— Пришел в себя? Живуч, смотритель. Я поддерживал тебя как мог, но ты слабо реагировал на препараты. Ты потерял огромное количество крови, и если б не туземец, непременно умер бы. Смею заметить, что их средства по уходу за ранеными не оставляют желать лучшего. Особенно в твоем положении. Бальзам из трав, которым тебя поили, настоящее чудо. Содержит биологически активные вещества растительного и животного происхождения, с необычным действием на организм. Состав, согласно предварительному анализу по косвенным данным — твоим реакциям на него… — Сообразив, что Герман вряд ли разберется, да и не нуждается сейчас в технических подробностях, Сапсан прервал доклад и сказал: — Влияет на ткани тела — живые! — как консервант. Чудовищно замедляет все биологические процессы. Когда туземец тебя перевязал и напоил этим составом впервые, твое сердце начало биться с частотой один раз в минуту, а кровь стала густой, как сметана. Ты впал в состояние, близкое к летаргии. Напиток и вправду будто законсервировал тебя изнутри, иначе ты неизбежно погиб бы при столь варварском способе транспортировки — согнутый пополам и вниз головой. С твоими-то ранами!
Как и любой киб-мастер сотрудников СОЗ на Тихой, Сапсан обладал необходимой суммой знаний об аборигенах, включая знание их языка — на случай незапланированных контактов. Подобные контакты признавались крайне нежелательными, как способные нарушить нормальное развитие чужой цивилизации, но все же… Герман узнал, что его спасителя зовут Агизекар, или просто Аги; милую девочку с детским личиком, которую он про себя прозвал Ручеек за нежный журчащий голос, звали Капили, что в переводе с языка туземцев как раз и означало — «Поющий родник». Афродиту звали Флиенти. Она, вроде, являлась невестой Агизекара, но Левицкий уяснил, что данный вопрос не решен окончательно; а Капили приходилась ему сестрой. Самого Германа все они называли между собой Богом-с-неба.
Заботу девушек о нем Герман считал выше всяких похвал. Капили находилась при нем почти неотступно, отлучаясь лишь тогда, когда ее сменяла Флиенти. Они кормили его мизерными дозами, но девять раз в день, перевязывали раны, переворачивали с боку на бок, меняли или взрыхляли подстилку из травы, чтобы лежать было мягче, делая все это с ловкостью профессиональных медсестер. Левицкий не уставал благодарить изобретателей спецкостюма и современную, вмонтированную в его комбез технику, избавляющую их от необходимости убирать из под него нечистоты. Девушек, похоже, ничуть не смущала задача по уходу за Богом-с-неба. С детства привыкнув заботиться о соплеменниках, пострадавших от клыков и рогов животных, они и ему оказывали те же услуги — не больше и не меньше. Не догадавшись, как снять с Германа странную одежду, они заливали раны сквозь прорванные зубами зверя дыры в комбинезоне густой, похожей на смолу пастой, и накладывали повязки поверху. Вскоре его начали подкармливать бульоном и кусочками зажаренного на костре мяса. Сапсан сказал, что меню составляется девушками так, чтобы пища оказалась максимально разнообразной за один прием. Только мяса подавалось три — четыре, а иногда и семь — восемь сортов. Левицкий нашел, что отказываясь, в отличие от своих сослуживцев, от браконьерской охоты в заповеднике, он много потерял. Иногда доводилось пробовать настоящие деликатесы, способные украсить стол в любом ресторане. Из переведенных Сапсаном разговоров он понял, что Флиенти ежедневно обходит поселок, собирая дань в пользу раненого, причем ничего не приходилось выменивать, продукты отдавали даром.
Медленно оправляясь от ран, Левицкий начал мало-помалу интересоваться происходящим вокруг него.
Сапсан сообщил, что с момента схватки с хищником до того дня, когда Герман смог самостоятельно подняться со своей подстилки и сесть, привалившись к опоре хижины, прошло девяносто семь независимых суток.
— Так долго! — удивился он. — И что же, меня не искали?
— Искали. Туземец забрал тебя сразу после схватки. Клаус Кнохен прибыл первым, но вы были уже далеко. Первые сутки я ловил все передачи из района посадки твоего «Беркута», прослушаешь, я их записал. Я не мог позвать Клауса или привести в действие SOS-передатчик самостоятельно, сам знаешь, и рядом был туземец. У Комиссии по Контактам свое мнение относительно несанкционированных встреч с ними… Ты находился вне опасности, по крайней мере пока он за тобой ухаживал. Поправишься — уговоришь аборигенов отвести тебя подальше в лес и оставить одного. Передашь сигнал — катер с орбиты прибудет в течение часа.
В течение часа! Можно плюнуть на запреты Комиссии и нажать на кнопку вызова теперь же; через два часа он окажется на главной базе СОЗ, а через три — встретится с Эвелин. Встретится… и что он ей скажет?
Что не смог уберечь их единственного сына?
Левицкому захотелось взять пистолет и застрелиться. Но пистолет он выронил во время схватки с монстром. Нет, он не в силах взглянуть Эвелин в глаза. Она узнала о смерти сына, пускай и его считает мертвым. Это лучше, чем быть рядом, ежедневно вспоминая… Как они смогут жить по-прежнему? Как он сможет жить по-прежнему?
Когда Герман стал самостоятельно передвигаться, он выходил из хижины и часами сидел, привалившись к стене, наблюдая за жизнью поселка. Когда он проделал это впервые, тотчас же явился Агизекар — очевидно, его известили. Он сел на землю напротив Левицкого, подогнув под себя одну ногу и обняв руками колено другой. Туземец внимательно смотрел на своего гостя до тех пор, пока не решил, что тот способен к разговору, после чего прижал к груди ладонь и внятно произнес: «Агизекар Тау».
— Герман Левицкий, — ответил за смотрителя Сапсан по громкой связи. — При официальном знакомстве, — пояснил он Герману, — полагается произносить имя полностью. В повседневном общении допускаются сокращения имен и клички. Но каждый раз, когда ты хочешь показать свое уважение к собеседнику, нужно именовать его только полностью, например: «Агизекар из рода Тау». Этим ты проявишь почтение ко всей семье человека и его уже умершим родственникам.
Агизекар выразил сожаление по поводу смерти второго Бога-с-Неба и надежду на его скорое возрождение для жизни в Стране Богатой Охоты. Айтумайран жесток, заметил Аги, но он не мстителен.
— Говорит специально для тебя, справедливо полагая, что ты не разбираешься в тонкостях туземной мифологии, — растолковал Сапсан. — Они считают Богов-с-Неба, то есть людей, могущественными, но не всеведущими. Айтумайран наказывает людей и богов смертью за нарушение табу; на загробную жизнь его гнев не распространяется. Другой бог, которого они называют Повелитель Питонов, способен непрестанно возрождать человека к жизни для новых и новых мучений.
«Вот мерзавец», — подумал Герман.
Беседа текла мирно и неторопливо. Другие жители деревни, проходя мимо, бросали на них любопытные взгляды, но не подходили близко и не вмешивались. Левицкий четко произносил слова про себя, открывая рот; Сапсан, улавливая системой датчиков костюма микросокращения мышц голосовых связок, реконструировал текст и переводил на туземный язык. Агизекар быстро догадался, что его собеседник только шевелит губами, а голос исходит из динамика, встроенного в комбинезон.
— «У Богов-с-Неба много волшебства, — перевел Сапсан. — Твоя одежда разговаривает за тебя, но губы произносят совсем другие слова». У туземцев чрезвычайно чуткий слух, — прибавил он. — Иначе они не смогли бы говорить на своем удивительном языке. Слов немного, но каждое многозначно и произносится в разных случаях с разной интонацией. Разговаривать так без специальной тренировки землянам невозможно — тебя обязательно неправильно поймут. Попробуй в разговоре произносить наиболее важные слова с заглавной буквы — трудновато, верно? И еще труднее такой язык понимать. Но в речи туземцев множество подобных нюансов. Лингвистам пришлось поломать головы, пока до них дошло. Семь основных тональностей произношения и сорок девять дополнительных, не считая исключений. Одно только слово «Бог» имеет более шестидесяти первоначальных значений, дополнительных — не счесть. Язык невероятно емкий, письменность настолько запутана, что ученые пока до конца не разобрались.
Левицкого поразило и другое — допустим, нетрудно различить, откуда идет звук; но Агизекар, без труда читая по губам, понял, что они шевелятся по иному, совсем не в такт словам. Мало того. Он улыбнулся и довольно точно воспроизвел вслух часть «молча» сказанной Германом фразы на универсальном, только с каким-то механическим тембром. Необычные способности для парня из каменного века…
— Просто его ухо способно уловить вибрации артикулятора комбеза, — пояснил Сапсан. — Поэтому он может слышать твой голос так же, как его слышу я.
Хотя Левицкий и прошел обязательный для каждого сотрудника заповедника «Тихая» курс по культуре и истории развития местной цивилизации, но впоследствии мало интересовался туземцами, так как отношения с ними лежали вне профессиональной сферы деятельности смотрителей. Почти все позабыв, он пользовался теперь информацией, предоставляемой Сапсаном, и собственными наблюдениями. Герман с немалым удивлением обнаружил, что аборигены вовсе не такие темные неразвитые дикари, какими он считал их раньше. Акимики-теру — «Лесные люди» — в поселении которых он оказался, свободно владели многими ремеслами; в том числе — искусством изготовления каменных сосудов самых необычных и сложных форм. Они возделывали землю, шили прекрасную одежду из кожи настолько тонкой выделки, что она поспорила бы качеством с продукцией современной земной промышленности, вооруженной последними достижениями науки. Рассмотрев на просвет кусок кожи, приготовленный для рукоделия, Левицкий разглядел на нем фантастический рисунок из сотен дырочек, и второй, фоновый, из тысяч мельчайших сквозных отверстий, через которые и комар носу не просунул бы. Так вот почему старик в белом — местный шаман — умудряется не свариться заживо в своей длиннополой амуниции в условиях тропической жары! Остальные мужчины, несмотря на хорошо заметные различия в социальном статусе, ходили в набедренных повязках. Большой популярностью среди женщин пользовались всевозможные украшения из мелких раковин, речного жемчуга или плетеной кожи. Киб-мастер рассказал Герману, что степные племена кочевников владеют кузнечным ремеслом, обеспечивая металлическими изделиями самих себя и племена Акимики-теру. Еще дальше, за саваннами, лежал пояс умеренного климата, где проживали народы Болотных людей, у которых уже имелись небольшие города. Настоящими дикарями можно было считать лишь племена Шикан-ден — «пожирателей мертвых», обитавших обособленными группами на западном побережье континента.
