Она стонет от наслаждения, и это заставляет меня провести рукой вверх по мягкой коже её живота. Кейтлин прижимается ко мне ещё ближе, открывая шире рот и впуская мой язык. Её же тёплый и напоминает шёлк. А ещё он ощущается так же, как и когда я нахожусь в ней.
Её попка снова вдавливается в меня, но на этот раз ещё более настойчиво. Я издаю стон и углубляю поцелуй, обхватывая её грудь и сжимая в своей ладони. Скольжу рукой к её затылку и притягиваю ближе к себе.
Я переворачиваю Кейтлин на спину и перекатываюсь на неё, не разрывая поцелуй. Она моментально обхватывает меня ногами, и в бешеном ритме мы наслаждаемся друг другом. Кейтлин вжимается головой в подушку, выгибая длинную шею, насытиться которой я не в силах.
Мой член скользит по шёлку её трусиков, цепляясь за кружева и касаясь ложбинки между её влажными складками и бедром. Я зарываюсь одной рукой в её волосы и тяну. Провожу своими губами по её, чувствуя пульсацию своего члена на животе Кейтлин. Капелька предэякулята остаётся на её коже и трусиках. Мой агрессивный поцелуй наполнен необходимостью и желанием, я всасываю её язык в свой рот, а потом возвращаю его обратно. Нахожу её руки, переплетаю наши пальцы и закидываю их над её головой, прижимая Кейтлин к матрасу.
Жажда её киски заставляет мой член добиваться желаемого с таким же рвением, как и у моего поцелуя. Кейтлин сильно сжимает мои пальцы, а её тело извивается подо мной, когда я вжимаюсь в её влажность.
— Расслабься, — произношу я.
— Я не могу.
— Можешь. Просто отпусти.
Проходит мгновение, но я готов ждать. Мышцы её бедра расслабляются, и хватка на моих руках слабеет. Тело Кейтлин тает на матрасе.
— Вот так, малышка, — шепчу я. Она вскрикивает, когда я погружаюсь в неё на дюйм. — Так хорошо.
— Кельвин, — произносит она возле моих губ. — Мне нравится, что ты здесь. Этого не должен делать никто, за исключением тебя.
Я рычу, и мой член разрывается от пульсации, которая растёт от её возбуждающих слов. Начинаю погружаться в неё, желая создать умеренный ритм.
— Ты теперь часть меня, — слова слетают с её губ, находящихся очень близко к моим.
— Продолжай говорить, воробушек, — произношу я между толчками.
Её голос такой мягкий, что я едва могу его услышать:
— Когда ты во мне, это… Это… — она кричит, когда я резко погружаюсь в неё на всю длину. — Ты делаешь меня настоящей. Твоё дыхание, когда ты во мне… Растягиваешь, кончаешь — этим ты делаешь меня настоящей.
Пробегаю большим пальцем руки по костяшкам её пальцев.
— Ты сама делаешь себя настоящей, Кейтлин.
— Нет. Я не была настоящей, пока не встретила тебя.
Её слова проникают глубоко в меня, утаскивая моё сердце вниз вместе с собой. Я её личный монстр, но сегодня впервые в жизни признаю, что хочу стать её персональным героем. Хочу похоронить себя в ней и расширить её до тех пор, пока мы оба не станем настоящими. Пока не станем одинаковыми. Её стоны становятся более настойчивыми, их прерывают лишь короткие вдохи. С наслаждением наблюдаю, как она отрывисто дышит, прикусывая зубами свою нижнюю губу.
Отпускаю её руки и хватаю за бёдра, переворачивая нас так, чтобы она оседлала меня. Кейтлин замирает с удивлённым, но с голодным выражением лица. Когда я приподнимаю бёдра, входя в неё, она выгибает спину, а её волосы рассыпаются по плечам. Тянусь вверх, с лёгкостью удерживая её за горло и обводя пальцем линию её челюсти. Заставляю посмотреть вниз на меня и запускаю руки в её волосы, слизываю капельку пота, стекающую по её виску.
Держа её маленькое тело в своих руках, я владею её судьбой. Полностью контролирую её, и это та сила, при помощи которой я могу сделать что угодно. Продолжаю трахать её, вдалбливаясь и делая своей, но начинаю бояться того, что жизнь больше не будет прежней после этого момента.
Она кончает, и её киска сжимает мой член снова и снова. Её рот над моим ухом, и она продолжает говорить мне, что чувствует в данный момент. Отпускаю её голову и сжимаю бёдра пальцами, когда Кейтлин впивается в мою грудь. Я молниеносно кончаю, отдавая ей всё до последней капли, вдалбливаясь с такой силой, что она почти подскакивает на мне. Но малышка крепко держится за меня, я взрываюсь в ней, а из моей груди вырывается животный рёв.
Каждая частичка во мне пульсирует: бёдра медленно двигаются вверх и вниз, пока я кончаю, мы оба глубоко дышим, а солнце отбрасывает на стену силуэт наших сплетённых теней. Она подгибает локти под себя, опускаясь на мою грудь. Обхватываю её руками: одной прижимая щекой к своей шее, а вторую руку кладу на её талию. Всё ещё нахожусь в ней и крепко прижимаю Кейтлин к своему телу, но меня уносит неизвестным течением.
***
Меня будит жжение в левой части моего тела, там, где под кожей остались пули. Кейтлин до сих пор лежит рядом со мной. Прошлой ночью она стояла на коленях на земле, и в её глазах был истинный страх, но спустя несколько часов Кейтлин без остатка отдала себя мне.
Она глубоко вздыхает, моргая в утренней полудрёме. Ищу в её глазах вчерашний страх, но вместо этого получаю широчайшую улыбку. Это ударяет меня словно молотом в грудь. Издалека я видел, как вот так она улыбалась другим людям, но подобная улыбка никогда не была адресована мне.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я.
— Хорошо, — хрипит она, и её рука тянется к горлу. — Немного больно, но это всё. Думаю, жара уже нет.
Я улыбаюсь и приглаживаю её волосы ладонью:
— Хорошо.
— Ты спал со мной.
— Ты дрожала.
Её брови медленно поднимаются вверх, и она хохочет.
— Я быстро согрелась.
— Да, быстро.
Смех тут же утихает.
— Тебя ранили. Они ведь стреляли в тебя.
— Я был в пуленепробиваемом жилете.
— Но…
— Сама посмотри.
Она отодвигается, чтобы посмотреть на мою грудь, и легко касается пальцами моей кожи. Заметен лишь слабый синяк, а рана затянулась. Кейтлин прислоняется щекой к моей груди и трётся об неё.
— Думаю, я была немного в бреду.
— Немного? Ты орала так, что распугала всю лесную дичь.
— Я думала, мне удалось сбежать, — произносит она после секундной тишины. — У меня так много вопросов, Кельвин…
Напряжение пронзает мои мышцы. Она убирает щёку, но я быстро отвожу глаза в сторону, прежде чем нам удаётся установить зрительный контакт.
— Не принимай отсутствие наказания из-за вчерашнего побега за прощение. Ты ослушалась меня, и, как я и предупреждал, это чуть не убило тебя. И снова я появился, чтобы спасти тебя.
Блядь.
До того, как мне удаётся сказать что-то ещё, между её бровей появляется складка.
— Снова? Когда ты приходил, чтобы…
— Кейтлин, — прерываю я, акцентируя её внимание на своих словах. — Что я говорил тебе о вопросах?
— Но прошлой ночью…
— Нет, — обрываю я. — Наше соглашение остаётся прежним. Ты ведёшь себя хорошо, и всё будет так, как раньше. Думаешь, у тебя каким-то образом получится делать то, что захочется?
Я встаю с кровати, поэтому ей приходится оторваться от меня.
— Я пришлю Нормана измерить твою температуру.
— Куда ты уходишь? — спрашивает она, когда я надеваю штаны.
— А ты как думаешь? Работать. Если рискнёшь задать ещё один вопрос, убедись, что он хотя бы стоит этого.
Мне удаётся заметить удивление на её лице, прежде чем я покидаю комнату. Адреналин приглушает боль в моём плече. Норман ждёт меня возле моего кабинета с аптечкой, наполненной медикаментами.
— Хозяин Пэриш, нам нужно вытащить пули.
— А зачем же ещё я здесь, по-твоему? И позови Картера.
— Да, сэр.
Я фокусируюсь на своей злости всё то время, пока Норман делает звонок, а потом подготавливает инструменты.
— Как она?
Искоса смотрю на него:
— В порядке.
— Уверен, она крепко спала. Для полного выздоровления ей просто необходим отдых.
— Понимаю, что ты заботишься о ней, Норман, но давай я напомню тебе твоё место. Ты можешь помочь тем, что присмотришь за ней после того, как закончишь здесь, и каждые несколько часов докладывай мне о её состоянии до момента моего возвращения домой. На этом всё.
— Да, сэр. Анестезию?
— Нет. Она меня только замедляет, — я откидываюсь в кресле, а Норман обрабатывает моё плечо йодом.
— Сумма вознаграждения за информацию выросла. Шеф полиции Стронг снова сделал заявление, в котором попросил вас сдаться.
— Только через мой труп.
— Как и всегда. Просто будьте осторожны. Вознаграждение немалое, а сейчас настали отчаянные времена. Возможно, стоит залечь на дно.
— Ты знаешь, что я не могу. Входи, — кричу я, когда слышу стук в дверь.
Единственный мужчина в доме, размеры тела которого даже больше моих, входит в комнату и останавливается в центре кабинета. Я даже думал поделиться своими инъекциями с Картером, потому что из нас получилась бы неплохая команда. Но так и не решился воплотить эту мысль в жизнь.
— Картер, — произношу я, кивая. — Что случилось?
