиграла! Сэвидж — это тот парень, которого называют Эйнштейном двадцать второго столетия. Он был отцом современной… — Рик потер пальцами висок, явно затрудняясь вспомнить, отцом кого или чего именно являлся упомянутый Сэвидж. Малыш обладал удивительной способностью немедленно и полностью забывать любую информацию, если только она не относилась к кругу его повседневных личных или профессиональных интересов. — В общем, это тесно связанно с эффектом Конелли, — сказал он наконец. — Ни одно материальное тело не может двигаться со сверхсветовой скоростью без изменения своей структуры, каким бы способом оно ни экранировалось, поскольку экранирующие поля сами подвергнутся деградации. — Рик вступил на знакомую почву — пилотом-то он был первоклассным, все допуски и ограничения знал назубок, и заговорил как по писанному: — Трансмутация живых тканей начинается после непрерывного движения в пространстве на скорости выше Ф-пятой в отрезок времени, соответствующий ста десяти — ста двадцати часам, а по прошествии ста пятидесяти часов становятся необратимой. Для биокристаллических структур порог немногим выше, для неорганических соединений — гораздо выше. Трансмутация также начинается при движении тела в пространстве на скорости выше Ф-седьмой в отрезок времени…
— Стоп, — сказал я. — Мы знаем, что тут ты силен.
— Нельзя разгонять корабль выше скорости Ф-девять, — закончил Рик и удовлетворенно улыбнулся. — Она еще называется пределом Миронова — Григореску. Сразу по преодолении этого порога начинаются необратимые и неконтролируемые изменения, не поддающиеся прогнозу.
— А дальше? Где же Севидж? — поинтересовалась Кэт.
— Ну что вы к нему пристали, — заступился я. — Небольшие пробелы в образовании не мешают…
— Стыковка с грузовым отсеком через одну минуту, — предупредила Диана.
— И на кой черт мне сдался Сэвидж! — решительно заключил Рик, видимо считая такой довод наиболее убедительным.
— Да и Эйнштейн, и остальные подобные, — закончил за него Крейг.
Корабль вздрогнул.
— Стыковка прошла успешно, — доложила Диана. — Начинаем разгон.
Корабль еще раз вздрогнул. Диана могла бы включить компенсационную систему на полную мощность но, по привычке экономила энергию на чем только можно. Кроме того, давно доказано, что излишний комфорт во время космических путешествий действует на членов экипажа расслабляюще, заставляя людей забывать о том, что они находятся внутри хрупкой коробочки посреди беспредельного безжизненного пространства, а это может существенно понизить скорость реакции при возникновении аварийных ситуаций.
— Пойду осмотрю наш «грузовик», — сказал Малыш.
