— Блть, Рори!
Это звучит как отчаянная мольба остановиться, но Егор напротив только сильнее давит мне на затылок. Я позволяю ему гладить мои волосы и задавать ритм, пока он поочередно нажимает педали, пока не сворачивает с дороги на гравий и не тормозит, чтобы заглушить машину, резко потянуть меня к себе и вгрызться губами-зубами-языком в мой рот.
Нет, это точно какое-то наваждение. Никогда и никого в жизни я не желала так, как Егора Сталь. Даже Брэд Питт в роли Джо Блэка меркнет рядом с ним, хоть в это сложно поверить. Даже сейчас, целуясь без остановки, мне нужно больше. Я жадничаю. Мне необходимо больше Егора, больше кожи, больше контакта. Я уже перебираюсь через приборную панель, когда он останавливает меня.
— Нет. Давай назад.
Егор подталкивает меня обратно, сам выходит из автомобиля, а я рычу-пыхчу и закатываю глаза. За что сполна получаю, едва забравшись в салон «мерседеса».
Егор усаживает меня сверху и сминает бедра. Его член упирается мне в задницу. Мы оба устали от прелюдии, поэтому все происходит быстро: он задирает мою юбку к талии, отодвигает трусики в сторону и резко входит. А ощутив, какая я влажная и готовая, без пауз и сантиментов начинает двигаться во мне.
Я прихожу в себя с третьим или пятым вскриком. Понимаю, где я и с кем, и сильнее цепляюсь за мускулистые плечи. Я чуть подаюсь вперед, и мы оба шипим, потому что становится глубже и острее.
Егор замирает, когда видит, что я двигаюсь сама. Смотрит на меня с ухмылкой и кивает, будто уступая мне.
Теперь я руля? Охренительно, боже.
Я несколько раз медленно опускаюсь-поднимаюсь и остаюсь довольной, заметив, как напрягается шея Егора — единственное, что всегда его выдает. Чуть качнувшись вперед, я тяну его рубашку наверх, потому что хочу его трогать.
Впившись ногтями в широкие ключицы, я наклоняю голову и кусаю Егора за мочку уха, как это ранее делал он. Только его мне не переиграть. Он резко дергает меня за волосы, оголяя шею, и проводит по ней языком. Ну а после пары ловких движений раздевает меня до белья и атакует грудь. На несколько долгих мгновений я теряюсь. Вернуться в реальность, к тем самым ритмичным толчкам заставляет лишь звонкий шлепок по заднице.
— Ах, — я вздыхаю и тотчас задыхаюсь, так как Егор проводит влажным языком по моим соскам. Легко и невесомо. А затем сжимает ладони на моей талии и помогает двигаться быстрее, жестче.
С ума сойти.
Я не знаю, сколько длится этот забег — мне кажется, целую вечность, помноженную на столько же, но я и правда громко кричу, когда кончаю. Сдержаться просто невозможно — это слишком остро и ярко, до слез из глаз и дроби в висках. Егор уже сам насаживает меня до предела и финальными толчками вбивается между ног, продлевая мой оргазм и приближая свой.
В какой-то миг, когда я уже, кажется, не живу, он резко выходит и помогает себе рукой, а я наконец вспоминаю, как дышать. Тело еще подрагивает. Я чувствую теплую жидкость, стекающую по животу, и улыбаюсь, тихо хихикаю — это нервное или гормоны.
— Можно было в меня, — шепчу я. Мы ведь все равно не предохраняемся. Я чиста и не думаю, что Егор подставлял бы меня. А что касается детей…
Он качает головой, смеется и тянется к бардачку между сидениями, откуда достает салфетки.
— Охуенно, — комментирует Егор, вытерев себя и меня.
— Да, охуенно, — впервые за все время ругаюсь я при нем. Всегда стеснялась.
Он очень легко касается моих губ губами, а я прикрываю глаза и тут же чуть заваливаюсь на бок. Егор ловит — опять! — и усмехается, а меня только сильнее клонит в сон.
— Спи, я донесу принцессу в башню, и волосатый слюнявый дракон будет охранять ее сон.
Он говорит что-то еще, но я мысленно уплываю, свернувшись клубком на заднем сиденье. Сквозь сон слышу шум двигателя и открывающейся двери. А буквально следом Егор, кажется, поправляет на мне одежду и уже несет меня куда-то.
Я крепко обнимаю его — не хочу отпускать. И этой ночью он остается со мной.
Глава 40
ЕгорGuns N' Roses — This I LoveПроснуться с Авророй в одной постели кажется чем-то естественным и даже привычным, как, например, тот же Боинг, ворвавшийся в комнату после утренней прогулки с мамой. Совершенно насквозь промокший Боинг, который традиционно сбегает от матери, что пытается в очередной раз — тщетно — высушить его феном. Признаться, меня почти умиляет вся эта композиция с замершей в дверях мамой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А вот напуганную и смущенную Рори, кажется, не очень.
Разбуженная душераздирающим лаем Бо, она вскакивает и садится на кровати, сонно потирая глаза. А когда фокусирует взгляд на маме, чуть ли не с головой прячется под одеяло, еще и бормочет несвязные извинения — ей-богу, как школьница. Не понимаю я, чего стыдится, даже если оказалась раздета: ночью ее задница провокационно терлась о мой член — пришлось Рори будить. Это было тихо, без всякой спешки, чертовски плавно и непривычно для меня. Но от того не менее охренительно.
После я выкурил полпачки за ночь, пока думал. О чем? О том, что Рори подходит мне идеально. Всегда подходила. И это все усложняет. Потому что она не Руслана, от которой можно избавиться по щелчку пальцев (или двух). Потому что она — чертова молния, что второй раз бьет в одинокое дерево в поле, грозясь спалить все дотла. И не оставить ничего живого.
И никого в живых.
Аврора — чума. И она достойна самого лучшего. А я не уверен, что подхожу под определение со всеми этими слежками и обвинениями, которыми окружен. Второй раз в жизни я так сильно в себе сомневаюсь, и опять это все она.
Рори, блть.
Хочу ее.
Нужна мне.
Нужна, да, вот такая — сонная, с горящими щеками и сбитыми кудрями, которые старательно путал всю ночь. Красивая. Самая красивая и даже не догадывается об этом — я слишком явно рассматриваю Аврору, вместо того чтобы отогнать Боинга, забравшегося мокрыми лапами на постель, или разбить театральную паузу.
Я натыкаюсь на мамин пристальный взгляд, который отрезвляет. И наконец придя в себя, я выгоняю всех из комнаты и спускаюсь вниз, чтобы дать Рори время — понять, принять, остыть. Потому что после предложения посетить вместе душевую кабинку, раз нас и так поймали с поличным, она в ужасе распахивает глаза.
Глупая, — ругаю Аврору про себя.
Ага, конечно, — возражает внутренний голос.
Обосновавшись на кухне, я сканирую холодильник на предмет возможных вариантов завтрака — яиц для глазуньи недостаточно, одни фрукты да жалкий сыр. Так меня мать и застает — в одних трусах с пачкой кефира в руке, из горла которого я пью.
— Ты что-то хочешь спросить? — провоцируя, спрашиваю я. Она ведь всю жизнь гоняет меня, чтобы наливал в стаканв, но какая разница, если никто другой у нас в доме не пьет его?
— Мне и так все понятно, — закатывает глаза.
Понятливая она у меня.
Все понимает, поэтому и сбегает к подруге с утра пораньше. Я еле добиваюсь, чтобы разрешила вызвать себе такси — на полпути к автобусной остановке ее вылавливаю. На обратном пути я захожу в магазин за хлебом. Помню, что Аврора любит тосты с яйцом — эта информация, как тексты песен группы «Руки вверх», не забывается даже спустя многие годы.
Рори ловит меня через двадцать минут у плиты со сковородой в руке, с которой я раскладываю по тарелкам подрумянившиеся тосты. Она крадется на цыпочках и заглядывает на кухню, как самый настоящий шпион. Сканирует обстановку: скользит взглядом по столу, конфоркам, затем останавливается на мне — я без майки, но штаны надел — и облизывает нижнюю губу.
— Мы одни, — чтобы успокоилась, сразу озвучиваю я.
— А твоя мама не против, что я здесь… — она хочет выдумать какую-то глупость, но я не даю ей такой возможности.
— Моя мама — взрослая женщина.
Аврора щурит глаза, и я снова вижу в них тот огонь, что поджигал меня ночью.
— А ты принципиально не носишь футболки? Или они все разом стали тебе малы?
