Пока я была потрясена этим зрелищем, Норберт привязал меня к креслу ремнями. Теперь я не могла двинуться с места.
- Так зачем ты делаешь это с нами? – сквозь зубы сказала я. – Ты же знаешь, что я потеряла наставницу. Теперь убьешь на моих глазах моего друга? Это так ты благодаришь нас за спасение?
- Во-первых, вы бы меня не спасли, если бы случайно не оказались рядом, вы почти прямо об этом сказали, - усмехнулся Норберт. – Но это ерунда, я все прекрасно понимаю. Во-вторых, я спасаю тебя, - с заботой добавил он. - Я слышал ваш разговор у истока, как он сказал тебе, что является дуан-расо, то есть полукровкой. У него проклятая кровь, Айрин. Такие существа обречены нести в наш мир только самое худшее, как ты не понимаешь?
- Может, не понимаю, потому что я нормальный человек? - прямо сказала я, глядя в его глаза. Мне хотелось вцепиться в его лицо и стереть эту ложную маску заботы.
Норберт понимающе улыбнулся, словно говорил с ребенком.
- Дуан-расо – проклятые создания. Им нет места среди древних или людей. Они приносят горе и несчастья всем вокруг. Я так понял, Эшер жил с детства у лорда Винсента. Примечательно, что вскоре после его появления в семье лорда умерла жена, - Норберт горько усмехнулся. – Спорим, что все неприятности в твоей жизни начались после его появления?
Я зарычала, не в силах слушать его бред. Нет, дуан-расо вовсе не проклятые, несчастья случаются везде, просто там, где есть дуан-расо или другие существа, отличные от людей, принято списывать беды на них.
- Эшер хороший человек! – воскликнула я, пытаясь вырвать руки их ремней. – Может, ты не знаешь, что такое добро, сидя в этой глуши, поэтому и думаешь, что поступки, которые ты совершаешь, оправданы. Но это не так. Ты чудовище. И плодишь новых чудовищ, - я глянула в сторону мертвеца, который стоял рядом, безжизненно смотря прямо перед собой.
- Твой разум околдован магией древних, - с улыбкой твердил Норберт, словно говорил со слабоумной. - Мать не читала тебе сказок про них? Раньше они околдовывали людей, заманивали в лес и убивали, приносили в жертву своей проклятой богине. Наверняка, один из родителей Эшера стал жертвой магии древнего, и в итоге родилось проклятое дитя, - он махнул в сторону Эшера, которому посчастливилось не слышать эти оскорбления. – Поэтому дуан-расо отвергаются всеми. Их существование – это свидетельство колдовства, лжи, насилия. Природа воплотила в них все самое худшее. Этот полукровка околдовал тебя, но уверяю, как только он умрет, чары спадут, и ты все увидишь.
- Нет никакого колдовства! – возразила я, пытаясь ударить Норберта коленом или локтем. Ремни были слишком уж прочными. – Ты сделал для этого мира намного больше плохого, чем он! Ты ставил эксперименты над разумными существами, теперь дошел до полукровок. Ты сам не заметишь, как потом переключишься на людей, думая о каком-то благе. Правильно, что те древние хотели убить тебя!
Норберт лишь беззвучно посмеялся, а затем проверил еще раз ремни и отошел от меня. Затем взял какую-то колбу со стола и шприц.
- Это яд, - говорил он, наполняя шприц через иглу. Я почувствовала, как по телу бежит холодная дрожь. Нет, этого не должно так случиться. Я не хочу его потерять! – Я не так жесток, как ты говоришь. Его смерть будет тихой и безмятежной, он умрет во сне. А если я все сделаю правильно, то он вернется таким же, как ты его помнишь. Правда, - он усмехнулся. – Мне все равно придется убить вас потом. Я думал, избежать этого. Правда, Айрин, думал. Но твои слова не оставляют мне выбора. Если ты не понимаешь меня сейчас, то и после не поймешь.
Я осыпала его все новыми ругательствами, какие только мог придумать мой мозг или напомнить память. Если бы я только могла как-то остановить его! Я даже пыталась умолять, но все это бессмысленно. Норберт оказался глух к любым просьбам. Прямо на моих глазах он вколол Эшеру яд в вену, влив в него смерть до последней капли. Я невыносимо кричала, что, кажется, колбы на полках затряслись, но это было бесполезно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Эшер дернулся во сне, но в сознание так не пришел. Я видела, что тот стал дышать реже, а затем издал тихий последний вздох. И больше не шевелился. Мои глаза наполнились слезами отчаяния. Я снова проиграла. Снова увидела смерть. И теперь ком, вставший в моем горле, был больше меня самой. Я не могла плакать, а только сдавленно кричать.
Норберт тем временем вытащил другую склянку, поставил над огнем, стал возиться с дистиллятором. Я не следила за его действиями, мне было уже все равно. Я лишь смотрела на тело Эшера, на его черные волосы, на бледную кожу, на чуть приоткрытые губы, и мне хотелось, чтобы мертвец, стоявший рядом со мной, просто проявил акт милосердия, и оторвал мне голову. У меня не было сил, все казалось мне кошмаром, но ничто не могло разбудить меня.
- Вот и готово. Это должно вернуть твоего ненаглядного, - Норберт любовался лиловой жижей, которую набрал в новый шприц. – А если нет, то его не жалко, ха-ха.
Вот теперь он засмеялся как сумасшедший. Тем самым он окончательно подчеркнул образ вышедшего из ума человека, у которого крыша в еще более плачевном состоянии, чем у его дома.
Норберт шагнул к Эшеру, а я подумала лишь о том, что увидеть сейчас того ожившим будет не менее ужасно, чем его же смерть. И что, сейчас будет еще один такой же мертвец, что стоит рядом, и он будет тупо смотреть прямо перед собой? Лучше бы Норберт отравил меня чаем, и на этом все закончилось.
Я покосилась на мертвеца рядом. Что-то странное проскочило в его взгляде, когда я увидела шприц. Надо же, он способен проявлять какие-то эмоции! Я попыталась прочитать их, и, к моему удивлению, я обнаружила страх, смешанный с ненавистью. Его взгляд словно кричал о том, как он ненавидит эту жидкость, что вынудила его волочить свое существование в таком состоянии. Если бы он мог, он наверняка не сказал бы Норберту спасибо за «воскрешение». Хм, а может его нужно убедить?
- Эй, ты! - шепнула я мертвецу рядом, пока Норберт прицеливался к вене Эшера. Так как жуткая лаборатория была небольшая, Норбрет услышал, что я обращаюсь к мертвецу, и лишь криво улыбнулся. – Ты же что-то понимаешь?
Взгляд мертвеца стал безразличным. Может, он меня и слышит, но не слушает.
- Тебе нравится такое существование? Быть слугой чокнутого человека, который плодит новых существ, проклинает твоих собратьев, а? – чуть громче добавила я, следя одновременно за реакцией и Норберта, и мертвеца.
- Зря пытаешься, - с губ Норберта сорвался короткий смешок. Он надавил на шприц, вливая в Эшера свой эликсир. Я отвернулась, эта картина была невыносимой. – Эта тварь была скудоумной еще до смерти, что уж теперь про нее говорить.
Странно, но на лице мертвеца нарисовалась обида. Едва зримая, неуловимая, как утренний сон. Но мертвец слышал слова Норберта. И у меня, кажется, появился план.
- И много ты делаешь таких существ, как этот? – обратилась я к Норберту. – Ты хотя бы имена их знаешь?
- Кому нужны их имена? – ядовитая усмешка появилась на лице Норберта. Он вколол Эшеру что-то в руку, и теперь выжидал. Я тоже выжидала, но не надеялась ни на что хорошее. – Я зову их «Эй, ты». Большего эти существа не заслуживают.
Обида на лице мертвеца сменилась на неприязнь. Его взгляд стал более осмысленным, он не отрываясь следил за Норбертом.
- И что они делают в свободное время? Пятки твои натирают? – продолжала обращаться я к Норберту.
- Вообще, он у меня пока один, и он сторожит лабораторию. Но идея хорошая, - засмеялся Норберт. – Когда средство приживется, всех древних буду превращать в рабов, большего они не заслуживают.
Мертвец оскалился и сжал кулаки. Кажется, я делаю все правильно.
- А ты думаешь, они что-то чувствуют? Или просто являются бездушными существами? – продолжала давить я.
- Этот точно полный тупень, но он хотя бы что-то понимает, - махнул рукой Норберт. – И, что самое обидное, не смог ничего сделать против древних, дал им сцапать меня. Как только найду замену, то убью его окончательно. А лучше заставлю тереть пятки.
