— Да, вот так, так, всё правильно. Тут ещё, ага, у вас хорошо получается, я не могу остановить кровь полностью, но дотянуть до прихода сэра… Что? Что вы делаете? Это же…
Форст уже его не слышал, он затягивал раны караульного, залечивал его энергетические каналы и центры, всё, что находил отличающимся от обыденного состояния здорового организма. Стрелы были вытолкнуты из ран, порезы зарубцованы, а дыхание из прерывистого стало ровным. Убрав руки, парень открыл глаза. На него с изумлением смотрели два человека, одетых в мантии, оранжевого и желтого цветов с белыми каймами по краям. Те убрали руки с его плеч, и он медленно встал. Молчание нарушали лишь выкрики большущего и подтянутого блэка Айги, который руководил сопровождением пленённых бандитов в казематы.
— Опрометчиво, молодой человек. Эффективно, но опрометчиво. — Сказал седобородый в желтой мантии с белым узором. — Моё имя Дорнос Паредьеро Гасалес, Профессор Пятого Ранга целительной магии, можно просто сэр Дорн.
— Форст, сын Старда, купец. — Поддержал прежнюю версию северянин и свалился в обморок, тут же пойманный на руки солдатами.
— Что с ним? — Обратился Корвус к полковому лекарю.
— Ничего страшного, сильное переутомление и магическое истощение. Через пару часов придет в себя. Хотя потерянные годы уже не вернуть.
— Какие годы? — Не понял лейтенант.
— Те, которые он потратил на излечение Визмонта. Дело в том, что он применил очень эффективное заклинание, это было вовсе и не лечение, а скорее перенос повреждений, на свой организм, но через магические потоки. Магия Разума сложная для понимания вещь. Тело раненного моментально заживляется потому как оно просто «забывает» о повреждениях, а тело лекаря приобретает все эти раны в магическом плане, образно выражаясь. Т. к. физически перенести раны пока никому не удалось, но на уровне энергоинформационных структур он принял их на себя. И его тело потратило парочку месяцев внутреннего времени, для борьбы с изменениями. Мы, поддерживая его, тоже отдали около недели. — Пояснил маг. — Корвус, челюсть можете поднять, вы умный человек, мои слова не могут вас ввести в такой ступор, я вас слишком хорошо знаю.
— Я… Просто поражен его действиями. Он даже не знал имён караульных… — Только и вымолвил военный. — Я ещё с вами поговорю на счет энергоинформационных структур и внутреннего времени, но пока осмотрите остальных раненных, и распорядитесь о доставке их в лазарет, засим жду ваш устный рапорт об их состоянии в моём кабинете. — Произнес лейтенант и обратился к сержанту. — Айги приведи в порядок пирс, чтобы к восходу тут всё сияло, а на Элизабет пусть дежурит усиленный отряд с магом. Твой рапорт там же, я к коменданту на доклад, будь он проклят.
Глава 17
Форст очнулся в светлой просторной комнате, по краям уставленной деревянными лавками. На них спали парочка мужчин, укрытых белыми простынями, как, впрочем, и сам Форст. Сквозь два стрельчатых окна на удивление проникало много света. Белые занавески еле трепыхались слабым ветерком, а тот в свою очередь тянул запах моря. Парень принял вертикальное положение тела и спустил ноги на дощатый пол. Его одежда покоилась на табурете, рядом с ложем, вычищенная и оглаженная. Быстро одевшись, он вышел из врачебной палаты и побрёл по длинному коридору. За поворотом стоял столик, за которым сидела женщина средних лет в белых одеждах и что-то вязала. Увидев северянина, она отложила пряжу.
— Вы тот самый купец? Вас сэр Дорн дожидается в кабинете, пройдите прямо, потом на право, номер двести пять. — Проговорила она мягким голосом, с заботой, так похожей на материнскую, что у парня на миг защемило сердце от старых воспоминаний.
— Благодарю. — Только и смог вымолвить арим.
Пройдя указанным направлением, он нашёл большую резную дверь с озвученным номером. Северянин коротко постучал и, после донесшегося «пожалуйте», отворил проход. Кабинет был выдержан в едином стиле, великолепная мебель светлых тонов, выполненная, несомненно, хорошим краснодеревщиком, стеллаж вдоль одной стены с инструментами, наградами, баночками и непонятными мешочками, большой стол в центре и пара кресел для посетителей.
— Проходите, уважаемый, Форст кажется? Ага, сэр Форст. Что, вы не дворянин? Ну что вы, больше тысячи лет назад все маги королевским указом были возведены в ранг ненаследуемого дворянства и приравнены к благородным семьям, так что вы в праве требовать таковое обращение от любого. Ваше право, но я буду обращаться как того требует этикет. Так вот…
Арим слушал лекаря и не мог вставить и слова в его речь. Мысли его неслись с такой скоростью, что не всякая тройка догонит. Лишь изредка маг останавливался, да бы услышать от собеседника пару слов, и тут же продолжал дальше. Возрастом он был стар, но немощи в его теле не ощущалось, волосы и опрятная бородка тронуты сединой, очень живые и светлые глаза, излучающие непередаваемый блеск, и походили на глаза юнца, лет шестнадцати, но никак не придавленного опытом старца девяноста восьми лет. Он то спрашивал о происхождении парня, то задавался вопросом малых знаний в области магии, то рассказывал и показывал плетения некоторых лечебных заклинаний, расспрашивал про семью, друзей, когда и при каких обстоятельствах проявились способности. Что-то Форст рассказал, что-то скрыл, где-то промолчал, но сложилось такое впечатление, что маг невзначай вытаскивал информацию из юноши, и тот постепенно осознавая это, закрылся.
* * *
«Слова, жесты, тембр, интонации — это всё второстепенно, это лишь помогает чародею сотворить задуманное. Ввести свои мысли в резонанс с мировыми энергетическими потоками, передать им информацию, облечь в материальную форму и воплотить. Гм… Сейчас разъясню на примере.
В моей практике был один случай, ко мне привели человека: мужчину, сорока лет от роду, крепкого и жилистого. Привёл его друг — маг Первого Ранга, очень слабый, всё на что хватало его сил — это чуть облегчить боль да заживить мелкие раны. А случилось с ним вот что: на лесопилке на него упало бревно, он почти увернулся. Сколь много сокрыто в этом «почти»… Кости обеих ног были раздроблены, и тот маг собирал их буквально по кусочкам. Человек выжил вмешательством богов — не иначе, потому как крупные вены и артерии не были повреждены, и кровью он не истёк. Но срастить сосуды и кости — одно, а срастить нервы — другое, это уже не по силам красному магу. В итоге ноги то у него были, но пользоваться ими он почти не мог. Любое движение для него отдавало болью, и было столь тяжело, что о том, чтобы ходить — речи никто уже не заводил. Но мужчина не отчаивался, дочь и друг его выходили и помогли встать. На костыли, с поддержкой, но встать на свои ноги. Каждый день он обливался потом в мучениях, пытался шевелить ногами и пальцами, и магия не могла заглушить ту боль, что он испытывал. Друг помогал, как мог, пытался направить рост нервных волокон и срастить их с окончаниями, но я уже говорил, что Первому Рангу такое не под силу.
Но вот он встал, и начал учиться ходить. Да-да в сорок лет он словно младенец ползал по земле, волоча ноги. Мышцы потеряли былую силу без ежедневных нагрузок, и если бы не стальной лом, проглоченный этим мужчиной в юности, что заменил ему волю, то он остался бы калекой. Сначала он смог встать на четвереньки, потом ходил на коленях, за тем всё же встал, и ещё долгое время ходил с костылями, но ходил. Тело его вновь приспособилось к новым нервам, тканям и сосудам, в таком состоянии его и привели ко мне. Сказать, что я был очень удивлён, когда его обследовал — ничего не сказать, но этот человек ходил. Сам.
Так и с заклинаниями, слова — это лишь костыли, которые помогают мозгу запомнить те активные состояния, при которых творились те или иные заклятия. Запомнить и пробовать запустить их без "подручных средств", отбросив те самые костыли из жестов и слов — вот к чему должен стремиться каждый маг. Молодые ученики — фактически калеки с клюками, чем больше его возраст — тем меньше его трость. Сильные, волевые и упорные чародеи могут начать творить без читки зазубренных фраз и движений уже в возрасте сорока — пятидесяти лет. День за днём оттачивая своё мастерство, ежедневно медитируя, опустошая и вновь наполняя резерв специальными упражнениями, читая труды великих магов, далеко не всем доступных, и собственноручно ведя дневник с наблюдениями за собственным организмом и попытками резонанса без заклинаний. Сам понимаешь, жить в таком ритме, с такими нагрузками не каждому по силу и средствам. Многие сдаются на пол пути, довольствуясь лишь сокращением необходимых словесных формул, но новые заклинания они вынуждены проговаривать полностью и по правилам. Тем же, кто пошёл до конца — уготована судьба Великого Мага, сотворяющего лишь мыслью сложнейшие формы.