— Картер, — произношу я, кивая. — Что случилось?
— Этому нет оправдания.
— У тебя одна задача. Следить за безопасностью поместья. Никто не входит и не выходит без моего разрешения. Может, ты мне, блядь, расскажешь, как девчонке удалось убежать?! И помимо всего прочего, — я поднимаю глаза на Нормана, — она отсутствовала несколько часов, и никто этого не заметил?!
— Территория большая, сэр. Мне бы не помешала дополнительная пара глаз.
— Я уже говорил тебе, что больше никого не будет. Слишком много людей знают больше, чем нужно. Каждому сотруднику оплачиваются не только услуги, но и молчание, — я делаю паузу, скрипя зубами, когда Норман делает надрез, мягко и глубоко скользя скальпелем по коже. — Я не могу нанять ещё кого-то, не будучи уверенным, что его надёжность непоколебима.
— Вы правы. Этого больше не повторится.
Прилагая существенные усилия, я встаю с кресла.
— Сэр, ваша рана…
Жжение в моём плече слишком острое, но я игнорирую Нормана и подхожу к Картеру, вставая так, чтобы мы смотрели друг другу в лицо.
— Я нанял тебя на должность начальника охраны. Тебе это надоело?
— Нет, сэр.
— У меня нет времени искать тебе замену. И ты знаешь слишком много, чтобы я просто так тебя отпустил. Это понятно?
Он сглатывает, но выдерживает мой взгляд:
— Да, сэр.
— Если я не могу тебе доверять, то у нас проблемы.
— Можете, сэр.
— Не допусти повторения случившейся истории. Ты свободен.
Разворачиваюсь к нему спиной, и к тому времени, как я возвращаюсь в своё кресло, он уходит. Сильно сжимаю подлокотники, потому что Норман углубляет разрез, чтобы извлечь пули.
ГЛАВА 35.
Кельвин.
В обед я веду себя намного спокойней и, возможно, даже слегка жалею о том, что накричал на Кейтлин. Нахожу её в столовой, сидящей за столом и терпеливо ожидающей указаний Нормана.
— Добрый вечер, — произношу я.
Она поднимает взгляд с колен на меня. Нижняя губа зажата между зубами, но потом она улыбается.
— Добрый вечер.
Я усаживаюсь во главе стола и указываю на место рядом со мной.
— Сегодня можешь сидеть здесь.
Её взгляд мечется между мной и стулом.
— Правда?
Я вздыхаю:
— Мне повторить? — Кейтлин медленно поднимается. — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, замечая, что она хромает.
— Лучше.
Как только она оказывается возле меня, входит Норман с нашей едой. Она наблюдает за ним с таким же вниманием, будто смотрит блокбастер, но руки мирно покоятся на коленях. Он заканчивает, и блюда стоят на столе, а бокалы наполнены вином.
Я присаживаюсь, но замечаю, что Кейтлин отстраняется, её взгляд прикован к столу, а уголки губ подёргиваются, словно она собиралась улыбнуться, но передумала. Кейтлин выглядит открытой, невинной и прекрасной, поэтому я не могу сопротивляться.
— О чём ты думаешь?
— О тебе.
Пытаюсь скрыть своё удивление:
— А что со мной?
— Я думала о том, как впервые увидела тебя в офисе. Ты выглядел таким серьёзным, но ещё и… Красивым.
Я улыбаюсь:
— Ты подумала, что я сексуален.
Она смеётся и толкает меня в плечо. Слава богу, оно уже не болит, потому что мне нравится, когда она так делает.
— Да, я подумала, что ты сексуален, — она беззвучно кладёт вилку на стол, и её улыбка меняется. — Я до сих пор так думаю, Кельвин.
Глубоко вздыхаю и трясу головой:
— Это опасное утверждение.
— Знаю.
— Прошлой ночью ты сбежала без оглядки.
— Это был инстинкт. Я не думала. Просто бежала, — она вскидывает голову. — Тебя это удивляет?
— Я даю тебе всё, о чём ты просишь.
— Мне казалось, я покупаю свою свободу. Когда ты пришёл за мной прошлой ночью, я была в ужасе от возможности возвращения сюда. В ужасе от того, что ты со мной сделаешь. Но я чувствовала и облегчение. Но не понимала этого до того момента, когда осознала, что могу больше никогда не увидеть тебя.
Ставлю локти на стол и смотрю прямо в её глаза.
— Кейтлин…
— Я не могу объяснить этого, — продолжает она. — Иногда я ненавижу тебя, но прошлой ночью в моей постели я чувствовала… — она делает паузу, подбирая слова, и произносит. — Я хотела, чтобы ты был там со мной.
Трясу головой, ведь моя решительность даёт трещину.
— Я тебе не подхожу.
— Думаешь, я этого не знаю?
— Мне нужно держаться подальше от тебя, а тебе лучше сделать то же самое.
— А если это не то, чего я хочу?
— Почему ты спрашиваешь меня?
— Я не знаю, — отвечает она. — Прошлой ночью то, что происходило между нами, было таким правильным. Когда ты ушёл сегодня утром, я начала мечтать о твоём возвращении. Оба эти чувства не оставляют меня в покое весь день.
— Блядь, Кейтлин. Не говори мне такой херни.
— Ты первый это начал.
— Знаю. Я совершил ошибку.
Выражение её лица становится грустным, ведь она считает, что под «ошибкой» я подразумеваю секс с ней. Я начинаю осознавать, что это моя ошибка привела её сюда.
— Кейтлин, ты не понимаешь того, насколько сильно я могу навредить тебе. Ты невинная и хрупкая, а я нет. Вспомни, что я сделал с теми мужчинами. Глубоко в твоём сердце живёт понимание того, на что я способен.
— Разве до сих пор ты навредил мне?
Я вскинул локти вверх, держась руками за затылок, и мы смотрели друг на друга до тех пор, пока у меня не нашёлся ответ на её слова.
— Не знаю. Я очень близок к тому, чтобы узнать это.
Она слегка выпячивает нижнюю губу:
— Вот, значит, как? Ты больше не собираешься прикасаться ко мне?
Мне приходится закрыть глаза, когда она произносит «прикасаться ко мне». Очень сложно выдержать это.
— Думаю, я достаточно внятно объяснил, что не могу держаться вдали от тебя.
— Ты говоришь о том, что если я смогу, то ты не оставишь меня?
Ладони, лежащие на столе, сжимаются в кулаки.
— Ты не понимаешь.
— Так объясни мне!
— Не могу, — отвечаю я. — Хватит задавать вопросы.
Она смотрит на колени и качает головой. Пряди волос спадают на её лицо. Я хочу намотать эти пряди на свой кулак и тянуть до тех пор, пока она не начнёт молить о пощаде. Кейтлин выглядит дико: если она начнёт сильнее трясти головой, то из неё что-то выпадет. Она смотрит на меня, и я вижу перед собой большие глаза. Каким-то образом она всё ещё остаётся невинной даже после всего того, что я с ней сделал.
Если бы я был лучшим человеком, меня бы уже не было рядом с ней. Что-то всегда притягивало меня к Кейтлин, но сейчас я перешагнул грань понимания того, кем являюсь на самом деле. Я чувствовал, как она извивалась подо мной, видел, как она смотрела на меня так, как смотрит сейчас, будто ждёт указаний. Мне нравится этот взгляд. Он заставляет думать, что я владею маленькой частичкой её сердца.
Я думаю, что Кейтлин собирается уйти, но она встаёт и подходит к моему стулу. Опускается ко мне на колени, а её взгляд тут же сканирует моё лицо. Медленно и осторожно она тянется пальцами к моим очкам и снимает их.
— Я не хотела этого, — начинает она. Костяшками кулачков скользит по моим щекам, проводит вниз по моей коже и разворачивает ладони, обнимая моё лицо. — Но я больше не знаю, кто я. Думаю… Теперь ты то, что я хочу.
— В таком случае ты должна понимать, что я кое-что скрываю от тебя. Вещи, которые касаются тебя, но которых ты никогда не поймёшь. Поступки, которые обозначают разницу между нашими жизнями.
— Ну и что, — шепчет она поспешно.
Я поворачиваю голову, чтобы поцеловать её ладонь. Обхватываю пальцами запястье и удерживаю возле своего лица. Не отводя от меня взгляда, она наклоняется к моей руке и прижимает губы к костяшкам, а потом проходится по ним кончиком языка. Я выпрямляю указательный палец, находящийся так близко к её горячему рту, что она просто раскрывает губы и всасывает его. Кейтлин отводит голову назад, кружа языком вдоль пальца и оставляя блестящий, влажный след на моей коже. Её розовые губки обхватывают его и дразнят, заставляя кровь приливать к моему члену.
Убираю свою руку и кладу между ног Кейтлин, прижимая джинсы к её клитору так, что она начинает ловить ртом воздух. Ресницы начинают трепетать, а я продолжаю потирать её чувствительное местечко.
— Что тебя пугает? — спрашиваю я.
Она смотрит в потолок:
— Ты.
— Чего ты боишься больше всего?
— Тебя, — повторяет она.
— Нет, не меня, — я запускаю вторую руку в её волосы и тяну вниз, Кейтлин приходится смотреть вверх. — Почему в свои двадцать два года ты до сих пор была девственницей?
Её горло, теперь полностью открытое для меня, сжимается, когда она сглатывает:
— Я ждала правильного человека.
— У тебя даже не было парней…
Она дёргает головой, пытаясь посмотреть на меня, но я всё ещё удерживаю её.
— И что?
— Боишься впустить кого-то в свою жизнь. Ты прячешься.
Уголки её глаз начинают блестеть. Когда она отвечает, в её голосе звучит больше злости, чем я когда-либо слышал.
— Ты не знаешь меня.
