- А вот филология - это хорошо, - последнее слово Жора аж напел по слогам неожиданно глубоким баритоном и, потирая ладони, уточнил, - что продавщица в отделе книжного интересного поведала?
- А... - безнадежно махнул рукой генерал.
- Понятно, - настроение у Жоры, резко скаканувшее вверх после предъявления книги, это не испортило, - понятно.
Он повернулся к окну и задумался, глядя вдаль.
- Ну, - уточнил зашедший ему за спину генерал, - видно?
- А? - чуть дернувшись, Минцев вышел из задумчивости, - что видно?
- Ну, слышали эту нашу ленинградскую присказку, почему этот дом называется «Большим»?
Жора улыбнулся и посмотрел на расстилающуюся вдали широкую панораму города уже осмысленным взглядом:
- Нет, не видно Колымы отсюда. Врут, - отвернулся от окна и подвел итог. - Что ж, Владлен Николаевич, поклевка есть. Завтра порадую Юрия Владимировича продвижением дела. Теперь главное - не насторожить объект. Он нам непуганым нужен.
Пятница, 25 ноября 1977, вечер.
Ленинград, Измайловский проспект
- А ну, не вертись! - хотел прикрикнуть я строго, но не смог, сфальшивил.
Оно и немудрено, смех рвался из меня, как шампанское из встряхнутой в порядке дружеской шутки бутылки. В итоге я толи всхлипнул прямо на последнем слове, толи всхрапнул аки жеребец, а потом и вовсе в открытую заржал. Яська даже бровью не повела, ей было не до того. Я с безнадежностью махнул рукой и упал в кресло, любуясь.
Невозможно было спокойно смотреть на эту умору: куда дели обычно спокойную, уравновешенную и как будто чуть-чуть не от мира сего Ясю? Перед зеркалом в серванте изворачивалась самая обычная восторженная девчонка. Мой подарок разом снес все ее самообладание, и теперь она разглядывала себя то передом, то боком, то расправляла плечи и вскидывала голову, иными словами - любовалась.
Комизм ситуации придавало то, что она довольствовалась небольшим, размером с мяч, отражением - остальное зеркало было прикрыто расставленным на полках хрусталем, поэтому ей приходилось дополнительно то чуть приседать, то вставать на цыпочки. Судя по сосредоточенно сведенным бровям, Яська синтезировала увиденное в целостное трехмерное изображение и уже была в одном-двух шагах от успеха.
Я еще раз довольно хрюкнул в кулак и намекнул:
- В коридоре есть зеркало побольше, - пусть налюбуется, а то ведь работать не даст.
Ее словно выдуло из комнаты, раз - и уже нет. Секунд тридцать тишины, потом я расслышал быстро удаляющееся шлепанье босых ног по линолеуму.
«На кухню-то ей зачем?» - заинтригованный, я вышел в прихожку.
Торопливое «шлеп-шлеп-шлеп-плюх» - это Яська приволокла табуретку к трюмо. Миг - и она уже вскочила на нее с ногами и крутанулась, придирчиво разглядывая солнцеклёш понизу.
Недооценил я эффект неожиданности. Не знаю, что именно Яся ожидала увидеть, согласившись зайти ко мне на примерку - может быть, и правда, передник, но действительность явно далеко превзошла все ее предположения. Меня чуть на слезу не прошибло, когда она пару раз непроизвольно отдергивала руку, не решаясь взяться за протянутое ей джинсовое платье. Потом схватила и исчезла за дверью моей комнаты. Скинула там школьную форму, ящерицей вползла в прихваченное лишь по швам изделие, и вот - вся светится восторгом. Даже не знаю, кто из нас в этот момент получал большее удовольствия.
Яська, наконец, нагляделась в зеркало и вдруг замерла, разом потускнев. Взглянула на меня сверху, горестно заломив брови, и сказала упавшим голоском:
- Ох, Дюх, слушай, это же дорого... - и сползла с табуретки, расстроенно глядя в пол. - Ты на свою маму лучше переделай.
- Стой, стой, стой, - я помешал ей ускользнуть обратно в комнату для переодевания. - Не дури, Ясь. Ну, ты что? Чего тут дорогого? Ткань у нас в стране дешевая, и пошло ее не много - это ж безрукавка и юбка только до середины бедра. А тебе длиннее и не надо, что красоту-то такую скрывать... - она чуть дернулась, и лоб, а я сейчас видел только его, начал краснеть. Я по-прежнему загораживал ей дорогу. Мы стояли очень близко, так, что я кожей чувствовал ее учащенное дыхание. - А пуговицы и заклепки вообще копейки стоят, - продолжил я успокаивать, не испытывая при этом ни малейшего угрызения совести за свое вранье, а потом долил немного правды, - а маме я платье к новому году сделаю, уже и фасон подобрал и материал купил. И уже блузку ей сшил - довольна, носит. Так что все в порядке, правда.
Она прерывисто вздохнула и подняла голову, с надеждой посмотрев мне в глаза:
- Правда? Правда-правда?
- Честно-пречестно. Верь мне. Пожалуйста.
Яся миг помедлила, потом кивнула. Лицо ее расслабилось в чуть кривоватой улыбке, в которой можно было разглядеть и удовольствие и самоиронию. Девушка сделала полшага назад, и взгляд ее опять дернулся к зеркалу.
Я с облегчением улыбнулся:
- Хороша, чертовка, хороша... А теперь пошли на свет. Будем подгонять.
В принципе, особо переделывать ничего и не пришлось. Платье сразу село хорошо - крой был выбран свободный, да и легкая джинса не требует тщательной подгонки под фигуру.
- Ну, вот... - протянул я довольно, - можешь переодеваться обратно. А я сейчас за часок стачаю все начисто, обметаю швы и завтра принесу тебе его в школу. Отгладишь и можешь на днюхе в воскресенье уже в нем выступать - мне будет приятно.
- Ой, а можно я здесь посижу? Посмотрю. Ну, пожалуйста...
Я усмехнулся:
- Да сиди. Даже хорошо, потом еще раз примерю. Ты, тогда, вон, - махнул рукой, указывая, - мамин халат махровый пока накинь, чтоб с формой не мучиться.
Яся покрутилась вокруг машинки, наблюдая за работой, но быстро свыклась с мыслью, что контролировать мои швы не надо.
- Умело ты, быстро и ни одного лишнего движения, - оценила она скорость, с которой я стачивал кокетку с поясом. - А у нас никто и не знает.
- И слава богу, - испуганно воскликнул я, - пусть так и остается. Мне ж девчонки проходу не дадут. Да что девчонки, ты Кузю представь. От этой так просто не отобьешься.
Яська захихикала, потом прищурилась с иронией:
- Что, и от Томы утаишь?
Я задумался, но руки машинально продолжали делать свое дело.
- Да нет. К новому году что-нибудь сошью в подарок. Вот только как снять с нее размеры тайком, чтоб сюрприз был?
Яся кивнула, принимая задачу, а затем повернулась, пристально разглядывая «Ригонду».
- Дюх, у тебя пластинки какие-нибудь есть? - решилась наконец она.
- Там, внизу, выбирай, - махнул я в сторону тумбы.
Она выволокла стопку и некоторое время с азартом в ней копалась.
- О! - отобрала один конверт, - Сальваторе Адамо! Можно?
- Ставь, конечно, - кивнул я, отстригая нитку.
- А как? - она с опаской кивнула на проигрыватель.
- Смотри.
Я поднял крышку проигрывателя, затем осторожно взял диск за края и бережно опустил на резиновую подкладку вертушки. Вжал кнопку, и черное виниловое тело начало медленно и торжественно вращаться. Неторопливо провел от центра к краям кругляком с бархоткой, убирая редкие пылинки. Двумя пальцами осторожно приподнял звукосниматель и наклонился, прицеливаясь. Плавно, как пилот, нашаривающий колесами полосу, опустил, и игла поймала дорожку. В динамике мерно зашуршало.
Я замер, затаив дыхание. Ох, как давно я не слышал этого колдовского звука! Как тихий треск свечи настраивает нас на правду документа, так и этот, на первый взгляд - лишний шум, каким-то волшебным образом делает музыку настоящей. Есть в этом что-то от таинства рукоположения, передающего тепло ладоней Петра от поколения к поколенью - глубина дорожек винила так же напрямую восходит к дуновению воздуха у губ артиста; поэтому, слушая винил, мы ощущаем жизнь.
Еще миг мы вместе нависали над плывущим по кругу диском, а потом серебряный голос прочувствованно вывел:
- Томбэ ля нэжэ...
- Тю нэ вьендра па се суар... - на удивление ловко грассируя, негромко напела Яся, отступая к креслу.
Она уютно устроилась в нем, забравшись с обеими ногами, и прихватила полы халата коленями. Я встал к машинке напротив, и на музыку начал накладываться короткий стрекот челнока. Но Ясе это не мешало - она умиротворенно покачивала головой в такт и в некоторых местах чуть слышно напевала.
Эта элегическая расслабленность ее и подвела - пола халата предательски выскользнула и упала на пол, приоткрыв стройное бедро почти на всю его длину.
- Ой, - дернулась она, уловив мой возгоревшийся взгляд.
- Ой, - повторил я, напрочь запарывая шов, - да чтоб тебя! Выгоню!
Яська торопливо вернула строптивую полу на место и укорила, глядя исподлобья:
- А вот на Тому так смотри.
- Всеядная я... - предпринял попытку хоть как-то оправдаться.
- Хорошо хоть не плотоядная, - усмехнулась она, уловив отсылку к мультику. На щеках ее проявилось по красному пятну.
- Природа наша такова, - сказал я и поспешил успокоить, - но ты не волнуйся, это контролируемо.
