– Можете назвать имена посетителей? Ну, тех людей, что присутствовали в кафе в момент происшествия?
Люся расхохоталась.
– Даже ментам в голову не пришло такое спросить. Я че, даю хавку по паспорту?
– Говорили же вы, что некоторые рядом работают.
– Ну да, лица вроде примелькались, одежда национальная…
– Национальная, – я решил во что бы то ни стало ухватить хотя бы крошечную ниточку, – какая?
– Куртки оранжевые с надписью «Стройка», – вновь развеселилась Люся, – а ты прикольный. Между прочим, я сегодня свободна. Не хочешь красивую девушку в кино пригласить?
– Момент кончины Маши ты не видела? – Я не стал обращать внимания на пассажи Люси.
– Неа, спиной к залу стояла, Марио сосиску резала.
– А говоришь, имен не слышала! – несказанно обрадовался я. – Кто такой Марио? Где живет? Может, знаешь его телефон?
– Ща познакомлю, – кивнула Люся и скрылась в подсобке, я поерзал на высоком барном табурете с короткой железной спинкой.
Некоторые падкие на модные веяния люди устанавливают дома такую мебель. Навряд ли она кажется хозяевам удобной, но человек готов терпеть и не такое, дабы прослыть «продвинутым». Впрочем, это касается не только мебели. Скажите, какой смысл в уродующих женские ножки пятнадцатисантиметровых шпильках? Я, естественно, никогда не ходил на каблуках, но способен понять, сколь они неудобны. Предполагаю, что у дурочки, протаскавшейся на них весь божий день, вечером выкручивает поясницу, а еще модницу ждут изменения в тазобедренных суставах, боль в ступнях, артрит, артроз… Зимой на каблуках легко поскользнуться и упасть, летом, в жару, шпильки тоже не подарок. И к чему такие мучения? Знаю, знаю ответ на вопрос: дамы хотят привлечь мужчину, все ужасы терпят ради обретения семейного счастья. Каблук делает ногу стройнее, а ее хозяйку зрительно выше и тоньше. Но вот вам торжество дамской логики! Отгремел марш Мендельсона, вы замужняя дама. Супруг уже видел свою избранницу без шпилек и понял: его слегка надули, красавица не столь уж хороша собой, ее бедра и лодыжки далеки от совершенства. Кстати, основное большинство мужчин, заполучив в собственность любимую, делает массу неприятных открытий. У жены оказывается совсем иной характер, чем у невесты. Но не станем сейчас рассуждать на больную тему. Итак, каблуки! Они же выполнили свою роль, при их помощи вы захомутали объект. Все! Больше нет необходимости мучиться.
Как бы не так! Молодая жена упорно не слезает со шпилек. Думаете, она боится потерять с трудом отвоеванного у судьбы муженька? Ан нет! По квартире ваша вторая половина шляется в таком виде, что впору ее в фильме ужасов показывать, а топчет пол она затрапезными тапками. Страшно неудобные шпильки ждут хозяйку в прихожей, она влезет в них, торопясь на улицу.
Так ради кого дамы гробят ноги? Муж-то остался на диване или ушел на службу. Кому прелестница решила продемонстрировать свою красоту? В ее планах любовник? Да нет же! Острые «гвоздики» она носит по иной причине: как это ни странно, модницы прихорашиваются ради того, чтобы досадить коллегам, преимущественно женского пола. Лица их при виде прелестницы исказит легкая гримаса зависти.
– Где взяла туфельки? – не выдержит самая нервная из сослуживиц.
– Эти? – нарочито небрежно переспросит наша красавица. – Уж и не вспомнить. У меня шпилек, как грязи, пар двадцать, одни выбрасываю, другие покупаю.
По кабинету пролетает вздох. Вот ради него и затевалась история, из-за этого звука дама страдает от болей в спине и ломоты в ногах. Муж тут ни при чем, перед ним, повторюсь, она снует в тапках. Разговоры о том, что жены желают нравиться мужьям, чистейший блеф. Все дело в заклятых подругах! Забросьте на необитаемый остров двух дам, и они смастерят шпильки из ростков бамбука.
– А вот Марио, – объявила Люся, вынося в зал жирного кота с наглой мордой, – я ему сосиску кромсала.
Я слез с табуретки.
– Спасибо. Это мило – не полениться и принести сюда животное.
– Эй, ты обиделся? – разочарованно воскликнула Люся. – Просто я поприкалываться решила. Разозлился, да?
– Нет, конечно.
– В кино пойдем?
– Увы, я вечером занят, а завтра улетаю в командировку, – вежливо ответил я.
Но Люся решила действовать активно.
– Не дуйся. Я просто пошутила.
– У вас красивый кот, – кивнул я.
Люся чмокнула Марио.
– С собой заберу, Ахмету не оставлю. Знаешь, что я припомнила?
Я вздрогнул.
– Что?
– Она точно по мобиле трепалась. Подошла к стойке, заказала жрачку, я ей на поднос чашку и тарелку поставила, и тут у нее трубка затрезвонила.
Я перестал дышать от напряжения, а Люся, решившая обязательно заманить «журналиста» на свидание, зарабатывала мое расположение. Вкратце ситуация выглядела так. Маша взяла сотовый, и, сказав:
– Галка, погоди, ща все расскажу, – прижала мобильный плечом к уху, подняла двумя руками поднос и спросила у Люси: – Можно я сама отнесу, кофе выпью и расплачусь?
Очевидно, с той стороны трубки прозвучал какой-то вопрос, потому что посетительница тут же добавила:
– Погоди, Галк, я не с тобой болтаю, и ваще, давай перезвоню позднее.
– Конечно, – миролюбиво согласилась Люся, – нет проблем.
На этом их диалог и закончился, барменша занялась своими делами, временно забыв про посетительницу.
– Вы рассказали милиционерам об этой подробности? – спросил я.
– Нет.
– Почему?
– А только сейчас вспомнила! Так что насчет кино?
Мне очень не хотелось обижать Люсю, поэтому, навесив на лицо самую приятную улыбку, я ответил:
– Сегодня правда никак! Потом у меня командировка! Вернусь и загляну!
Люся схватила со стойки салфетку, нацарапала на ней несколько цифр и протянула мне.
– Я здесь больше не работаю. На! Это домашний телефон. Позвони непременно.
– Обязательно, – пообещал я и быстро ушел.
Улица Маршала Рыбалко располагалась около метро, упиралась одним концом в мост через железнодорожные пути, а другим – в комплекс современных зданий. Во дворах было тихо, даже сонно.
Я оставил машину возле детской площадки и пошел пешком к дому, он оказался пятиэтажкой из серо-коричневого кирпича, такие возводились в столице в конце пятидесятых годов прошлого века.
Дверь двенадцатой квартиры заметно отличалась от других дверей на лестничной площадке. Деревянная, резная панель, звонок с видеокамерой, шикарная ручка и номер из латунных цифр. Я нажал на кнопку и услышал тихий голос, прозвучавший словно с потолка:
– Вы к кому?
– Лада Ермолаева дома? – спросил я.
– Кто? – искренне удивился невидимый собеседник.
– Лада Ермолаева.
– Здесь таких нет!
– Но она прописана в этой квартире!
– Ничем помочь не могу.
– Пожалуйста, откройте.
– Я домработница! Хозяева на работе.
– Когда они вернутся?
– После восьми вечера, тогда и приходите. Что им передать?
– Большое спасибо, я вернусь в указанное время, – пообещал я.
– До свидания, – вежливо ответила прислуга.
Сев за руль, я соединился с Норой и отчитался перед ней по полной программе.
– В половине девятого вернешься на Рыбалко и попробуешь узнать у людей, куда подевалась Лада Ермолаева, – приказала Нора, – а сейчас скачи в квартиру к Беркутовым. Думаю, Галя, с которой болтала перед смертью Маша, это та самая девица в розовом костюме, что пришла посидеть с парализованной Еленой Константиновной, помнишь?
– На память я не жалуюсь, но зачем мне туда ехать?
– Спросишь у старухи, где живет Галя. Неужели непонятно? Ваня, ты последнее время сильно сдал, перестал ловить мышей.
– Надеюсь, вы не выкинете старого кота на мороз, – усмехнулся я, – иногда и от пенсионеров бывает толк. Я очень хорошо помню слова бабки, она говорила, что Галя обретается рядом, в пятнадцатой квартире.
– Не болтай, а работай, – вспылила Нора, – меньше языкомотательства!
Я поставил трубку в пластиковый держатель. «Языкомотательство» – оригинальное существительное, достойная пара славному глаголу «жвачиться».
Глава 24
За дверью Галиной квартиры гремела музыка. Я сначала подержал палец на кнопке звонка, потом стал колотить в хлипкую деревяшку руками, ногами и выкрикивать:
– Галя, откройте! Галя, отзовитесь!
В результате из соседней двери высунулась девочка и с укоризной сказала:
– Дядя! Чего безобразничаете?
– Извини, деточка, – ласково произнес я, – мне необходимо поговорить с Галей.
– Ее дома нет, – твердо отрезала школьница.
– Ты уверена?
– Точняк! – закивала крошка.
– Но в квартире орет музыка!
Ребенок начал накручивать на палец прядь волос.
– Это Колька оттягивается, брат Галки. Она на работу утопает, а он, блин, зажигает. При Галке смирно сидит, а без нее гром устраивает. Мой папа ему пару раз морду бил, но сегодня папка в рейсе, мамка к бабке подалась, а я мучаюсь. Меня Колька за человека не считает. Ну ничего, через десять минут он прекратит шуметь.
