Кельвин качает головой:
— Ты замёрзнешь насмерть прежде, чем сможешь куда-либо добраться.
Холодный щелчок затвора пистолета звучит где-то в тумане моего сознания. Я вскидываю голову вверх и вижу только белые круги дыма от выстрела. Кельвин дёргается и падает на землю рядом со мной, а я кричу и поднимаю руки, чтобы прикрыть уши. Как в замедленной съёмке Кельвин смотрит вниз на пулю в своём плече, а потом оборачивается на мужчину позади себя. В моём сердце должно быть облегчение, но вместо этого оживает настоящий страх. Не тот, который Кельвин вселяет в меня, а истинный страх того, что он может умереть. Ещё один выстрел пронзает его грудь, и ночь внезапно теряет все звуки. Холодные глаза Кельвина темнеют, когда он встаёт на ноги и стряхивает с себя грязь. Бросается на мужчину, не колеблясь ни мгновения.
Он хватает его за воротник рубашки и впечатывает его в землю прежде, чем тому удаётся сделать пару шагов. Я смотрю на всё это. Прерывистые крики поднимаются в моём горле, когда я вижу, как Кельвин бьёт его по лицу. Удары сопровождаются отвратительными звуками снова и снова. Я нахожусь очень близко к ним. Словно из фонтана кровь брызгает на меня каждый раз, когда Кельвин впечатывает свой кулак в лицо мужчины. В итоге его голова, как и всё тело, перестают двигаться. Кельвин проверяет его пульс и через мгновение поднимается на ноги.
— Нет, — шепчу я.
Свобода умирает в моих глазах. Я могу ощутить её. Могу чувствовать, но с каждым приближающимся шагом Кельвин высасывает её из моего замершего тела. Он протягивает ко мне руки, покрытые кровью.
— Нет, — кричу я, отползая назад. — Не забирай меня обратно!
Кельвин сжимает мои бёдра и забрасывает к себе на плечо. Меня поглощает сумасшедший страх, и я борюсь с Кельвином так, как только могу, но он идёт обратно к поместью по тому пути, который прошла я. Бью кулаками по его спине, целясь туда, где пули пронзили его тело, но он не замедляется. Всё, что я могу, — это свисать с его плеча, кричать, бить и пинаться до тех пор, пока всё не тонет во мраке.
***
Я снова возвращаюсь к жизни, слыша хлопок двери. Не чувствую своего веса, но моё тело поддерживают сильные мужские руки, и интерьер поместья снова окружает меня. Щека прижата к голому плечу, и запах Кельвина вторгается в мой мир. Я утопаю в тёмной рубашке с длинными рукавами. Воспоминания окутывают меня раньше, чем появляется шанс вскочить на ноги и рвануть назад к двери через фойе.
Сопротивление исчезает. С одной стороны, это к лучшему. Сейчас уже очевидно, что я проиграла бы в этой схватке. Всегда проигрываю. Мой побег превращается в пыль на моих руках.
Кельвин выкрикивает какие-то приказы, и знакомый старик Норман уже спешит из комнаты, чтобы встретить нас.
— О, бедная девочка, — произносит он.
— Она провела полночи в ёбаном халате.
Даже тепло тела Кельвина не останавливает дрожь моего тела, от которой немеют конечности и разгорается головная боль.
В моей комнате Кельвин ставит меня на ноги возле кровати, но я тут же вскрикиваю, цепляясь за него, чтобы не упасть.
— В чём дело? — он снова поднимет меня на руки и сажает на край кровати. Кельвин приседает передо мной и берёт мою лодыжку в свои руки, осматривая стопу. — Господи Боже, Кейтлин! Сбежать в лес без обуви? О чём ты думала?
— Мне плевать, — произношу я, стуча зубами. — Я замёрзла.
— Этого следовало ожидать, — произносит он. Кельвин оборачивается через плечо. — Не стой там, Норман. Принеси аптечку.
Норман подпрыгивает, выходя из состояния транса, и исчезает из комнаты. А я нахожусь наедине с Кельвином, о чьей ярости боюсь даже подумать, это заставляет мои губы шептать молитву. Я ослушалась его самым страшным образом, и это всё, о чём могу сейчас думать. И он может убить меня за это.
— Тебе нужно успокоиться, — говорит Кельвин, осматривая мою стопу.
Я прижимаю рубашку ближе к телу, наблюдая, как между его бровями появляется складка.
Когда Норман снова заходит в комнату, я выдыхаю с облегчением, а Кельвин поднимает на меня глаза. Он берёт ватный диск, который протягивает ему Норман, и проводит им по моим стопам, постоянно что-то бурча себе под нос. Даже несмотря на то, что Кельвин крепко держит мою лодыжку, его прикосновения к израненной коже остаются нежными. Он выдёргивает щипчиками кусочки листьев и коры, которые впиваются в кожу. Я скриплю зубами, терпя жжение и цепляясь за боль внутри меня. Его глаза пронзают меня взглядом, когда он заканчивает и наносит неоспориновую мазь на те места, где образовываются раны.
— Смелая девочка, — произносит он.
Открываю рот, давая Норману возможность измерить температуру. Они убирают все медикаменты назад в аптечку. Норман забирает термометр, и я слышу его слова о том, что у меня высокая температура.
— Дай ей что-нибудь, — говорит Кельвин, поднимая меня с кровати.
Он откидывает одеяло в сторону и кладёт меня на простыни. Я могу лишь наблюдать, как лицо Кельвина наполняется уверенностью, когда он укрывает меня.
Беру две таблетки, протянутые Норманом, и глотаю, запивая их целым стаканом воды.
— Спасибо, Норман, — произношу я.
— Не за что, дорогая. Я вернусь утром, чтобы проверить ваше самочувствие
— Что? — я резко вдыхаю. — Нет. Прошу, — я смотрю на него с мольбой в глазах, игнорируя взгляд Кельвина. — Вы не можете оставить меня с ним, — Норман переводит неуверенный взгляд на Кельвина. — Он сделает мне больно, — шепчу я. — Он причинит мне боль за то, что я сбежала. Вы не понимаете.
— Я не собираюсь причинять тебе боль, Кейтлин, — отвечает Кельвин. — Выключи свет, когда будешь уходить, Норман.
— Хозяин, она недостаточно хорошо…
— Вон!
С успокаивающей улыбкой на губах Норман удаляется, гася за собой свет. Я смотрю на Кельвина, стоящего рядом с кроватью и развязывающего шнурок на своих штанах.
— Боже, нет, — произношу я, зажмуривая глаза. — Я н-н-не м-могу, Кельвин, пожалуйста, не заставляй меня.
— Кейтлин…
Я прикрываю лицо ледяными руками:
— Мне так жаль, что я сбежала. Обещаю, что не сделаю этого вновь. Мне так холодно.
— Воробушек, заткнись и сними свою рубашку, — делаю то, что мне приказали, судорожно вдыхая и медленно вытаскивая руки из рукавов. — И халат тоже, — добавляет он, сопровождая свою просьбу глубоким вдохом.
Как только я бросаю халат на пол, простыни смещаются. Кельвин прижимается к моей спине своим обнажённым телом, практически обвивая меня.
Он укачивает меня, пока я безрезультатно вырываюсь из его рук.
— Ты до сих пор дрожишь. Позволь мне согреть тебя, — недоверие взрывается и мечется в моей голове, но моё тело всё больше и больше утопает в его тепле.
— Ты убил их, — говорю я в подушку. — А они подстрелили тебя. Ты должен быть мёртв.
— Помолчи. Лучше засыпай.
Его объятие быстро растапливает холод в моём теле. Я прекращаю сопротивляться и позволяю теплу занять то место, где должен быть страх из-за того, что я лежу в объятиях своего врага.
ГЛАВА 34.
Кельвин.
Кейтлин продолжает дрожать даже после того, как засыпает. Возможно, это я дрожу. Крепко обнимаю её. Слишком крепко. Мне приходится заставить себя ослабить хватку.
Глаза человека в момент перед смертью отражают истинный страх. Я видел его в глазах Кейтлин сегодня, но он не связан со смертью тех мужчин. Он вызван мной. Она думает, что я причиню ей боль из-за побега и это будет адская боль. Думает, я могу убить её.
Камера видеонаблюдения показала, что она без колебаний упорхнула. Кейтлин вышла из поместья, даже не оглянувшись. А я? Она рискует жизнью, постоянно пытаясь выбраться отсюда, и учитывая тот факт, что она могла замёрзнуть насмерть, не думаю, что отпустить её будет хорошей идеей.
Опускаю глаза на девушку, находящуюся в моих руках, и задумываюсь о том, как в свете последних нескольких дней я мог выпустить её из виду. Дыхание Кейтлин выровнялось, а волосы, как всегда непослушные, прикрывают половину лица. Убираю локоны со щеки и прикасаюсь к её лбу тыльной стороной ладони. Я отстраняюсь, давая ей пространство. Кейтлин внезапно стонет и крепче прижимается ко мне.
— Нахуй всё это, — тихо бормочу я и обнимаю её двумя руками.
Жасминовый запах — это всё, о чём я могу сейчас думать, поэтому вдыхаю его и засыпаю.
***
Я снова открываю глаза, из-за приглушенного света комната кажется неземной. Кейтлин всё ещё в безопасности моих рук. Её влажная от пота спина прилипает ко мне. Попка мягко двигается рядом со мной, едва смещаясь. Движение повторяется, поэтому я поднимаю голову с подушки.
— Ты в порядке?
Она не отвечает, но открывает глаза и поворачивается ко мне. Тёмно-синие глаза. Такая сонная, но её взгляд задерживается на мне некоторое время. Не раздумывая больше ни секунды, я наклоняюсь к ней, но останавливаюсь в миллиметре от её губ. Она не отодвигается от меня, и я обрушиваю свои губы на её рот.
