ту сторону занавеси, я наконец вспомнила, как дышать, и тихо спросила стоявшего поблизости евнуха:
– Кто все эти люди за столом? – В парадных одеждах я никого не узнавала.
– Четвертый господин, восьмой господин, девятый господин, десятый господин, тринадцатый господин и четырнадцатый, – едва слышно ответил евнух.
Никогда не видела так много сыновей Канси в одном месте. Похоже, император хочет узнать их мнение. Я поспешно вернулась в боковой зал, собираясь распорядиться, чтобы Юньсян и Юйтань приготовили чай.
Не успела я и рта открыть, как Юйтань рассмеялась:
– Чай уже готов. Едва ты вышла, прибежал Ван Си и передал, что принцы прибыли, поэтому я тут же приготовила чай.
Я одобрительно кивнула и подошла к ней, чтобы все проверить. Юйтань же продолжала радостно щебетать:
– И я все запомнила! Четвертый принц любит сорт «Тайпин Хоукуй», восьмой принц – «Жичжу Сюэя», девятому нравится ранний «Лунцзин», десятому все равно, а тринадцатый…
– Довольно, довольно! – Я со смехом замахала руками. – Я вижу, что ты все помнишь, и этого вполне достаточно.
– Неудивительно, что все во дворце говорят, будто вы, барышня, очень внимательны и скрупулезны, – с улыбкой сказала Юньсян. – Предыдущая госпожа, ответственная за чай, хотела лишь, чтобы мы помнили любимый сорт Его Величества. Вы же, барышня, требуете, чтобы мы выучили любимые сорта всех принцев.
Расставляя на подносе чашки, я подумала о том, что у меня есть свои причины быть внимательной к деталям, но не могу никому о них поведать.
Юньсян шла за мной с подносом в руках. Выходя из-за занавески, я услышала голос императора Канси:
– Что вы думаете о докладной записке, поданной нам Министерством церемоний во время сегодняшней аудиенции?
Я невольно замерла. Наследный принц творил много плохого, что же он учудил на этот раз? Стоявший у занавески евнух, в обязанности которого входило отдергивать ее в нужный момент, изумленно воззрился на меня, и я поспешила в зал.
Я медленно подошла к четвертому принцу и беззвучно поставила перед ним его чай. Затем двинулась к восьмому принцу и поставила на стол его чашку, пониже опустив голову. В этот момент четвертый принц медленно произнес:
– По мнению вашего сына, второй брат всегда был щедр к подчиненным, и некоторые, не зная меры, присваивают себе несметные богатства за его спиной. Есть и такие, кто делает подобное не таясь, прикрываясь его именем.
Император Канси слушал, изредка кивая. Наверно, подумала я, речь идет о том случае, когда наследный принц самовольно присвоил часть подношений, предназначенных для императора.
Согласно историческим записям, тот инцидент очень разозлил императора Канси, однако наследный принц не понес никакого наказания – головы полетели у других причастных к этому делу. Судя по всему, на сей раз эмоции императора взяли верх.
Не успели затихнуть слова четвертого принца, а я – сервировать чай для девятого, как раздался голос десятого принца:
– А у его подчиненных кишка не тонка! Но разве смог бы кто-то осмелиться присвоить себе долю императора, если бы у него не было никакой поддержки?
Я вздохнула про себя. Старина десятый никак не успокоится. Подойдя к столику десятого принца, я обернулась к Юньсян, чтобы взять с подноса заваренный для него чай. Я собиралась поставить чашку на стол, когда десятый принц добавил:
– Слова четвертого брата звучат довольно странно. Впрочем, четвертый и второй братья всегда были очень дружны. Боюсь, в этом деле и четвертый брат…
Не договорив, он вдруг вскрикнул и вскочил со стула. Подавая чай, я сделала неосторожное движение и опрокинула чашку с кипятком прямо ему на руку. Тут же подбежал молодой евнух, помог вытереть руку принца и проверил, нет ли ожога.
– Служанка заслуживает смерти! Служанка заслуживает смерти! – вскричала я, повалившись на колени.
Оскорбляй наследного принца сколько угодно, думала я в этот момент, он все равно рано или поздно лишится титула; но ни в коем случае не зли четвертого принца, иначе это очень плохо для тебя кончится. Я знала, что не смогу изменить ход истории, но не могла просто спокойно наблюдать за происходящим на моих глазах. Попробую хоть немного помочь, со вздохом думала я.
Сообразив, кто подавал ему чай, десятый принц умерил гнев, опасаясь, что я могу пострадать, если он раздует скандал, и заверил:
– Ничего страшного, все в порядке.
Стоявший подле императора Канси старший дворцовый евнух Ли Дэцюань гневно выкрикнул:
– Ты еще здесь, криворукая? А ну вон!
Я проворно поднялась на ноги и удалилась. Оказавшись за занавесью, я услышала, как император сказал:
– Сегодня мы утомились. Возвращайтесь к себе.
Кажется, он уже принял решение, подумала я и, успокоенная, вернулась в зал, где готовили чай.
Вскоре в комнату вернулась Юньсян с подносом в руках и испуганно проговорила:
– Что с тобой сегодня? Я до смерти перепугалась.
Я сидела, опустив голову, и молчала. Во-первых, подумалось мне, император Канси известен как милостивый государь, и он всегда был добр к подчиненным, если только они не совершали совсем уж серьезных проступков; а во-вторых, я ошпарила десятого принца, а уж он непременно за меня вступится. Хотя я здорово переживала, мне все-таки казалось, что я отделаюсь выговором или легким наказанием и моей жизни ничего не угрожает. В тот момент я была взволнована и хотела лишь уладить разгорающийся на моих глазах конфликт, поэтому даже не успела подумать о последствиях.
Тем временем вошел Ван Си и, преклонив колено, сообщил:
– Сестрица, мой наставник зовет вас.
Юньсян и Юйтань, услышав его слова, взволнованно вскочили. Не обращая на них внимания, я поднялась и покинула зал вслед за Ван Си.
Ва Си привел меня к дереву, под которым стоял Ли Дэцюань. Ван Си сразу удалился, а я поклонилась и молча застыла на месте. Ли Дэцюань тоже молчал. Наконец, откашлявшись, он произнес:
– Ты всегда была такой аккуратной и осторожной, почему же сегодня ты столь неуклюжа?
– Прошу у анда наказания, – ответила я.
– В следующем месяце ты будешь лишена жалованья, – сказал он со вдохом.
Я тут же согнулась в поклоне и поблагодарила:
– Спасибо, Ли-анда.
Не глядя на меня, евнух едва слышно пробормотал:
– Дворец не вместит столько доброты.
Он ушел, а я осталась стоять под деревом. Печаль и страх постепенно просачивались из глубин моего сердца и постепенно поглотили все мое существо. Я чувствовала, что не могу больше стоять; сделав пару неверных шагов, я села прямо на землю. Обхватив руками голову, уткнулась лицом в колени и изо всех сил закусила нижнюю губу. На глазах навернулись слезы, но я силой заставила их высохнуть.
Погруженная в невеселые раздумья,
